Поцелуй Лилит

Глава XIII

Тучи еще не успели отступить далеко на северо-запад, но после дождя осталась лишь приятная свежесть. Водитель автомобиля, чудом избежавший столкновения с автобусом, казалось, был неуверен в себе.

— Знаешь, очень нравятся северные пригорода Бостона — эти места очень похожи на Норфолк, — произнес Лартер, обращаясь к своему спутнику.

Сидевший на пассажирском сидении человек был связан, а с одетым на голову мешком он едва мог понять, что происходит. Он был все еще оглушен резким ударом по темени и едва мог перебороть в себе чувство тошноты.

— Натан, ты помнишь, как когда-то я сказал Лукасу, что не люблю поездки на автомобилях? А знаешь, почему? — продолжил Джереми. — Стыдно признаться, но я так и не привык к правостороннему движению, — усмехнулся водитель.

Теперь он выехал на пригородную улицу, свободную от машин и случайных прохожих. Объехав, по узкой дорожке, заброшенный дом с обратной стороны он, вытащив своего попутчика из автомобиля, потащил его в дом. Зайдя в комнату, бывшую некогда гостинной, Лартер снял со своего спутника мешок. Увидев холл с заколоченным окнами, Кравиц ужаснулся, хотя и старался не подавать виду.

— Лезь на стол, — Джереми кивнул на стол, стоявший посередине комнаты.

На крупном крючке, некогда поддерживавшем массивную люстру, теперь было закреплено хитросплетение узлов спускавшихся практически до стола. Затащив пленника на стол, Лартер закрепил его руки на спине узлом, поддерживаемом сверху. Натан догадывался, что это был лишь аналог дыбы. Пытаясь в последний раз доказать свою непокорность, он резко навалился на своего пленителя, попытавшись столкнуть его со стола, но был успокоен резким ударом по ребрам.

Соскочив со стола и связав ноги пленника, Лартер резко ударил ногой по столу. То, что еще мгновение назад выдерживало вес двух мужчин, отъехав на несколько метров в сторону, развалилось на части.

— Вот видишь — нельзя доверять старой мебели, — пожав плечами, бросил Джереми.

От болив в суставах, у Натана брызнули слезы и потемнело в глазах, но он пытался не выдавать свою слабость. Больше всего его пугало безумие в глазах пленителя. Совершенно спокойно поднявшись на первы пролет лестницы, расположенный практически на уровне глаз пленника, Джереми, усевшись на верхнюю ступеньку, закурил трубку.

— Ты, наверно, не знаешь, но та девушка в машине была беременна — так сказал патологоанатом. Ведь об этом не знает даже её жених — иначе он сам захотел бы с тобой расправиться. Поэтому считай, что тебе повезло — я гораздо более гуманный по отношению к таким, как ты.

— Чего ты добиваешься? Ты убил Корнелио, убьешь меня, может быть, убьешь Лукаса и многих-многих других, но… зачем? — спросил Натан, сдерживая боль.

— А зачем вы убили невесту Элвиса? — увидев молчание пленника, он продолжил. — Я мог бы взять чью-то иную жизнь, но ты — наилучший кандидат. Ты же сам говорил, что если Совет семьи не получит информацию от Лукаса, но никто не даст приказ, а если Лукас не получит приказ от Совета, то никто иной этотп приказ не выполнит… Видишь, как все просто, — Лартер внимательно рассматривал потолок, щедро заливаемый дождями, уже давно позеленевший от плесени. — Мне этот дом начал уже нравиться — я бы его выкупил, если бы знал, как связаться с владельцем земли, — Джереми продолжал непосредственно рассматривать потолок холла.

— Ты не просто сумасшедший — ты маньяк. Тебя следует убить, как бешенную собаку.

— Нет уж. Сравнивать меня с бешенными собаками — не совсем верно, — спокойно рассуждал пленитель. — Собаки, играющие по правилам своры и заставляющие других аграть по этим же правилам — это вы.

