Поцелуй Лилит

Глава XIV

Какая-то странная уверенность в себе поселилась в разуме Лартера. Это чувство было успокаивающим и пугающим одновременно. У входа в ресторан он столкнулся с Ренато, младшим сыном Лукаса, беседовавшим с поставщиком свежих фруктов. Он лишь кратко обмолвился о том, что его отец уже ждет гостя наверху.

Уже давно стемнело, и ресторан был переполнен посетителями. Особенно переполненным казался бар на первом этаже, но, проходя через второй этаж, Джереми мог наблюдать подобную картину и там.

Шаги по деревянной лестнице, ведущей на верхний этаж, казались ему тяжелыми и легкими одновременно. Ему не пришлось стучать — дверь была открыта, и один из работников ресторана что-то докладывал хозяину. Когда Лартер оказался в помещении, Дженовезе попросил помощника повара покинуть помещение, намекнув, что он может не беспокоить владельца из-за мелочей.

— Присаживайся, Иеремия, — с вежливой улыбкой Лукас кивнул на стул, стоявший на противоположной стороне стола.

Помимо Джереми, в комнате находились лишь сам Дженовезе и Фрэнк Мюллер, сидевший рядом с ним.

— Помнишь, как когда-то ты, сидя рядом со мной, изучал всех, кто садился напротив меня: их слабости, их мелкую ложь, их сомнения и, в конце концов, их страхи. Но ты никогда и не подозревал, что так же, как и мы их, я внимательно изучал тебя.

— Я думал, ты позвал меня по какому-то важному вопросу, — усмехнувшись, Лартер сразу же добавил. — Кстати, когда ты меня пригласил сюда в прошлый раз, мне сказали, что ты — всего лишь, пешка, как и те, кто тебе прислуживают.

— Узнал… — рассмеялся Дженовезе, повторив слова гостя. — Кстати, Фрэнк смог выследить тебя, пока ты искал место, в истоках реки Чарльз, чтобы захоронить тело Натана. И, мы должны заметить — все получилось аккуратно, — затем он продолжил. — Иеремия, ты не мог бы сказать, как умер Натан?

— Ему удалось повредить, резкими движениями, дыбу, на которой я его подвесил, и, свалившись, он сломал шею, — с недоумением ответил Джереми, не понимая воодушевление своего собеседника.

— До сих пор не могу поверить, что найдется человек, который, без лишней грязи, избавит меня от всех врагов, тем более, подобравшихся ко мне слишком близко.

— О чем ты? — с недоумением спросил Лартер.

— Возьмем, например, Корнелио. Этого человека я пригрел и протолкнул на высоту. Несмотря на то, что он мой дальний родственник, он, в первую очередь — сын человека, тесно связанного с уличными бандами, довольно завистливого и безрассудного. А ведь даже ребенок понимает, что, если человеку, подобному Корнелио, дать деньги или власть, то он лишь даст волю бесконечному множеству своих психологических комплексов. Так же получилось и с Корнелио — он заигрался и, в конце концов, стал ставить на кон мою жизнь и жизнь моих сыновей. Он играл осторожно и думал, что я не знаю, что происходит, но я всё равно выиграл… — налив виски в бокал и отпив, Лукас продолжил. — Было достаточно попросить его, бросить несколько слов, в тот раз. И все-таки я выиграл — после этого наигранного намека об всеосведомленности Корнелио, ты с легкостью избавил меня от человека, давно уже превратившегося в одну сплошную проблему… Да и, кстати, теперь, после исчезновения из нашей жизни наглеца Корнелио, больше никто уже не курит в моем кабинете, — усмехнулся Лукас.

— Так кто же убил Лоренцо? — сквозь зубы процедил Лартер.

— Коломбо, — с искренностью ответил Дженовезе. — Он продавал им информацию о моем бизнесе, а мне — об их делах в этом городе. Он делал это очень осторожно, несмотря на множество слухов и подозрений. Мне же было достаточно подкинуть им неопровержимые доказательства его двойной игры, а они, уличные бандиты, не стали тратить время на лишние рассуждения о его виновности или невиновности.

— Значит, вы не участвовали в его убийстве?

