Тени незабытых предков

Георгий Галин. От английской королевы… до китайских эмигрантов

Что за сообщество такое – потомки Пушкина? Каждый раз, когда собираются вместе потомки гения, будь это Толстой или Пушкин, возникает неописуемый ажиотаж: фото – и телекамеры преследуют буквально каждый шаг этих людей, мы, сторонние наблюдатели и журналисты, пытаемся уловить в лицах, родственно приближенных к гению, знакомые черты, ну хоть линию носа, наклон головы, выражение глаз… И если кажется, что это удается, счастливо шепчем: «Господи, до чего похож!..» А потом, когда случится поговорить с кем-либо из них, с горечью и разочарованием (чаще всего это касается молодых потомков из-за рубежа) констатируем: разговор оказался пустой, любой школьник в России знает о Пушкине или Толстом больше, чем данный родственник. По крови великий предок им, конечно, родня, а вот по духу… Еще бабушка надвое сказала, кто кому по-настоящему родственная душа. И заходят простоволосые зарубежные дворянки в церковь, где венчались Пушкин с Гончаровой, озираются по сторонам, восторженно хлопая глазами, удивляясь и улыбаясь, довольные производимым на обывателей впечатлением, но мало что смысля в происходящем… Отчего же, несмотря ни на что, так привлекательны для нас встречи с родственниками Пушкина?

Об этом был наш разговор в январе 1999 года с праправнуком поэта, историком по образованию Георгием Александровичем Галиным, автором книги о потомках Пушкина. Галин обозначает свой труд – «Дети и внуки Пушкина» – как некий гибрид фотоальбома и биографического словаря. Первый вопрос, конечно, о родословной…

– Что ж, – отвечает Георгий Александрович, – давайте разбираться. У Пушкина было четверо детей. Второй по счету и старший из двух сыновей – Александр Александрович Пушкин. Одной из тринадцати детей Александра Александровича была моя бабушка Мария Александровна. У бабушки, в свою очередь, было уже девять детей, в их числе – моя мама. Я у мамы был один, но у меня уже вновь по восходящей – двое сыновей.

– Следовательно, Вы – праправнук, внук внучки. А по отцовской линии?

– Ну там ничего особенного. Дед одно время был политическим ссыльным, потом неожиданно перед революцией стал в городе Ош (это в Киргизии) вице-губернатором. Он был единственным грамотным в городе, так что пришлось сделать карьеру. Отец окончил Кременчугский металлургический институт, был инженером по горячей обработке металла, работал на Ростсельмаше, потом перевелся в Москву. Я получил диплом исторического факультета МГУ, был главным библиографом Исторической библиотеки, работал в НИИ культуры (ныне Институт культурологии).

– В 1937 году в Москве грандиозно отмечалась 100-летняя годовщина со дня гибели Пушкина. Как раз в тот год, когда ваша семья переехала в Москву. Вы тоже принимали в этом участие?

– Конечно. Всех потомков чуть ли не от имени самого Сталина пригласили на торжественный вечер в Большой театр. Там же находился и Иосиф Виссарионович.

– Значит, ваша семья никакого страха в те жуткие годы не испытывала, дворянское происхождение в данном случае, наоборот, служило защитой?

– Нет, отчего же, страх, как и у всех, был. Помню такой случай: мы снимали комнату в доме у Белорусского вокзала в Электрическом переулке. Как правило, каждую ночь одна-две черные машины подъезжали к дому. Однажды и к нам в комнату «товарищ» в голубой фуражке постучался. Сами понимаете, пока разобрались что к чему, страшно перепугались. А «голубая фуражка», оказывается, просто разыскивал дворника, чтобы тот указал нужную комнату очередной жертвы.

– С детства вы знали о своем гениальном прапрадеде, о том, что вы – довольно близкие родственники. Что ощущали?

– Ничего особенного. Просто то, что Пушкин – член нашего семейства.

– Вы так прозаически относитесь к тому, что Ваш предок – Пушкин?

– (Смеется.) А как еще можно относиться? Поэтически?

– Можно как угодно, по-всякому, если хотите, даже цинично…

– Нет, цинизма в отношении нашей семьи к Пушкину нет. Но я понимаю, о чем Вы говорите. Как-то «Новости культуры» напечатали интервью с потомками Александра Сергеевича. Там действительно есть весьма циничные вещи. А одна «потомица», выступая, так и сказала: он (Пушкин) был картежник, пьяница и атеист. Мне это было слушать крайне неприятно. Ведь я с детства воспринимал его именно как члена семьи. Но отношусь к нашему родству – да, прозаично, скажем так: как историк литературы.

– А Ваши дети?

– Они заняты своими студенческими и аспирантскими делами, специально в «пушкинском духе» мы их не воспитываем…

– Вам нравится Ваш предок – как поэт и как человек?

– Очень нравится. Как человека я его ощущаю ежедневно и ежечасно. Наши вкусы во всем совпадают. Единственное различие – я не люблю осень.

– Какие-то реликвии, вещи Александра Сергеевича в семье сохранялись?

– Сохранялись, но в 20-е годы все они «ушли» в Полтавский краеведческий музей. Моя бабушка, Мария Александровна, их туда передала. Просто в Полтаве в гражданскую войну много раз менялась власть, и было опасно оставлять их в доме. При обысках отбирали все наиболее ценное, что под руку попадалось.

– А было что отбирать?

– Например, бабушке принадлежали часы Пушкина, как известно, остановленные Жуковским в момент смерти поэта. Кое-какие деловые бумаги Александра Сергеевича.

– А как попали часы к вашей бабушке?

