Тени незабытых предков

Полагаю, что мы ничего не потеряли бы, если бы художественная форма рождалась каждый раз заново вместе с замыслом.

Чтобы каждому произведению, как и каждому новорожденному дитяте человеческому, было дано только ему принадлежащее лицо. Можно ли представить себе более великую путаницу на земле, чем та, которая возникла бы, окажись люди с различными душевными качествами все на одно лицо?

Русскую прозу иногда называют «наболевшей» прозой. Об эстонской принято говорить как об иронической. Но я считаю, что ироническая проза тоже очень острая проза. В Эстонии немало интересных писателей, они все разные, их ни с кем не сравнишь, у каждого свой почерк, своя манера письма, свое видение проблемы. В этом, я думаю, и заключается смысл слов «интересная литература».

– Кого-то в этом ключе отмечаете особо?

– У меня есть счастливое свойство характера: я не испытываю зависти к коллегам, наоборот, радуюсь, если кто-то из моих товарищей напишет хорошую книгу. И каким же подарком стал для меня роман Вийви Луйк «Седьмая мирная весна»! Вийви – поэтесса, и это ясно ощущаешь в книге, настолько богато и образно ее слово. На мой взгляд, роман – значительное явление в эстонской литературе, и я была бы горда, напиши такую книгу.

И еще: высоко ценю Яана Кросса – писателя, несомненно щедро одаренного, оригинально мыслящего. Конечно, неподготовленный и не слишком эрудированный читатель, может, и не придет в восторг от его исторических романов, но для таких читателей есть другие книги, более доступные и простые.

Думаю, это хорошо, что каждый может выбрать интересную для него литературу. Потому что, если он не сможет «осилить» Кросса или, скажем, Андрея Битова, то хорошо, если прочитает другую книгу, которая тоже, несомненно, что-то даст ему. Невозможно требовать от литературы одних только шедевров. Так никогда не было и не будет. Среди карликовых деревьев обязательно вырастают высокие деревца, это закономерно. А если не будет середняков, исполина не заметишь.

– Готовится к изданию Ваш стихотворный сборник «Шиповник». Поэзия – это серьезно или просто хотите отдать дань и этому виду письма?

– Стихи начала писать еще в юности. В последнее время к поэзии вернулась. Пишу в основном белые стихи, они – своеобразное продолжение моей прозы и даже драматургии. Остается много неиспользованного материала, который требует выхода в форме белого стиха – со своими образами, философскими подтекстами. Не потому, что стремлюсь спрятать свои мысли, просто не нравятся слишком обнаженные варианты, которые порой опрощают искусство.

– А рифма?

– Я не тяготею к рифме. По мне она не многого стоит, если сковывает мысль, если искусственна. Но читаешь, к примеру, Ахматову и радуешься: как все это естественно, чувствуешь, что рифма здесь потому, что она из поэта выплескивается, и это прекрасно.

У слова есть своя магия, и если оно с другим словом не уживается, если не происходит внутреннего «сцепления», как, скажем, в музыкальной фразе, в сочетании красок, узоров, – поэзии не случится. Из десяти одинаковых слов один поэт может составить фразу, которая потрясет, другой же – такую незначительную, что и не заметишь ее.

– Сейчас многие пишут белые стихи…

– Им кажется, это самый легкий путь. На деле часто получаются просто вирши, по поводу которых так и хочется спросить: почему это называют поэзией? Так можно превратить в стихи все.

Для эстонской литературы белый стих – не мода, а традиция, белым стихом в Эстонии писали уже в начале XIX века. У русского читателя тоже очень сильны свои поэтические традиции. Я, как поэт, в эти традиции не вхожу и потому не рассчитываю на легкое понимание моей новой книги стихов «Шиповник». Не рассчитываю. Но надеюсь.

P.S. Лилли Линда Промет, прекрасный писатель и чудесный человек, умерла 16 февраля 2007 года, ровно в день своего 85-летия. Похоронена на кладбище Метсакальмисту. Четыре года спустя там же завершил свой жизненный путь ее супруг, эстонский поэт Ральф Парве. На Лесном кладбище, где мы гуляли втроем, когда я приехала в Таллин.