Поцелуй Лилит

Во время прогулки по Парижу Мигель успел услышать о невысоких, но неприступных скалистых грядах, окружающих замок, о дубовых рощах, окружающих дороги, построенные еще римлянами, о небольших глубоких озерах с зеркально чистой водой и многочисленных водопадах. Фабьенн рассказывала о спусках по быстротечным рекам, о лошадях, пасущихся на вечнозеленых лугах и о том, как прекрасно переждать дождь в прибрежном гроте.

— Это место имеет свою легенду, которую мне довелось услышать от нескольких человек, — произнесла спутница Массиньи, когда они, обойдя по левому берегу Сены, вышли в западную часть Сите.

— Расскажи мне эту легенду, — произнес Мигель, остановившись вместе со своей спутницей на западном краю острова, едва ли отличимом от носа корабля, плывущего по спокойным водам Сены.

— Еще до того, как здесь появились римляне, на южном берегу Сены жило племя паризиев, а северным, правым берегом овладели пришельцы-белги. На Сите тогда жила небольшая, никому неподвластная группа людей. Они занимались тем, что перевозили на лодках людей, желающих пересечь реку, и переводили по безопасным бродам скот. И белги, и паризии знали, что победа будет в руках того, кто сможет завладеть островом посреди реки.

Пока Фабьенн начала свой рассказ, Мигель поглаживал нежную кожи её руки, проводя пальцами от локтя до мизинца. На какое-то мгновение ему показалось, что его собеседница немного смущена, но, улыбнувшись, она продолжила свой рассказ.

— Так случилось, что одна девушка, живущая с отцом, в маленькой рыбацкой хижине прямо здесь, на краю острова, влюбилась в парня из племени паризиев. Но на ней уже лежало тяжкое бремя — любовь воина-белга, одержимого незнакомой ему девушкой. Пока её мысли были заняты юношей паризием, воин-белг сходил с ума от одних только мыслей об этой незнакомке, — посмотрев в сторону реки, Фабьенн продолжила. — Оба племени не хотели терять драгоценное время и, по злой шутке своих богов, в одну ночь, одновременно, решили захватить остров. Пока паризии, начали переходить реку по броду, о котором им, под мучительной пыткой на огне, рассказал один островитянин, белги отправились через реку на лодках. Зная о предстоящей резне, воин-белг первым делом разыскал хижину очаровавшей его незнакомки. Не зная иного способа спасти её от своих соплеменников или от их противников, он, спрятавшись вместе с ней среди деревьев, растущих здесь на берегу, накрыл её своим телом.

На какие-то мгновения Фабьенн прекратила рассказ, но, взяв в руки прохладную ладонь своего спутника, она продолжила.

— Воин и не знал, что его хорошо вооруженные и многочисленные соплеменники проиграли плану горстки паризиев. Забросав горящими поленьями, они потопили лодки, в которых сидели белги, одетые в слишком тяжелые кольчуги, для того, чтобы иметь шанс выплыть. Лишь немногие из воинов смогли выйти на берег острова, чтобы встретить там еще более жесткий отпор. Когда люди, пришедшие с северного берега, потерпели поражение, а паризии были опьянены побоищем в селении островитян, один из юношей, пришедших по броду с южного берег нашел своего противника. Старший воин приказал ему убить белга и девушку, которую тот накрыл своим могучим телом. Узнав в той девушке незнакомку, мечтательно наблюдавшую за ним, каждый день, с берега острова, юный паризий, бросив на землю свой оружие, отказался выполнять безумный приказ. Когда здесь появились другие паризии, жестокий меч не пожалел никого: ни одинокую девушку из слабого беззащитного рода, ни воина из вражеского племени, ни их соплеменника, отказавшегося разделить с ними минуты безумия.

— Грустная история, — тихо произнес Массиньи. — Но ведь и паризиев постиг жестокий рок, когда они дали отпор римлянам.

