Мариэтта

Евгения Коробкова

(«Комсомольская правда»)

Всю жизнь Мариэтта Чудакова верила, что над человеком не властвует судьба и что каждый сам способен повлиять не только на свою жизнь, но и на будущее целой страны. «Все в наших руках. Кроме волоска, на котором подвешена жизнь. Перерезать его может только тот, кто подвесил», – говорила она.

Этот волосок был перерезан 21 ноября 2021 года. Мариэтты Чудаковой не стало в больнице Коммунарки. Ей было 84 года.

По странному совпадению этот день смерти Чудаковой оказался днем ангела Михаила, самый чтимый праздник в семье Булгакова, с чьим именем неразрывно связана жизнь (а теперь и смерть) Чудаковой.

Разным людям она известна в разных ипостасях. Прежде всего, конечно, как первый и наиболее выдающийся булгаковед. Чудакова – автор первой научной биографии Михаила Афанасьевича. И, думаю, что среди старшего поколения не найдется человека, кто бы не зачитывался ее «Жизнеописанием Михаила Булгакова».

Принято считать, что филологи вообще не умеют интересно писать, но энергичная и яркая Чудакова обрушила этот стереотип. Она как никто умела совмещать научность и доступность изложения. А уж какие лекции она читала в музее-квартире Булгакова, куда набивалась вся Москва, чтобы послушать Чудакову! (К слову, музей в Москве появился исключительно благодаря ее усилиям).

«Она была просветитель просветителей», – сказал кто-то из поклонников ее таланта. И это совершенно точно.

В девяностые и двухтысячные Чудакову часто показывали по телевизору. Она входила в президентскую комиссию по помилованию, много ездила по стране и выступала как правозащитник. (Впрочем, сама себя называла просто активным гражданином, любящим свою родину.)

Ну, а для студентов Литературного института она была живой легендой и преподавателем одного из самых сложных предметов.

«Я патриот, и мне глубоко противно, что наши дипломы не котируются во всем мире. Поэтому я сделаю все, чтобы по моему предмету диплом котировался», – сообщила легенда на первом же занятии.

Далее последовала блистательная лекция. Но сдать предмет Чудаковой было делом почти нереальным. «Я и так сократила список литературы до минимума. До одной страницы. А дальше – начинается пучина невежества», – предупреждала она.

Чудакова любила задавать маленькие и, казалось бы, самые простые вопросы, ответы на которые всегда терялись в недрах памяти. «Как звали Печорина»? И здесь, как правило, у любого отличника срывалась пятерка…

Сама же Мариэтта Омаровна отличалась изумительной писательской внимательностью и к словам, и к деталям. Помню, как много лет назад, пересекшись с легендой где-то на парах, я поздоровалась и с удивлением услышала в ответ:

– Здравствуйте, Женя.

Я удивилась, и переспросила, откуда она знает мое имя. В то время Мариэтта Чудакова у нас вообще ничего не вела и знать меня не могла.

Чудакова гордо сверкнула зелеными глазами: «Я просто сопоставила вашу манеру говорить с вашей внешностью и поняла, что вы Женя».

Потом помолчала и добавила: «Да и вообще, я немножечко телепат и могу читать мысли. Мой муж, Александр Чудаков, все удивляется: бывало, купит стройматериалов целую машину и спрашивает: “Как ты думаешь, сколько стоит?” А я ему – раз – и точную цифру называю. Он даже предлагал мне в цирке выступать с номером “чтение мыслей зрителей”».

Цирк не цирк, но в умении расположить к себе даже нелояльную аудиторию ей не было равных. Помню, как после выступления на книжной ярмарке Тарки-Тау в Дагестане горцы просто носили Чудакову на руках, хотя она говорила довольно специфические для кавказской республики вещи. Например, то, что русский язык – это настоящая скрепа нации, что он по- настоящему объединяет Россию. И что дагестанцам надо особенно беречь и уважать русский язык, ведь он для них второй, а значит, спрос с них – больше, чем с тех, кому русский язык достался «бесплатно», с молоком матери.

– А ведь она наша, дагестанка, – восхищенно прошептал сидевший в зале местный житель.

И снова я открыла рот от изумления. Никогда не приходило в голову, что такая вся русская Мариэтта Омаровна может быть не совсем русской. Ну понятно, что отчество специфическое, но всегда думалось, что может быть, отец звался Омаром для красоты и выпендрежа. Оказалось, ничего подобного. Мама у Чудаковой – русская, а вот отец – горец, точнее, табасаранец Омар Хан-Магомедов.