— Я могу повторить тебе это еще с десяток раз, но от этого ничего не измениться, — отпив виски, Лукас продолжил. — Ну а с Натаном вообще очень долгая история. Я ему доверял как одному из самых близких людей. Я даже собирался женить Ренато на сестре Кравица, но, из-за своего брата, теперь его сестра, жившая за счет доходов от его темных дел, лишь на коленях теперь просит у меня помощи… И я конечно же ей помогаю, потому как не могу иначе, — вздохнул Дженовезе. — А все началось с того, что он с одним из друзей моих сыновей, в одном баре начал долгий разговор по телефону, общаясь с собеседником на польском языке. Он думал, что его спутник сицилиец, но он и не догадывался, что мать его спутника — полька, а он сам довольно неплохо владеет польским. Ну а с тех пор он вообще слушал каждый разговор Натана по телефону. Иеремия, о чем, ты думаешь, разговаривал Натан? О девушках? Об автомобилях? О фильмах или книгах? — рассмеявшись, владелец ресторана продолжил. — Он разговарил о том, как можно разрушить мой бизнес, о том, как можно столкнуть лбами меня и клан Дженовезе, о том, как можно выдавить из меня и моих сыновей огромные суммы денег и, в конце концов, он непринужденно обсуждал то, как можно убить меня и отобрать бизнес у моих сыновей. Черт возьми, он просто смеялся надо мной, считая человека, давшего ему все, доверчивым идиотом.

Какое-то время владелец «Утопии» молча рассматривал своего гостя, а затем продолжил свой рассказ.

— Я — не убийца и всегда старался обходить дальней стороной подобные дела. Но, благодаря тебе, с Натаном оказалось все просто. Для начала, ему предложили сыграть роль некоего сверхважного «посредника» между мной и кланом Дженовезе. В качестве задания, я попросил его лишь обыграть один момент. Но некоторым людям нельзя давать примерять корону — потом эти люди говорят о том, что корона прилипла к голове, и снять её нельзя.

Лукас, поднявшись со стула, отошел в другой угол помещения, где стояло кресло и его личный, небольшой стол. Взяв со стола аудио-проигрыватель, он вернулся на место и включил одну из записей. Это был разговор между Натаном и Джереми, имевший дело в этом кабинете. Даже здесь Лукас смог обыграть человека, предавшего его — Натан, будучи уверенным, в своей грядущей победе, и не догадывался о том, что практически каждый разговор на третьем этаже «Утопии» записывался на устройства, спрятанные под столом и на стенах.

— Мы смеялись минут двадцать, когда прослушали, что этот парень тебе наговорил, — усмехнулся Дженовезе, когда запись закончилась. — Даже здесь он захотел себя почувствовать королем, пускай и на час… А потом, через несколько часов, у него состоялся разговор по телефону, на польском — он беседовал с кем-то из своих товарищей с Лонг-Айленда. И он снова говорил о «доверчивом простофиле», — с сожалением произнес Лукас. — Ну а знаешь, что самое смешное? То, что ты поверил во всю эту историю с кланом Дженовезе. Причем, поверил в неё ты не в момент беседы с Натаном, а еще давно, когда только познакомился с тобой.

— Разве ты не член семьи Дженовезе? — с любопытством спросил Джереми.

— И да, и нет… — Лукас рассмеялся. — Еще когда мне было лет восемнадцать, Вито Дженовезе пригласил меня к себе, и мы обсудили с ним этот вопрос, после чего разошлись и, более, практически не пересекались. Возможно, это покажется для тебя новым, но мы не являемся родственниками, а если и являемся, то очень дальними. Основатель моего рода была мореплавателем из Генуи, который, во время конфронтации между Неаполитанским королевством турками-османами, переселился на Сицилию. Отличившись в морских стычках, он получил землю вблизи Катании и герб, ну а его внуки перебрались в сам город, с тех пор наш род занимался торговлей тканями… Ну а ты ведь думал, что я, как говорят в Бостоне, «Гвидо»? — рассмеялся Лукас. — Так вот, с кланом Дженовезе меня ничего не связывает — ни кровь, ни какие-либо связи. Но многие почему-то верят в то, что я в Бостоне представляю их семью — я убедил в этом даже Корнелио, потому что так им было легче управлять.

— Все-таки, за что расстреляли машину Элвиса? — раздраженно спросил Лартер.

— А, ты об этом англо-ирландце, который владеет кинотеатром в девяти кварталах от «Утопии»? — улыбнувшись, Дженовезе, осторожно ответил. — А что, если это была его судьба — умереть в тот день? Просто так вышло, что ему повезло, а не повезло его невесте. Ведь Фортуна слепа, как и Фемида, — развел руками Лукас.