— С тех пор, как еще помнят некоторые люди, странные вещи происходят в полнолунные ночи, подобно той, в которую, под серебристым светом Луны, два племени сошли на острове. Три призрака появляются на берегах сены: одни видят силуэт высокого крепкого воина, тихо стоящего на левом берегу реки, высматривая полюбившуюся ему девушку, другим являлась невысокая стройная темноволосая девушка — кутаясь в плащ, как и в ту ночь полнолуния, она высматривает юношу паризия, а третьи — какой-то смутный силуэт на правом берегу… силуэт того самого юноши, который проклят за неразделенную любовь и за деяния своих соплеменников.

— Прекрасно — думаю, Бретань знает еще больше подобных легенд.

— Ты прав… Кстати, — теперь глаза Фабьенн светились каким-то серебристым блеском. — Ведь только мой отец происходит из Бретани — моя мать же из Оверни, из тамошнего мелкого рыцарского рода. Овернь не так прекрасна как Бретань, но и там немало чудесных мест — там еще больше водопадов, еще больше стремительных рек и скалистых кряжей, окруженных дубовыми рощами, — Мигель чувствовал то притягивающее нетерпение и жажду поиска, которыми горела Фабьенн. — Поехали в Бретань… нет, не сейчас — немного позже, — произнесла собеседница Массиньи, глядя ему прямо в глаза.

Увидев улыбку на лице Мигеля и блеск в глазах, его спутница снова повела за собой.

Когда они дошли до собора Нотр-Дам, Фабьенн обмолвилась о том, что именно возле острова Сите, на правом берегу, в книжной лавке она впервые столкнулась с Хорхе. Когда, более полутора лет назад, проучившись год в университете Ренна, она перевелась в Сорбонну, ей еще не было и двадцати лет. Около года назад она ходила по парижским книжным лавкам в поисках полного атласа французских замков. Во время одного из своих бесплодных поисков она и столкнулась с Хорхе. Разговорившись с незнакомкой, узнав, что она, как и он сам много лет назад, подрабатывает иллюстратором, в одном из архитектурных журналов, Ортега решился помочь Фабьенн — он познакомил её с людьми, занимающимися составлением подобных атласов и познакомил с теми, кому дорого искусство реставрации.

К тому времени, когда, огромной петлей пройдя через весь Париж, остановившись лишь в нескольких кафе, Мигель и его спутница снова вернулись к набережной у сада Тюильри, солнце уже садилось далеко на западе.

— Скажи, Фабьенн, почему твой выбор остановился на мне? Разве во мне есть что-то особенное? — спросил Массиньи, смотря прямо в глаза. Его собеседница, стоя на высоких каблуках, была ненамного ниже, чем он сам. Теребя правой рукой нежную кожу её локтя, левой он держал её за талию.

— Тогда скажи, почему ты тогда сам со мной разговорился в Шанноне. Там, под козырьком паба, — с улыбкой произнесла его собеседница.

Смотря прямо в глаза своему собеседнику, она, обвив руками его шею, притянула к себе. Чувствуя на шее прикосновение теплой нежной кожи её предплечий, Мигель мог рассмотреть на её губах блеск капелек вина, выпитого в кафе, в двух кварталах от этого места. Не прошло и нескольких мгновений прежде, чем их губы слились в поцелуе… * * *

Пока дневные сеансы закончились, а до более популярных вечерних оставалось не менее полутора часов, у Элвиса Коннелла появилась возможность занять весь своего кинотеатра для себя и своей подруги.

— До шести часов сеансов не будет, — покачав головой, произнес работник кинотеатра, обращаясь к Лартеру, появившимуся на входе в здание.

— Приятель, передай Элвису, что к нему пришел Джереми. Он знает, что я должен к нему прийти.

Работник кинотеатра кивнул и, с заметным недовольством направился по коридору в сторону входа в зал. Через несколько минут он вышел из зала и резким жестом позвал гостя за собой.