Вообще, это была уникальная семья. Из пятерых детей трое стали докторами наук, а старший брат Мариэтты Омаровны, Селим Хан-Магомедов – был известным на весь мир искусствоведом и специалистом по русскому авангарду. Как рассказывала Чудакова, именно отец познакомил ее с русскими пословицами и поговорками и – что особенно поразительно – от него она услышала и библейские истории.

С пятнадцати лет Мариэтта Омаровна поняла, что хочет стать филологом и изучать советскую литературу. И, как признавалась сама, с годами это желание не угасло, а разгоралось все сильней. В своей деятельности она оставалась и революционеркой и хулиганкой одновременно: шла до конца, говорила, что думает, и пробивала стены. Однажды в дневниках Фурманова молодая исследовательница нашла кровожадную запись. Будущий советский писатель рассуждал о том, как «страшно и весело» играть с чужой жизнью; и как они приговорили к расстрелу одного солдата и это обстоятельство как-то по-особенному волнует кровь Фурманова.

«Умру, но опубликую это. Пусть все знают», – решила Мариэтта Омаровна и добилась своего. Сумела тиснуть крамолу аж в сборник, посвященный юбилею советской власти!

Хулиганила Мариэтта Омаровна и на научных конференциях. Как-то, после доклада одного очень известного литературоведа, мы подошли к ней и попросили объяснить, что означает такое и такое слово. Литературовед сыпал умными словами, смысла которых мы не знали.

– Да я сама ничего не поняла, – довольно громко ответила Чудакова. И пояснила, что совсем не поддерживает стремлений большинства ученых нагнать мороку умными фразами. Согласно ее позиции, говорить нужно было четко и просто. По Эйнштейну: чтобы теорию относительности понял пятилетний ребенок.

Наверное, надо сказать, что, конечно же, не всем была по нраву ее неуемная деятельность. Она обращалась к Ельцину с просьбой запретить коммунистические партии. Она подписывала «письмо 42» с требованием разогнать парламент, причем и по прошествии многих лет говорила, что ни грамма не жалеет об этом. Коллеги-филологи часто жаловались, что Чудакова не очень прислушивается к иным точкам зрения по поводу Булгакова. Причем ее действительно побаивались. Не так давно на публичном выступлении, отвечая на вопрос из зала, один известный литературовед вдруг замялся и сказал, что свою точку зрения он не будет озвучивать, потому что «не дай бог, это вылезет в соцсети, а Мариэтта Омаровна прочтет и обидится».

Словом, не зря мама Мариэтты Омаровны шутила: дочь хотя внешне и не похожа на отца-горца, но характером – вся в него. На ногу ей не наступи.

В отличие от коллег, сама Чудакова не боялась говорить то, что думает. Не лукавила, не плела интриги, не наводила тень на плетень, а действовала как есть, открыто. И, в отличие от многих, все, что она делала – было не ради денег, не ради какой-то выгоды, а исключительно из интереса и только по любви. Конечно, как и всякий человек, она заблуждалась – но искренне и не боясь в этом признаться. Да, когда-то она была убежденной сталинисткой; да, с той же силой она стала убежденной антисоветчицей.

Она любила покритиковать то, что происходит сегодня. Но, в отличие от многих, была мила своим оптимизмом и неподдельной любовью к стране.

Для этого у нее была специальная любимая притча. Как перед уходом отца на войну маленькая Мариэтта так кричала и так цеплялась за одежду отца, что все провожающие на вокзале констатировали: «ребенок все чувствует. Не вернется отец».

А оказалось, что скорбные крики значили что-то другое. Отец не просто вернулся, отец сумел выбраться живым из-под Сталинграда, когда, казалось, живым не выберется никто.

Бывало даже смешно наблюдать, когда на каком-нибудь околополитическом мероприятии Чудакова артистично и смешно ругает все, что происходит вокруг.

– Все так плохо. А что-то хорошее предвидится? – робко спрашивают ее.

И здесь глаза Мариэтты Омаровны загораются зеленым огнем.

– Вы еще сомневаетесь? Такая страна, как Россия – на дороге не валяется!

Светлая память вам, дорогая Мариэтта Омаровна. Другой такой уже никогда не будет.