Первый кубанский («Ледяной») поход

Корниловцы в Первом Кубанском Походе

Добровольческая армия, выйдя в Задонские степи, сделала переход в тридцать верст на восток от Ростова и остановилась в станице Ольгинской. Здесь были подсчитаны силы армии. Оказалось: около трех тысяч штыков и до двухсот сабель при ста конях, несколько десятков пулеметов и восемь трехдюймовок. Боевые запасы были очень скудны: шестьсот снарядов и по двести патронов на винтовку.

Для удобства командования вся пехота была сведена в три полка – Ударный Корниловский, Офицерский и Партизанский. В Корниловский полк были влиты сводная часть Георгиевского полка полковника Кириенко[209]и офицерский батальон полковника Симановского. После этого Корниловский полк развернулся в три батальона и насчитывал тысячу сто штыков. Его командный состав стал такой:

Командир полка – подполковник Неженцев. Помощник командира полка – капитан Скоблин[210]. Адъютант – поручик князь Ухтомский[211]. Начальник связи – капитан Морозов[212]. Начальник хозяйственной части – капитан Гавриленко[213].

Командир 1-го батальона – полковник Булюбаш[214]. Командир 1-й роты – капитан Миляшкевич[215]. Командир 2-й роты – штабс-капитан князь Чичуа[216]. Командир 3-й роты – капитан Минервин[217]. Командир 4-й роты – капитан Пиотровский[218]. Командир 2-го батальона – полковник Мухин[219]. Командир 5-й роты – штабс-капитан Томашевский[220]. Командир 6-й роты – штабс-капитан Петров[221]. Командир 7-й роты – поручик Салбиев[222]. Командир 3-го батальона – полковник Индейкин[223]. Командир 9-й роты – капитан Лызлов[224]. Командир 10-й роты – штабс-капитан Мымыкин[225]. Командир пулеметной роты – есаул Милеев[226].

Из восемнадцати человек этого командного состава ныне здравствуют лишь пять человек, двенадцать погибло в боях с большевиками, а есаул Милеев, потрясенный Новороссийской эвакуацией, застрелился.

14 февраля в яркое солнечное утро реорганизованная армия вышла из станицы Ольгинской. Темная лента людей, повозок извивалась по искрящейся белой степи. В авангарде шел Офицерский полк, за ним растянулся обоз с военным имуществом и ранеными, вывезенными из Ростова, в арьергарде – корниловцы. Переночевали в станице Хомутовской. Ранним утром вдруг послышалось за станицей «таканье» пулемета, а на улице с треском разорвались одна за другой две шрапнели. С непривычки в обозе поднялась суматоха.

– В ружье! – скомандовал Неженцев.

Корниловцы быстро выбежали за околицу и рассыпались в цепь. Большевики для того, чтобы войти в соприкосновение с добровольцами, выслали из Ростова небольшой конный отряд с одним орудием. Несколько ружейных залпов корниловцев, и большевики скрылись.

Снова потянулись добровольцы по степным дорогам. С ночевками в станицах шли, никем не тревожимые, пять дней. Все та же бескрайняя степь, но уже с черными проталинами от весеннего солнца. С засохших стеблей репейника стайками слетали разноцветные щеглы, по дороге шныряли серые птички, а на проталинах уже степенно расхаживали грачи, блестя синим отливом на крыльях. Иногда показывались табуны степных кобылиц. Они подымали тонкие шеи, вглядывались несколько мгновений в вереницу людей, а потом на легком галопе скрывались в снежном облачке.

Под лучами солнца чернозем растопился. Липкая грязь то всасывала в себя сапоги так, что они оставались в ней, и приходилось, уже стоя босиком, их вытаскивать обеими руками, то эта клейкая жижа вливалась за голенища, и тогда сапоги хлюпали, как насос. Лошади в обозе выбивались из сил.

Из Донской области Корнилов повел добровольцев на село Лежанка Ставропольской губернии. Присланная из этого села депутация обещала Корнилову свободно пропустить его армию. Выйдя на пригорок перед Лежанкой, добровольцы увидели широкую равнину, за нею сверкала река, а на возвышенном берегу раскинулось большое село. Ярко блестели кресты на церквях и колокольнях.

Неожиданно прогремел пушечный выстрел, и комок ваты поплыл по голубому небу. За первым выстрелом второй, третий, и артиллерия неожиданных врагов загремела непрерывно. В промежутках врывался треск пулеметов. 39-я дивизия, пришедшая с Кавказского фронта и осевшая в богатой Лежанке, была совершенно распропагандирована большевиками и по их настоянию решила разгромить Добровольческую армию. Свою позицию большевистские командиры считали неприступной.

Быстро развернулись добровольческие полки. Офицерский полк под командой генерала Маркова пошел по открытой равнине прямо в лоб противнику, Корниловский полк, по приказанию Корнилова, должен был обойти Лежанку справа, взяв направление на плотину. Цепь корниловцев растянулась по зеленеющей пахоте. Как только красные заметили обходное движение, их стрельба беспорядочно заметалась. В это время рота Офицерского полка под командой полковника Кутепова бросилась вброд через реку. Корниловцы подбежали к плотине, и бой кончился. Защитники Лежанки побежали. К пяти часам все село было очищено от красных. Разбежалось все население, угнав с собою крупный скот. С опущенными головами и повисшими руками стояли пленные, их расстреляли – у «кочующей армии» тыла не было.

Захватив в Лежанке несколько орудий и пополнив свои боевые припасы, Добровольческая армия повернула на юго-запад и двинулась в Кубанские степи. Своим походом по Кубани генерал Корнилов рассчитывал поднять против большевиков Кубанское казачье войско, а в самом Екатеринодаре соединиться с формируемыми там генералом Эрдели добровольческими частями и вместе с ними предпринять крупные операции по очищению Кубани от большевиков.