— А ты, конечно же, «санитар леса»? — с презрительной улыбкой бросил Кравиц.

— По крайней мере, я не играю по вашим правилам, которые вы сами себе навязали.

— А по каким правилам играешь ты? Вот я, например, когда не играю по нашим правилам, соблюдаю законы… Помнишь, как ты впервые оказался в кабинете у Лукаса? — усмехнулся Натан. — Тогда твой партнер, в Британии, расплатился с тобой фальшивыми фунтами. Лишь приехав в Америку, ты узнал, в какую грязь влез. Тогда ты выбрал наши правила и обратился именно к Лукасу, а он тебе помог. Если бы ты не захотел играть и далее по нашим правилам, то мы тебя не держали бы, но ты ведь захотел изменить нас и наш образ жизни. Так кто ты?

— По крайней мере…

— Ты и есть бешенный пес, — Кравиц перебил свего пленителя на полуслове. — Может ты и разбираешься в творчестве Гирландайо, но именно ты влез в этот бессмысленный спор с Лукасом лишь для того, чтобы доказать свою правоту. Из-за тебя убили Лоренцо. Ты убил Корнелио, а теперь убьешь и меня. Обернись — вокруг себя ты создаешь лишь хаос.

— Почему же вы не убили меня, раз я — бешенный пес? Почему вы убили эту девушку — Кимберли? Если бы тогда, вместо Лоренцо, был убит я, то, посуди сам, не было бы всего этого хаоса. Так почему? — с любопытством произнес Лартер.

Стряхнув пыль с ткани брюк, он спустился лестнице и подошел к Натану. Какое-то время пленник молча, не решась продолжать спор с пленителем.

— Если ты меня отпустишь, я отвечу на эти вопросы и… никто не узнает, что ты на меня напал, словно койот, — произнеся это, Кравиц внимательно наблюдал за реакцией Джереми.

— Ответишь на эти вопросы — умрешь быстро, — ответил пленитель, веко которого заметно дергалось.

— Уж лучше я умру в муках, пускай и на радость тебе. Но я умру с осознанием того, как ты будешь метаться среди стен, в поисках ответ на свой вопрос. Я представляю, как ты будешь скрипеть зубами, сомневаясь в собственной правоте, — Натан уже начал терять сознание от боли в суставах. — Но самое главное, что я умру с надеждой на то, что ты тоже когда-то умрешь в муках, прося о пощаде.

Лартер кивнул головой. Поднявшись на лестницу, он начал, перетеягивая канаты в разные стороны, регулировать это подобие дыбы. Опустив пленника почти на полтора метра вниз, он сделал так, что между ногами Кравица и полом осталось не более десяти сантиметров. Вися на такой высоте, у него уже не оставалось возможности раскачать канат для того, чтобы свалиться вместе с ним.

— Я оставлю тебя здесь. Приду через сорок часов. У тебя есть достаточно времени для того, чтобы умереть от обезвоживания. Ближайший жилой дом находится в пятидесяти метрах отсюда, но здесь неплохая изоляция, поэтому крики вряд ли помогут. Хотя, лучше кричи — так у тебя будет больше шансов.

Произнеся это, Джереми направился в сторону выхода из дома, но не успел он дойти до двери, как услышал голос пленника.

— Будь ты проклят Лартер, и пускай будут прокляты такие же, как ты. Будь уверен, я с тобой еще расплачусь.

— Где? В аду? — засмеялся Лартер. — У тебя есть сорок часов. Считай, что это — нечто вроде древнего «суда богов». Если выживешь и сможешь выбраться отсюда, то, значит, удача на твоей стороне, а меня ждет не самый лучший исход. Что ж время пошло — в воскресенье, в четыре часа ночи, я буду здесь.

Покинув здание и сев в автомобиль, Джереми снова окунулся в океан сомнений. Теперь он потерял всякую уверенность в своей правоте, которой обладал еще несколько часов назад. Его голова снова разрывалась от неуверенности в самом себе. Оставив этого человека в доме, теперь, он, оставив за собой шлейф ошибок и неверных шагов, мог пенять лишь на свою удачу. * * *

Летний Париж казался раем для Мигеля, приехавшего из Алжира.

