Поцелуй Лилит

Глава XIX

Небо уже начало сереть, когда Мигель покинул пещеру, в которой провел ночь. От кипы досье на членов САС и сочувствующих ей групп на дне контейнера остался лишь пепел. Спустившись по тому же нелегкому пути, по которому он сюда поднялся, Массиньи взял путь в сторону того места, где он откололся от отряда.

Несмотря на долгий сон, проведя менее часа на жаре, он снова чувствовал себя утомленным. Двигаясь и дальше по сплетению проходов между скал, он остановился, услышав шум. Шум приближался и, спрятавшись, Мигель вскоре смог расслышать голоса, искажаемые эхом. Сидя в нише, он рассмотрел двух вооруженных мужчин, разговаривающих на каком-то берберском языке, похожем на крики птиц. Они прошли практически рядом с ним — для того, чтобы увидеть опасность, им было достаточно смотреть по сторонам, но они были слишком увлечены беседой. Поднявшись на более высокий уровень, Массиньи последовал за ними, идя за их спинами, на высоте нескольких метров.

Выбрав удобное положение, он, сняв «Томпсон» с предохранителя, попытался открыть короткую очередь, достаточно для его противников, но получилась лишь осечка. Не прошло и минуты, как Мигелю пришлось смириться с тем, что механизм пистолета-пулемета поврежден мелкозернистым песком, принесенным ветром сирокко.

Спрятав достаточно тяжелое оружие в одну из узких расщелин в скалах, он снова догнал муджахидов, шедших неспешным шагом. Вскоре удача улыбнулась Мигелю — на очередной развилке муджахиды разошли в разные стороны, двинувшись по разным проходам. Массиньи последовал за наиболее невнимательным и неосторожным бербером, негромко напевавшим себе под нос. Спустившись на дно этой широкой расщелины, Мигеля последовал за противников, оказавшись, с ним, на одном уровне.

Здесь, на дне, он подобрал довольно крупный камень, весивший не менее шести килограмм и, обхвавтив его двумя руками, продолжил свое тихое преследование. Когда он выжидал удачный момент, каждая секунда казалась вечностью, и, в случае неудачи, его мог ожидать лишь автоматный огонь противника. Когда между ним и преследуемым оставалось всего несколько шагов, он, резко размахнувшись, бросил камень в затылок противника. После резкого удара бербер, пролетев несколько шагов, с громким стоном упал на землю.

Пока его противник, судя по всему, потеряв зрение, кривился от боли, Мигель стал тем же камнем разбивать его автомат. Он практически не имел навыков владения этим оружием, поэтому решил, благоразумно, от него избавиться.

— Будь ты проклят, кафир. Умрешь, как и твои друзья, — прошипел, на ломанном французском, бербер.

— О чем ты говоришь? Радуйся тому, что остался жив, — достав из рюкзака веревку, Мигель связал руки и ноги своего противника.

— Ты же ведь из того отряда, который сегодня погибнет… Лучше молись за своих друзей, неверный.

— Какой отряд? — переспросил Мигель, удивленный излишней осведомленностью муджахида.

— Те наивные идиоты, которые вчера вечером попали в ловушку, — тяжело дыша, продолжил мусульманин. — Глава их группы — немец… наемник… наивный, — то ли от полученный травмы, то ли от чего-то другого муджахид начал терять сознание. Вдохнув много воздуха, он продолжил. — Твоих друзей продали…

— Что значит продали? — Мигель начал трясти своего собеседника. — Расскажи теперь всё это, только подробно.