– Ей они достались от Гоголя, с которым мы тоже в родстве. Родной племянник Гоголя, сын его сестры Елизаветы Васильевны, был адъютантом Александра Александровича Пушкина, сына поэта, который в это время командовал полком. Потом он стал генералом от кавалерии (высший чин, соответствующий нынешнему генерал-полковнику). И в 1881 году, когда закончилась война, трое офицеров этого полка, в их числе и вышеупомянутый адъютант, женились на старших дочерях полкового командира. С тех пор более 60 потомков Пушкина одновременно и родственники Гоголя. У Гоголя своих детей, как известно, не было, но…

– А часы?

– Часы поначалу, как я сказал, находились на хранении в Полтавском краеведческом музее, еще целый ряд вещей, имеющих отношение и к Пушкину, и к Гоголю, были сданы в этот музей позже. Например, портрет Натальи Николаевны, авторизованная копия макаровского портрета, написанная ее невесткой Софьей Александровной Ланской… Сейчас часы находятся в музее на Мойке.

– А кроме вещей, какие-то устные семейные предания сохранялись в семье?

– Нет, ничего такого уж особенного не было. Дети Пушкина, когда он погиб, были слишком малы. Старшей дочери не исполнилось тогда еще и шести лет, но все-таки мой прадед, Александр Александрович, помнил, что за какую-то провинность отец его выдрал за ухо.

– Ваши научные интересы лежат, конечно же, в промежутке между 1799 и 1837 годами?

– В основном, да. Начинал я после университета с того, что работал у такой известной московской пушкинистки, как Татьяна Григорьевна Цявловская. Работал, конечно, громко сказано. Вернее – был на побегушках. И кое-чему у нее научился, хотя, конечно, не всему, чему она могла научить. Но был постоянно в курсе всех научных исследований, всех пушкинских находок. В частности, ее книгу «Рисунки Пушкина» мы отвозили в издательство вместе с историком Натаном Эйдельманом, поскольку сама Цявловская из дома уже не выбиралась.

– Сколько сейчас потомков поэта живут в России и сколько за рубежом?

– Всего сейчас в мире 225 потомков Пушкина. В нашей стране, если считать вместе с Украиной, ровно 90 человек (данные 1999 года. – И.Т.). Только в Москве их – 40. За рубежом, как видите, значительно больше.

– Вы их всех знаете наперечет? Так что никакому «сыну лейтенанта Шмидта» в ваши ряды не пробраться?

– Вы правы, пробираться пытаются, и еще как! Одна дама, к примеру, на какой-то встрече встала и заявила: «А я тоже – по семейным преданиям – потомок Пушкина…» Были и еще самозванцы. Даже один вице-адмирал…

– А на мой взгляд, в наши дни уже нет никакого, скажем так, материального резона бороться с лжепотомками Пушкина. Каких-то особых нематериальных лавров родство тоже не приносит. Так в чем же смысл очищения своих рядов от самозванцев?

– Просто борьба за правду. Из принципа.

– Страсти среди потомков кипят?

– Еще как кипят! Некоторые удочерить, усыновить, увнучить за доллары готовы. А уж как на меня сердятся, если я пытаюсь помешать. Года два назад была у меня «прелестная» беседа. «Как ты относишься к Дворянскому собранию?» – спросила меня одна дама. «Никак, – ответил я. – И вообще, мой отец не дворянин». Моя собеседница напряглась и вскрикнула: «Тогда убирайся из потомков Пушкина!..»

– Существует градация: этот потомок по мужской линии, поэтому он важнее, а этот – по женской, значит, менее важен?

– Есть, конечно. Но по мужской линии у нас остался только один Александр Александрович Пушкин в Брюсселе (тоже праправнук. – И.Т.), причем детей у него нет. Недавно в Москве скончался правнук поэта Григорий Григорьевич Пушкин.

– А в чем для Вас смысл объединения пушкинских потомков? Ведь не в занятиях же пушкиноведением, которое, как правило, больше удается профессиональным пушкинистам?

– Ну, хотя бы в помощи народному пушкиноведению, в тех встречах, которые мы организуем с простыми людьми, почитателями поэта, пенсионерами. Смотрите, сейчас еще жива 94-летняя правнучка Пушкина Наталья Сергеевна Шепелева (вскоре после нашей беседы с Галиным она скончалась. – И.Т.), которая помнит сына Пушкина, и моя мать его хорошо помнила… Вот такая прямая связь. Не каждому ведь доступны для чтения научные труды. И потом, объединение всегда к чему-то полезному может привести.

– А есть ли в пушкинской тематике нечто, что поразило, восхитило или удивило даже Вас?

– Предвижу, ответ огорчит своей трафаретностью – пушкинские стихи! И еще такой факт: в центре Тихого океана, на Гавайских островах, проживают восемь потомков Александра Сергеевича, дед и отец которых были этнические китайцы, дети – китайцы наполовину, внуки, соответственно на четверть. Так что у нынешних потомков Пушкина социальный диапазон чрезвычайно широк: от родства с английской королевой до потомков китайских эмигрантов.

Биографическая справка: в середине XX века, в 1958 году в Париже 17-летняя Елизавета Дурново, прапраправнучка поэта, вышла замуж за молодого офицера американских ВВС, китайца по происхождению, Родни Лиу. Супруги поселились на Гавайях, близ Гонолулу. Там родились пятеро их детей – два сына и три дочери: Екатерина, Даниэль, Рэчел, Надежда и Александр. Дочери вышли замуж, сыновья женились, и уже в новых семьях родились дети – далекие потомки русского поэта.