Записки старого хрыча(зачеркнуто) врача

Послесловие

Я вдруг понял, что не знаю, как мне закончить написанное. Ведь это не повесть, не рассказ, а так, лоскутки без претензий. Может, закончить просто одним из эпизодов?

А потом решил всё же написать о том, как мы уезжали — можно сказать, почти в неизвестность. Но очень уж было страшно — вдруг выезд запретят? И снова захлопнется дверь из СССР…

Израиль был тогда — в 1980-х — для советских жителей похож на обратную сторону Луны: какая-то информация была, но временами очень странная — почему-то советовали везти с собой белую краску, дверные глазки и деревянные поделки, так как в Израиле плохо с древесиной.

Еще говорили, что всех приезжих сразу сажают в автобус и везут на «оккупированные территории».

А еще ходили слухи, что все квартиры на съем уже разобрали и в Иерусалиме осталось 35 квартир, а в Тель-Авиве и того меньше.

Если бы моя энергичная жена не поставила вопрос круто — или мы едем, или разводимся, — то черта лысого я бы уехал. Человек я ленивый, как кошка привязан к дому, и даже слухи о погромах и крупная надпись желтой краской «KILL JEWS» на стене соседского дома прямо напротив наших окон меня не очень пугала.

Квартира у нас была близко к центру Москвы, довольно большая и удобная, а главное — привычная.

Но вдруг что-то стронулось — случилось, изменилось, дернулось, не знаю, какое слово больше подходит, — и мы подали документы на отъезд. Мы — это моя мама, моя жена Наташа и наш сын Юра. Ну и я.

Нам с Наташей было по 38 лет, сыну — 15 с половиной, маме — 64 года.

Некоторое время пред отъездом мы были в еврейском, так сказать, активе — квартира у нас была большая и было где собираться большому количеству людей, но самое главное — Наташа хорошо знала английский, а это тогда было очень важно.

Прямого сообщения между Израилем и СССР тогда не было, и лететь мы были должны через Будапешт.

И началось длиннейшее оформление документов на выезд.

Сначала — отказ от гражданства, и за то, чтобы оказаться людьми без гражданства, мы заплатили на каждого из членов семьи по четыре моих месячных зарплаты. Столько же стоил ремонт квартиры, которую возвращали государству. Так было положено — квартира нам не принадлежала, это уже потом стало можно ее приватизировать. И еще нам разрешили купить у государства по 146 долларов на брата. Таким образом наши расчеты с государством закончились.

В день отъезда я сидел на диване, ждал такси и читал какой-то увлекательный триллер. Такси приехало, и я отложил книжку, вставив в нее закладку… Мы сели в такси и уехали в аэропорт.

Иногда мне кажется, что эта книжка так и лежит, оставленная на том же диване и с той же закладкой. Лежит себе и ждет, когда я ее дочитаю.

А было это 16 июня 1990 года…