Первый кубанский («Ледяной») поход

Подвижной лазарет Добровольческой армии и служба сестер в нем

Подвижной лазарет, он же санитарный обоз, с несколькими сотнями раненых, покрытых то одеялами, то попонами или просто шинелями, втиснутых с предельной плотностью на подводы, представлял поистине трагическое зрелище. Этот обоз по мере надобности то вытягивался в тонкую линию верст на десять, то выстраивался в колонну по 4–6 повозок в ряд и несся галопом под артиллерийским обстрелом, без дорог, унося на деревенских возах людей с перебитыми костями и простреленными животами, жестоко страдавших от этой встряски, то при ночных переходах через железные дороги стремительно перескакивал через железнодорожные переезды во избежание обстрела бронепоездами.

Лазарет испытывал большой недостаток в медикаментах и перевязочных материалах, и если с первым еще можно было мириться, то недостаток второго создавал трагическое положение и являлся источником тяжелых душевных переживаний для персонала лазарета. Этот недостаток не мог быть пополнен ни из больниц, которые давно были лишены этого, ни из станичных аптек. Для перевязок сестры были вынуждены пользоваться одеялами и простынями, которые нужно было как-то добывать у местного населения и резать на бинты. Но и их было недостаточно. Много забот доставляло питание раненых. Условия подвижного лазарета весьма усложняли эту, казалось бы, простую процедуру и отнимали много времени для хождения по повозкам с пищей и кормления тяжело раненных, к тому же и время питания не поддавалось какому-либо урегулированию, определяясь условиями боевой обстановки, и происходило в разное время не только дня, но и ночи.

Забота о раненых лежала главным образом на сестрах милосердия. Привлечение знаменитым хирургом Пироговым женской сестринской заботы о раненых воинах стало началом векового уже ныне подвига русской женщины в военных госпиталях и на полях сражений.

Первая мировая война с ее многомиллионными армиями потребовала для обслуживания фронта огромное количество сестер из запаса военного ведомства, а также краснокрестовских сестер и добровольных сестер в общественных организациях. Работая в госпиталях, в санитарных поездах и даже в передовых перевязочных отрядах, сестры находились в довольно благоприятных условиях. Почти всегда они имели удобные жилища, хорошее питание и возможность содержать себя в чистоте и порядке. Почти всюду имелся полный штат, что исключало большую перегруженность в их повседневной работе. Санитарные учреждения фронта были полностью снабжены медикаментами и необходимым перевязочным материалом. Под огнем, даже артиллерийским, сестры почти никогда не находились во время своей работы.

Совершенно в других, неизмеримо худших условиях находились сестры в нашем подвижном лазарете. Местом их работы было открытое поле и обозные повозки, не защищенные от стужи и частых во время похода холодных дождей, только обутые в высокие сапоги наши сестры могли ходить по вязкой и глубокой грязи Кубанских степей. Количество сестер было явно недостаточным. Жилищем сестер были повозки – днем и станичные хаты (но и то не всегда) ночью. Наряду с ранеными наши сестры терпели личную жуткую антисанитарию, и огромная вшивость, мучившая наших раненых, мучила и сестер, у которых не было ни места, ни времени с ними бороться. Сестрам приходилось ежедневно, за отсутствием санитаров-носильщиков, самим нагружать на подводы и выгружать с них раненых, что было непосильной для них работой. За отсутствием санитаров сестрам вместе с врачами нужно было выезжать в санитарных повозках (т. н. летучках) к цепям для вывоза раненых, находясь при этом под артиллерийским и ружейным огнем, в меньшей степени, но такая же опасность была и в обозе лазарета, когда армия, находясь в окружении врага, подвергалась со всех сторон обстрелу.

Приведем два примера из жизни нашего подвижного лазарета.

«Я лежал в повозке с сотником М., тяжело раненным в позвонок. В бою под Ново-Дмитриевской, когда началась переправа через речку, наш возчик сбился с брода, повозка нырнула, и мы очутились под водой. Наше счастье, что перед переправой наша сестра милосердия Катя покрыла нас с головой большим рядном. Но все-таки, хотя воды мы не хлебнули, но промокли до нитки. Правда, это был только миг, лошади рванули и вынесли повозку на берег. Переправившийся обоз стал в поле, ожидая очищения станицы от красных. Было морозно, и покрывающее нас рядно замерзло, образовав твердую крышу, под которой стало теплее, но снизу шинель примерзла, и повернуться было невозможно. Мой сосед тихо стонал, а я впал в забытье. Очнулся, когда кто-то поднял меня и внес в дом. Это сделал наш возница, который, как только было разрешено обозу въезжать в станицу, быстро выскочил со своей повозкой вперед, остановился у первого большого дома, топором разрубил замерзшее над нами рядно и внес нас обоих в дом, спасши этим нас от смерти. Я даже не смог его поблагодарить, так как он сразу же уехал».

«Как-то во время привала я забрался в самую гущу стонущего и хрипящего обоза и услышал, что кто-то окликнул меня. Это был мой старый знакомый Сергей Ш-в, у которого была раздроблена кость выше колена. На телеге вместе с ним было еще двое. «Дай пить». К счастью, со мной была фляга с мутной водой. Раненый с жадностью поднес флягу к пересохшим губам. «Убери этого… воняет». Он указал глазами на лежащего рядом мертвеца. При помощи возчика мы осторожно стянули с подводы труп, положили его около дороги на сухую прошлогоднюю травку и вернулись к подводе. «Есть хочешь?» – «Нет… вши заедают… а этот тоже…» Сергей указал головой на другого, еще живого спутника. Это был мальчик лет пятнадцати. Он был без сознания и быстро шевелил губами. Глаза его были закрыты».

Командующий армией оценил исключительно тяжелую работу сестер подвижного лазарета, и наряду со строевыми частями персонал лазарета был награжден знаком «Тернового Венца» 1-й степени, на георгиевской ленте «За понесенные безмерные труды и лишения» в 1-м Кубанском походе.