Слова без музыки. Воспоминания

Очевидно, эта новая музыка была порождена миром театра.

— Если вы не минималист, то кто же вы такой? — часто спрашивали у меня на протяжении всего моего творческого пути.

— Я театральный композитор, — отвечаю я.

Да, это и есть мое нынешнее — и прежнее — занятие. Эти слова не значат, будто я никогда ничем другим не занимался. Я писал концерты, симфонии и много чего еще. Но просто вспомните историю музыки. В оперном театре — вот где происходят все крупные перемены. Так было с Монтеверди — с его первой оперой «Орфей», впервые поставленной в 1607 году. Так было с Моцартом в XVIII веке, с Вагнером в XIX и со Стравинским в начале ХХ века. Дело в том, что театр внезапно заставляет композитора вступить в неожиданные взаимоотношения с его собственным творчеством. Пока ты просто пишешь симфонии или квартеты, можно опираться на историю музыки, на то, что ты знаешь о языке музыки, и всё — можешь продолжать работу примерно в одном и том же духе. Но как только ты приходишь в мир театра, нужно увязывать воедино все элементы театрального действа: движение, зрительный ряд, текст и музыку; тут-то и случаются неожиданности. И тогда композитор оказывается в положении, в котором он не знает, что делать. Если ты не знаешь, что делать, это реальный шанс сделать что-то новое. Пока ты знаешь, что делаешь, ничего особенно интересного не произойдет. Это не значит, что мне всегда удавалось писать интересную музыку. Иногда удавалось, иногда — нет. Но я обнаружил: то, что становилось для меня творческим стимулом, возникло из моих попыток связать музыку с творчеством Беккета. А в моей жизни попросту ничего бы этого не было, если бы не моя работа в театре.