— У вас в группе был один парень… его жену убил один из наших юных воинов веры… — тяжело дыша, муджахид продолжил. — Теперь он сотрудничает с советскими спецслужбами…

Достав из рюкзака тряпку, Массиньи прервал своего собеседника, закрыв его рот кляпом. Теперь путник спешил туда, где Франц должен был еще вечером устроить засаду. Рассвет начался не более пятнадцати минут назад, и у Мигеля было еще достаточно времени для раздумий. * * *

Ночью муджахидам пришлось прекратить, на некоторое время, огонь, но теперь, с рассветом, их атаки стали еще более яростными. Несколько добровольцев еще до рассвета, успели заминировать пологий склон холма, но теперь у Гоулда были сомнения в успехе этого мероприятия.

— Необходимо поставить взрывные устройства на южном склоне, но возможно ли это, — пожал плечами Франц, рядом с которыми сидел Нанду и еще несколько бойцов.

— Я могу… помочь, — осторожно произнес Хесус, черноногий парень, разбирающийся во взрывчатке.

— Бред. Не получится — южный склон тоже находится под их обстрелом.

В памяти Гоулда все еще живы были воспоминания о том, как Хесус отравился водой в первый же день похода. Тогда он стал обузой для всего отряда, да и теперь был слишком слаб даже для того, чтобы стрелять с огневой позиции.

— Я возьмусь за это дело. Может, это — последний шанс отряда, — пожал плечами Хесус.

Франц сразу хотел возразить, но, тут же, передумал — в такой ситуации ему нечем было возразить безумному смельчаку. Подрывник, взяв с собой сумку с взрывчаткой и катушку с проводом, запрыгнул на край углубления и отправился по склону. Он шел достаточно неуверенной походкой и с трудом скрывал свою слабость.

Когда подрывник поставил первые устройства, Сентонж отправился вслед за ним. Продвигаясь с юго-запада на северо-восток, вдоль склона холма, Хесус, что-то напевая себе под нос, каждые десять метров устанавливал взрывные устройства. Пока он продолжал минирование, Жозеф, вооружившись карабином, прикрывал его.

Первое время муджахиды были удивлены действиями отчаянного минера, рядом с которым некоторые пули пролетали так близко, что на расстоянии могло показаться, что этот смельчак вот-вот упадет замертво. Но Хесус продолжал свой безумный путь. После ранения в ногу его шаг все еще казался не менее уверенным, чем раннее, но после второго ранения его ноги подогнулись. Гоулд не имел возможности следить за всем этим, но некоторые бойцы могли наблюдать, как раненый Хесус продолжил путь.

Даже третье ранение, в грудь, казалось, не могло его сломить. Он поставил еще одну взрывчатку, прежде чем без сил упал на землю. Когда Жозеф, низко пригнувшись, подошел к нему, подрывник уже не дышал. Взяв остатки взрывчатки, он стал подниматься обратно по склону, пока ополченец-арка его прикрывал.

— Иисус… — тихо произнес Нанду, попытавшись осмотреться на краю углубления. — Франц, тебе необходимо это увидеть.

Гоулд, приблизившись к капралу, был потрясен увиденным: теперь с юга, с севера, и со стороны автомобильной дороги на них шли муджахиды, наступая широким цепочками. В эту же минуту противники снова открыли огонь с вершины противоположного огня. Пули, выпущенные из ручных пулеметов, рикошетом, разлетелись широким веером по углублению, в котором расположилась группа. С едва слышным глухим стоном Перейра упал на колени — одна из пуль, отрикошетив, попала в нижнюю часть его спины.

— Какая же глупая смерть — умереть от ранения в спину, — улыбнувшись, с разочарованием произнес капрал, когда Гоулд оттащил его к глыбам, закрывавшим углубления с запада.

Когда склоны были подорваны, муджахиды, на несколько секунд, казалось, прекратили свое наступление. Из-за резкой боли в висках Жозеф опустился на колени — он и не почувствовал, как его организм достиг состояния, достаточно уязвимого для солнечного удара. Поднявшись, видя окражающий мир, словно сквозь мутное стекло, он увидел, как на глыбах, закрывавших их с запада, появились муджахиды. Зная, что эта сторона никем не охранялась из-за заметной подвижности глыб, они, видимо, еще давно туда пробрались, а теперь лишь спокойно спрыгивали на спины обороняющихся.