— О, Джереми, а я и не ждал, что сегодня придешь. — Коннелл вместе со своей подругой Кимберли смотрел «Лолиту» — новый фильм Стэнли Кубрика.

— Ты говорил, что у тебя есть какое-то интересное предложение, — приветливо подмигнув Кимберли, Лартер сел рядом с Элвисом.

— В общем, есть один наркоман. Это парень мулат-пуэрториканец. Раньше он жил среди своих, в пуэрториканском квартале, и работал на мясном комбинате. Когда соплеменники узнали, что он употребляет героин и уже давно уволен с комбината, его прогнали. Еще когда он работал, ему удалось взять в долг, чтобы расплатиться со своими соплеменниками и с людьми, торгующими героином, немало денег у одного парня из Южного Бостона. Но даже когда его уволили, он умудрился убедить этого парня, что у него есть работа. Мало того, ему даже удавалось выплачивать проценты… — на какое-то время Коннелл задумался, а затем добавил. — В общем, он должен шестнадцать тысяч долларов.

— Обычный наркоман? — усмехнулся Лартер.

— Ко всему прочему у него нет никакого жилья. А чтобы покупать новые дозы и выплачивать проценты своему кредитору, хотя последнее он уже давно перестал делать, он взламывает и обчищает автомобили, — теперь Элвис занял выжидательную позицию. — Заплатишь двенадцать тысяч Альфонсо — парню из Южного Бостона, у которого наркоман занял деньги, и заплатишь еще три тысячи мне.

Выслушав своего собеседника, Лартер с согласием кивнул. Теперь он испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он был доволен, с какой легкостью удалось выйти на путь осуществления плана, придуманного им за полчаса, но, с другой стороны, уже сейчас Джереми начали мучить сомнения. * * *

Когда Мигель проснулся, Фабьенн уже была в душе. Всего лишь шесть часов назад, в два часа ночи, они вернулись в квартиру, которую Галан снимала у Хорхе. Быстро одевшись, он направился в квартиру в противоположном конце коридора, в которой жил Ортега. Еще на Пер-Лашез его новый знакомый обмолвился о том, что Вероник, его жена, уехала на несколько дней к своим родителям, в Дижон, и Массиньи мог не бояться, что его появление кого-то побеспокоит.

С приветливой улыбкой, после непродолжительного стука, Ортега, пригласил своего собеседника вовнутрь.

— Ты предупредил леди, что будешь здесь? — спросил Хорхе, когда он, и его гость пили кофе на балконе, выходящем на бульвар.

— Конечно. Я оставил записку на кровати, — кивнул Мигель, а затем, вспомнив, достал из кармана брюк деньги. — Скажи, сколько денег Фабьенн тебе должна за квартиру и сколько будет должна в ближайшее время?

— Считай, что нисколько. Так уж складывается, что две из четырех квартир в этом доме заняты постояльцами все время, а одна — время от времени, а другая, увы, практически все время пустуют. Пока никто не желает её снять, Фабьенн ничего за нее не платит, а когда, что случается очень редко, появляются желающие, да и то сомневающиеся, снять квартиру, она платит такую же сумму, как и те люди, с которыми я имею дело очень долго. Так что, можешь пока жить у нее.

— Благодарю тебя, хотя свободного времени у меня не так много и вряд ли я здесь проживу больше двух недель — скоро мне нужно будет отправиться в Алжир.

— Адское место — особенно, если тебе придется летом там проводить раскопки, — на время Хорхе прервал беседу, пытаясь что-то вспомнить. — Слушай, я помню, ты говорил, что самолеты — твоя страсть. Может быть, ты знаешь неплохих пилотов… хотя бы тех, которые могут летать на не очень большие расстояния на старых грузовых машинах, — не дав собеседнику возможность высказаться, он добавил. — Идеальный вариант, если этому человеку нечего терять, если он находится на дне нормального общества или он является настолько безрассудным, чтобы добровольно влезть в любые неприятности.