Подскочив со стула, Джереми направился в сторону Лукаса. Его движения казались спокойными, но веко сильно дергалось, выдавая многое. Владелец «Утопии», сохранявший спокойствие, жестом попросил Фрэнка не вмешиваться и немного подождать. Резким ударом ногой Лартер выбил, из-под Дженовезе, стул, разбив его на несколько частей. Свалив своего собеседника на пол, Джереми замахнулся для того, чтобы ударить его кулаком в лицо, но в следующее мгновение сам был сбит с ног.

Фрэнк Мюллер, будучи, не менее чем на двадцать лет, старше своего противника, был более привычным к рукопашным потасовкам. Повалив противника на пол, он стал осыпать его ударами по ребрам. То, что продолжалось не более минуты, казалось вечностью для всех присутствовавших в комнате.

— Хватит бить его ногами, — бросил Лукас. — Ты его так искалечишь.

— Ты уже успокоился? — спросил Мюллер у, поваленного им на пол, Джереми, а затем, подхватив его, помог встать с пола.

— За что Вы пытались убить Элвиса? — оскалившись, спросил Лартер.

— Если успокоишься и сядешь на место, то я отвечу тебе на этот вопрос, — спокойно произнес владелец ресторана.

Пока гость занял свое место, Дженовезе отошел в другой конец помещения и вернулся со стулом, поставленным взамен сломанного. Выдержав паузу, достаточную, чтобы убедиться в спокойствии собеседника, пускай и таком же непредсказуемом, как и его ярость, он продолжил.

— Это была действительно их судьба, — совершенно серьезно произнес владелец «Утопии». Их автомобиль, на повороте расстреляли из старого ручного пулемета «Браунинг», поэтому одному моему, скажем так, хорошему другу, а если быть, скажем так, более корректным, то — давнему партнеру, удалось взять след. Этот парень — частный сыщик высочайшего класса, и ему не составляло труда найти нападавшего. Им оказался ветеран Второй мировой, который после войны был уволен из армии за излишнюю жестокость и излишнюю увлеченность алкоголем. К тому же он страдал, от опухоли головного мозга, о чем мы узнали вчера. Когда сыщик нашел нападавшего, добравшись до него раньше полиции, мы попросили попридержать этого парня, прежде чем передать в руки полиции. Это был обыкновенный сумасшедший, страдавший от множества проблем с головой: от алкоголизма до опухоли мозга. Ему было все равно, в кого стрелять, а то, что он обстрелял машину твоего друга, было лишь стечением обстоятельств, — отпив виски, Лукас усмехнулся. — Тем не менее, ничего не зная, ты просто избавил меня от опасности в лице Натана, — Дженовезе и Мюллер рассмеялись. — Иеремия, знаешь, кто ты?

— И кто же? — переспросил Лартер, закурив трубку.

— Психопат. Классический пример, достойный изучения в университетах.

— Ты теперь решил поиграть в психиатра? — задав этот вопрос, Джереми рассмеялся.

— Поиграть? Иеремия, я и есть психиатр, — увидев недоумение в глазах гостя, Дженовезе с улыбкой добавил. — Я даже проработал психатором, после университета, в одной психиатрической больнице, два года… Вот видишь, ты обо мне ничего не знаешь, а я о тебе знал всё уже тогда, когда ты во второй раз появился в ресторане. Движения, взгляд, привычки, одежда, речь, реакция на раздражители — все это выдает в человеке те или иные черты психологического портрета. Порой, не нужно быть психиатром или, даже, психологом, чтобы составить портрет человека. Некоторые вещи настолько очевидны, что многие люди чувствуют их на подсознательном уровне. Ну, или взять, например тебя. Ты куришь — это говорит о твоей склонности экспериментировать над своим телом и разумом, а также, о твоем безразличии к собственном телу. У тебя дергается веко, но порой мне кажется, что ты уверен в том, что это не видят другие. Я даже подсчитал, что твоя реакция на раздражители составляет шесть секунд — после истечения этого времени, ты вспыхиваешь пламенем ярости, которая длится в два раза дольше, после чего ты начинаешь успокаиваться. Вот видишь, а ты всегда был безразличен к разговорам со мной, считая обыкновенным головорезом вроде Вито Дженовезе, — рассмеялся Лукас.