— Я знаю одного человека, который хорошо знает котел, в котором варятся черноногие, — произнес Хорхе, покидая здание аэропорта.

— Но я ищу именно бойцов Иностранного Легиона, — заметил Массиньи.

— Поверь, все «легионеры» вступают в отношения с черноногими: кто-то обращается к парикмахерам, кто-то — завсегдатай кафе, кого-то иногда можно заметить в борделе, а иные просто любят потрепаться с первым встречным, — отвлекшись, он остановил такси и дал указание водителю двигаться в сторону вокзала Аустерлиц. — Этот человек держит ресторанчик на набережной.

— А Фабьенн? — с недоумением спросил Массиньи, садясь в машину.

— Я ей сообщил, что мы объявимся в городе лишь к вечеру. В шесть часов она будет ждать тебя в саду Тюильри.

Дождавшись молчаливого согласия своего собеседника, Ортега дал еще несколько указаний водителю. Мигель нервничал — у него оставалость чуть больше недели свободного времени, после чего его ожидало возвращение под жесткий контроль Дженовезе. Теперь он мог лишь догадываться о том, где находится О’Хара, но сейчас встреча с ним была бы наихудшим исходом для Мигеля.

— Я мог ошибаться, но правда ли, что за последние дни напряжение в Париже усилилось?

— Мне тоже так кажется, — кивнул головой Хорхе. — Скоро должны официально объявить независимость Алжира. Даже многие парижане ожидают этого — они думают, что на этом закончатся все их неприятности, но… это лишь начало. За последние десять лет, мусульманская община увеличилась более, чем в сто раз и независимость, как таковая, уже ничего не решит.

— Ну а что сейчас наиболее опасно для горожан?

— Не исключено, что арабы захотят «отметить» независимость. Неизвестно, где это будет — в Оране или в Алжире. Но так просто они не успокоятся.

— Почему ты так уверен? — переспросил Мигель, когда они проезжали уже возле вокзала Аустерлиц.

— В октябре прошлого года тридцать тысяч арабов вышли на улицы Парижа. То, что начиналось как мирная демонстрация, затем переросло в систематические нападения на полицейских. Глава полицейского управления, Морис Папон, человек с довольно темным прошлым, принял решение пресечь беспорядки. Полицейским разрешили использовать дубинки по своему усмотрению, и, конечно же, они переборщили. Около полусотни арабов погибло — многие утонили в Сене, а некоторые умерли от полученных травм.

— И они считают, что во всем виновата полиция?

— У них даже есть основания так считать. Во-первых, потому как Папон окружен слухами — слишком многое говорит об его участии в преступлениях, во время Второй мировой, жертвами которых были евреи и противники режима в Виши. Ну а, во-вторых, сам Папон не рассчитывал, что кто-то погибнет в тот октябрьский день.

— И они будут мстить?

— Безусловно. Но кровь прольется уже после получения независимости — когда уже будет поздно говорить о нарушении условий перемирия. Единственное что, пока неизвестно, где произойдет то, что должно произойти.

Ресторан, в который Хорхе привел своего спутника, в полдень, казался практически пустым, за исключением нескольких посетителей. В зале их встретил коренастый бородатый мужчина, среднего роста, с каштаново-рыжими волосами.

— Меня зовут Шарль, — произнес он с приветливой улыбкой. Достав из кармана листок бумаги, он протянул его Мигелю, — Хорхе говорил, что вы ищите двух сицилийцев, ушедших добровольцами в Легион. Ведь так?

— Да, они должны были вступить в Легион примерно в ноябре или декабре прошлого года.

— Последние десять лет я помогаю в поисках людей, пропавших без вести в Алжире, а также тех, кто попал там в неприятности. Это не просто работа — это мой долг. Но есть предел возможностей, который мне не преодолеть.