Схватив штурмовую винтовку, Сентонж смог остановить двух нападавших, но, затем, кто-то, резко толкнув в спину, повалил его на землю. Теперь муджахиды, оказавшись в самом углублении, наступали с ножами — несмотря на потери, они были воодушевлены возможностью еще раз унизить своих противников.

Муджахид, напавший на Жозефа, судя по всему, находился на той грани, которая разделяет подростка и юношу, но его ярость не знала границ. Когда его противник, ослабевший от лучевого удара, упал на землю, он наносил ему все более и более частые удары ножом. Не делая ставку на точность, он попадал лишь по ребрам и по лопаткам, а затем, когда Вулкан потерял сознание, решив, что его противник мертв, муджахид направился в сторону тех, кто еще мог оказать достаточно жесткое сопротивление.

Через несколько минут очнувшись, Жозеф увидел, что арабы добивают последних бойцов группы. С особой жестокостью они расправились с ополченцами-арками, надругаясь при этом и над теми, кто был уже мертв. Попытавшись подняться, Сентонж увидел перед собой муджахида, с безумной улыбкой, вооружившись ножом, направлявшегося в его сторону.

— Стой! Прошу, не убивай его — если нужно, то я сам могу с ним расправиться, — Жозеф услышал знакомый голоса.

Когда он повернулся, все сомнения разрушились — перед ним стоял Альфредо. Сказав муджахиду несколько фраз на ломанном арабском, он подошел к Вулкану. Пока Альбано его рассматривал, муджахиды забрали трупы бойцов группы и направились куда-то на юго-восток, через дорогу.

— Францу, кстати, повезло… Он умер от ранения в сердце — его агония продолжалась лишь несколько секунд, — произнес Альбано, присев на камень. — Кстати, повезло, что на тебя напал какой-то сопляк — он ведь даже ножом не умеет владеть.

Раны Жозефа не были серьезными: несмотря на множество рваных ран и переломанные нижние ребра, лезвие ножа не повредило его легкие. Несмотря на то, что его ребра представляли собой кровавое месиво, он потерял немного крови. Куда большей проблемой для него был тепловой удар.

— Альфредо, почему? — осторожно спросил Вулкан.

— Ты, верно, хочешь узнать, почему я «предал» вас? Это долгая история…

— Нет, — прервал его Сентонж. — Ты предал не нас — ты предал память своей жены, павшей от рук мусульманских фанатиков… Будь ты проклят.

— Я помню, как Хорхе однажды верно заметил, что ты живешь в мире своих иллюзий. Ты никогда не пробовал смотреть на мир сквозь призму здравого рассудка? А ведь ты узнал бы много нового, — Альфредо начал ходить, медленным шагом, вокруг лежащего на земле собеседника. — Когда Элоиз убили на улице, первое время я был на грани безумия — я был готов мстить каждом лишь для того, чтобы возродить память своей жены. Прошел год, два, три… Наши дети росли, и им нужны были уже не воспоминания о матери, а любовь их отца, — начав чистить ствол револьвера, он продолжил. — Однажды, мне трудно сказать, когда именно, я осознал, что так долго продолжаться не может. Все эти постоянные взрывы, похищения, пытки, перестрелки, войска на городских улицах, муджахиды в предместья — все это… ад. Именно таков он. И однажды я понял, что это лишь замкнутый круг, который нужно как-то разорвать.

— Но почему ты предал нас? Почему ты просто тихо не уехал из этого ада?

— Пойми, ведь кто-то должен был вас остановить. Кто-то должен был взять на себя эту ответственность. И действительно ли это — «предательство»? Посмотри на вашу группу: главарь — наемник, кондотьер, безумный романтик, готовый повести за собой в ад, а большая часть группы — арки и черноногие с сомнительным прошлым.