Ровные с беспредельною далью Донские степи сменились слегка волнистыми Кубанскими степями с перелесками в лощинах. Гостеприимно и радушно встречали кубанцы добровольцев. Алексеев и Корнилов держали речи на станичных сходах. Старые казаки сочувственно кивали головами, но записывались в Добровольческую армию в небольшом количестве. Один степенный казак долго сетовал на то, что Корнилов не производит набора по мобилизации:

– Кто своей охотой пойдет с вами, у того большевики начисто разорят все хозяйство. А коли мобилизуете, родственники говорить будут: Корнилов забрал казаков силой, ну, смотришь, их хозяйство и не тронут…

Благополучно прошли добровольцы станицы Плосскую, Незамаевскую. Скоро надо было пересекать железнодорожное полотно Ростов – Тихорецкая. Большевики оперировали главным образом по железной дороге, перебрасывая по ней свою пехоту и для ее поддержки бронепоезда. Преследовать добровольцев вне железных дорог красные опасались. Чтобы обмануть большевиков, Корнилов сделал вид, что направляет свою армию на Тихорецкую, а на самом деле место перехода через железную дорогу выбрал другое.

Выступив 23 февраля в шесть часов утра и передохнув днем в хуторе Веселом, корниловцы в десять часов вечера того же дня снова двинулись в поход уже в авангарде всей армии. В полной тишине шли всю ночь. Руки немели от винтовок, ноги пухли, глаза слипались, но шли и шли безостановочно. По молчаливой степи лишь разносилось непонятное и жуткое шуршание… В предутреннем сумраке подошли к станице Ново-Леушковской. Неожиданных пришельцев казаки встретили хлебом и солью. Не задерживаясь в станице, корниловцы вышли на железную дорогу, перерезали ее с двух сторон, взорвав полотно, и пропустили через себя всю армию. Примчался красный бронепоезд, выпустил в хвост уходящей армии несколько снарядов, но быстро был отогнан артиллерией добровольцев. К часу дня переход через железную дорогу был закончен. Корниловцы свернулись в колонну и направились в станицу Старо-Леушковскую. Снова подкатил бронепоезд. По бокам дороги стали рваться гранаты, земля вскидывалась черными столбами. Только в семь часов вечера корниловцы втянулись в назначенную им для отдыха станицу. Переход с шестичасовым перерывом продолжался 37 часов.

После такого перехода только один день отдыха дал Корнилов добровольцам и снова повел их в путь. Прошли станицу Ирклиевскую, впереди лежала станица Березанская. По полученным сведениям, она была занята большевиками. Предстоял бой. Корниловцы должны были опять своим обходным движением помочь Офицерскому полку разбить большевиков. На рекогносцировку позиции был послан командир 2-й роты штабс-капитан князь Чичуа. Только что корниловцы высыпали густой цепью на гребень, и правее его открылась в котловине вся Березанская, как ко второй роте подошел офицер и крикнул:

– Вторая рота… Ваш командир убит…

Все сняли фуражки и перекрестились. Несколько человек отделились от роты и пошли за телом убитого. Князя положили поперек седла и повели коня под уздцы. Не верилось, что это качающееся обвислое тело тот самый князь Чичуа, красивый мингрелец, который еще так недавно то лихо джигитовал на этом же коне, то весь радостный, улыбающийся танцевал по кругу лезгинку…

В захваченной Березанской перед станичным управлением «старики», по приказу Корнилова, с превеликим удовольствием отодрали нагайками своих молодых казаков, помогавших в этом бою большевикам.

На другой день, 2 марта, ночевка для всей армии была назначена в Журавских хуторах, а Неженцеву было приказано выбить большевиков из соседней станции Выселки, после чего перейти на хутор Малеванный.

При подходе колонны Корниловского полка к выселкам красные открыли артиллерийский огонь. Немедленно 3-му батальону было приказано наступать вдоль дороги Березанская – Выселки, а ротам 1-го батальона двигаться уступом за его правым флангом. Стремительной атакой 3-го батальона станция была взята. Кроме пленных, захватили пулеметы и снаряды. В одном вагоне отыскали партию дамского белья. Свое белье корниловцы совершенно износили, и они с хохотом и шутками облеклись в кружева и прошивки.

Передав взятую станцию конному дивизиону Гершельмана, корниловцы пошли ночевать в хутор Малеванный. Не отошли они и четырех верст, как со стороны Выселок опять послышалась стрельба. На следующее утро партизанам вместе с 5-й и 6-й ротами корниловцев под командой полковника Мухина снова пришлось брать Выселки.

В станице Журавской Корнилов получил сведения, что как раз в этих местах Кубанская правительственная армия под начальством Покровского потерпела сильный урон в бою с большевистской армией, покинула Екатеринодар и двинулась куда-то в предгорья Кавказа. План Корнилова неожиданно рушился, и в тот самый момент, когда добровольцы были от Екатеринодара всего в восьмидесяти верстах. Снаряды у добровольцев иссякли, непрерывные переходы измотали людей и лошадей. Положение создавалось крайне тяжелое, но не таков был Корнилов, чтобы падать духом. Он знал своих корниловцев, верил добровольцам, и по его приказу 4 марта вся армия снова двинулась вперед на станицу Кореновскую. В ней была сосредоточена Таманская красная армия Сорокина в четырнадцать тысяч штыков и сабель с большим количеством орудий. Свои боевые запасы Корнилов рассчитывал пополнить здесь.

Древнеклассическим духом веяло от всего этого похода. Известен ответ римского полководца, когда его солдаты стали жаловаться на то, что их мечи короче вражеских. Полководец ответил: