Тени незабытых предков
![Тени незабытых предков](/uploads/covers/2023-08-03/teni-nezabytyx-predkov-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Ирина Тосунян
- Жанр: Биографии и Мемуары
Читать книгу "Тени незабытых предков"
Стали мы жить вместе с Мариной. Прошло какое-то время, она все молчала-молчала, а потом мне говорит: «Мама интересуется, ты жениться на мне собираешься или как?» Я подумал-подумал: «Давай, – отвечаю, – поженимся и валим отсюда». Она: «А что я там делать буду?» Я ей: «Все что угодно, у тебя вон какой английский!» Она мне: «А ты что там делать будешь?» «Ха, – говорю, – английский все знают, а рисовать мало кто может».
Уехали. 15 января 1989 года. В Вену. Я сидел в самолете у иллюминатора и смотрел вниз. И вдруг: кончилась черная земля, кончилась, как по линейке, и – зелень. А по радио объявление: «Мы пересекли границу Советского Союза». У меня было ощущение как у собаки, которая потерялась, и вдруг…
– Ты так замечательно вспоминаешь те годы. Ностальгия?
– О нет, живя в России, я все время думал о пароходах, имея в виду: как же мне попасть туда, в те дальние страны? Я не был антисоветчиком, мне было глубоко плевать на политику, я просто хотел уехать. Когда зашел в троллейбус и увидел Марину, вся маета кончилась. Я эту тему закрыл. Я думал уже только о Мане. А потом она мне сделала предложение руки и сердца, и мы отправились в дальние страны вместе.
– У Иосифа Бродского есть знаменитые стихи, которые все кому не лень цитируют: «Ни страны, ни погоста…»
– Нет, это не мой случай. Да и сам Бродский так и не собрался на Васильевский остров.
– Два года назад ты написал его портрет, который скоро переедет в Петербург и займет место в музее «Полторы комнаты». Ты ведь писал его с натуры.
– С натуры, но – по памяти. С Бродским я познакомился где-то году в 1993 или 1994-м (точно уже и не вспомню дату), когда он приехал на два дня в Бостон к моему приятелю Леве Левитину, профессору Бостонского университета. У Левы и остановился. В первый же вечер выступил в его доме, где собралась большая компания любителей поэзии, а на следующий день в другом месте. Признаюсь, поначалу Бродский мне увиделся этаким брюзгой, всех он подкалывал, со всеми он спорил. Суровый, во всем и во всех сомневающийся. Кто-нибудь что-то скажет, он обязательно оспорит: нет, это не так… А потом я вгляделся немного пристальнее и сообразил: просто поэт очень хорошо относился к своим друзьям (в данном случае, к Леве), с большой любовью. А вот чужие… Ему надо было сначала как-то свыкнуться с их присутствием, с теми, которых он не знал. А компания в доме собралась тогда довольно большая и разношерстная – человек десять-двенадцать.
На следующий вечер снова встретились… Я в то время какие-то стихи Бродского уже читал (хотя скажу честно: не особый ценитель и любитель поэзии), и они мне нравились. Мне очень нравился его ритм, как будто он берет и краской забивает холст и попадает именно туда, куда надо. И в тот раз, в доме у Левы, поэзию Бродского я воспринял именно так. А в некоторых стихах даже создавалось впечатление, что он вбивает краску в холст… молотком.
Я сидел, слушал и запоминал его лицо, движения, интонации… Ведь что обычно первым отмечаем, встретив незнакомого человека? Глаза! Именно, глаза! А у Бродского – нет. У него в лице главными были рот и мимика. И это было что-то особенное, с подобным я встретился впервые.
– Тебе-то самому не хочется еще раз увидеть Питер, Васильевский остров? Ты ведь так и не был там после отъезда?
– Нет, не был. Мы вот разговариваем с тобой – легко, весело. А вспоминать все это – нелегко.