Записки старого хрыча(зачеркнуто) врача

Пал Палыч

Мой хороший друг во время учебы в мединституте работал санитаром в психиатрической больнице. Было это в городе Уфе, и санитаров там было навалом — никаких проблем.

Но вот что я хорошо помню из моего московского прошлого — главный врач в больнице был, были его заместители, были заведующие отделениями, были сестры и врачи — а сани таров как класса практически не было.

В приемном отделении было по одному санитару-мужчине в смену и санитарка — баба Маша или баба Дуся — профессионалка лет семидесяти, которая лихо в одиночку скручивала буйных больных при помощи нехитрой методики — набрасывая им сзади простыню на лицо: безумец терял ориентацию, и дальше унять его было несложно.

Также в период, приближающийся к горбачевскому, были несколько ребят, которым было важно, чтобы у них где-то лежала трудовая книжка и было свободное время для своих дел. Люди эти были неглупые, непьющие и физически довольно крепкие. На них можно было положиться.

Сама же больница наша (очень старая, просто древняя) изобиловала переходами, лестницами и ходами — чтобы пройти ее насквозь (я как-то посчитал), требовалось 17 раз открыть и закрыть «психиатрический» замок специальным ключом — была такая висюлька (а может, и по сию пору есть этот символ психиатрической власти — одной своей стороной она накидывалась на шпынек, а другой ее стороной, четырехгранной, просовывалась в отверстие замка). Так как замки бывали или со шпыньком, или с квадратным отверстием, то ты так и шел по больнице — поворачивая ключ то одним концом, то другим.

Сыну моему было лет девять, когда он приехал ко мне на работу — узнать, как и где работает его папа, и я водил его по переходам больницы минут двадцать, ни разу не повторяясь маршрутом, а потом вывел в двух метрах от того места, с которого мы начали экскурсию.

Как-то, желая сэкономить время, санитар повел больного через ординаторскую, в которой на раскладушке спал я, дежуривший по больнице. Высота раскладушки — как раз на уровне колена стоящего человека, так что я проснулся оттого, что на раскладушку и меня свалилась связка «санитар-больной».

Как это раньше писали в художественной литературе? «Сколь же неожиданным было его пробуждение…»

Но хочется мне рассказать совсем о другом случае. В нем я непосредственно не участвовал, но знаю о нем со слов Пал Палыча, кинолога, который работал также и санитаром. Работа санитара была суточной: сутки отработал — три дня дома.

Работать официально где-то было обязательным — помните такую статью Уголовного кодекса — о тунеядстве? Работать обязаны были все, а кто не работал на воле, тот работал принудительно в местах заключения.

Но перейду к сути рассказа.

Как-то в одно из психиатрических отделений привезли тренера по рукопашному бою — на работе он тренировал какие-то спецчасти, но вдруг у него развился острый психоз.

Я не знаю, как перевозка доставила его в больницу.

Я не знаю, как он спокойно дал себя привязать.

Новая сестринская смена решила, что парень уже владеет собой, и его отвязали.

А его психоз только начал разворачиваться.

От себя могу добавить, что я опасаюсь многого, но боюсь мало кого.

Так вот — спортсменов и вооруженных я боюсь.

И не я один. Отделение как вымерло. Обычно справиться с возбужденным больным (то есть привязать его) помогает «элита» отделения: алкоголики, перенесшие белую горячку и потихоньку приходящие в себя. Но тут всех как ветром сдуло.

Послали за санитаром.

Пока санитар шел в отделение, какой-то выздоравливающий алкоголик назойливо пытался увещевать сумасшедшего спортсмена: мол, перестань, успокойся.

Спортсмен в ответ обещал оторвать ему голову, но выздоравливающий продолжал неубедительно что-то бубнить. Тогда спортсмен сказал ему: «Я же тебя предупреждал — оторву тебе голову!» — и стал приводить свое обещание в исполне ние. В буквальном смысле.

За этим занятием и застал его санитар — кинолог Пал Палыч.

Больной тут же бросил свою жертву — появилось что-то поинтереснее, — а из палат стали высовываться алкоголики, почуявшие, что хотя бы временно спортсмену не до них.

Я не знаю спортивной терминологии, но то, что сделал тренер по боевым искусствам, кажется, называется «условным ударом» — справа и слева от головы Пал Палыча просвистела тренированная рука и последовало указание валить куда подальше.

Решив, что противник полностью морально подавлен, спортсмен отвернулся от санитара-кинолога, и Пал Палыч провел тривиальную дворовую подсечку.

Спортсмен упал. Сверху на него упала вся отделенческая «элита».

Помаленьку алкаши встали и отряхнулись.

А спортсмен остался лежать на полу — мертвый.

Фотография –

Наташа Копылова

ИЗРАИЛЬСКИЕ ПСИХИАТРИЧЕСКИЕ РАССКАЗИКИ