Друг № 3

Когда он с диском в руках вошел в кафе, Бьянка попросила посмотреть и с мечтательной улыбкой прочитала список песен на обложке.

— Думаю, Драко, тебе понравится: они все веселые. Так что, ты иногда все-таки веселишься? — уточнила она, отдавая ему коробку.

— Конечно, веселюсь, — ответил он, иронически искривив губы. — С утра до вечера.

— Вот только не сейчас, — поддела она его.

— Я не веселюсь, потому что ты веселишься по поводу того, что мне невесело, — парировал он, и она рассмеялась.

— Извини, не хотела обидеть. Просто мы с мамой немного беспокоимся. У тебя порой бывает такое лицо, словно ты самый обделенный жизнью колдун в Британии.

— Как ни странно, это не так, — сказал он, придя в себя. — То есть, я думал, что это так, но на днях встретил еще более обделенного типа, и был вынужден отдать пальму первенства ему.

Бьянка рассмеялась, а Драко с трудом сдержал улыбку.

— Кстати, это мне напомнило, что мама просила поинтересоваться, что ты собираешься делать в следующую среду. Я понимаю, что это День феникса, и у тебя могут быть другие планы, но мы хотели пригласить тебя к нам на небольшую вечеринку. Встретишься с остальными членами нашей семьи.

— Ну-

Она застала Драко врасплох. Это что, у него одним ударом появятся друг номер три, номер четыре, а может, и больше?

Праздник совершенно вылетел у него из головы. День феникса отмечали второго мая в память Битвы при Хогвартсе. В этот день лавки не работали. Сначала его праздновали очень скромно, собираясь после поминальной службы, но теперь лилась рекой выпивка, и взлетали фейерверки.

Драко обычно вспоминал о празднике, увидев заголовки в «Пророке», и отмечал его, напиваясь в стельку. Сначала день хотели назвать в честь Гарри Поттера, но великий герой уцепился за возможность продемонстрировать свою безграничную скромность и отказался от предложенной чести. Вместо этого он предложил существующее название: в честь Ордена Феникса, и потому, что эта птица — перворазрядный символ (возрождение из пепла и все такое). Драко впечатлен не был.

Бьянка не поняла, что означает выражение его лица, и торопливо заговорила снова:

— Если не можешь, я пойму, но мы бы хотели узнать тебя получше. На работе ты больше молчишь, а папа хотел бы познакомиться с тобой поближе. Если честно, то он и Уилл — это мой муж — заходили сюда пару раз посмотреть на тебя, так что ты их, возможно, узнаешь. Сказали, что ты очень вежлив с посетителями.

— Да нет, могу и с удовольствием приду, — сказал он, чтобы остановить нервный поток слов.

— Отлично! Приходи к шести. Просто ужин, ничего особенного, поэтому нет необходимости наряжаться и все такое. Я тебе запишу адрес маминого с папой камина.

Она схватила со стойки перо и написала адрес на салфетке.

— Увидимся завтра. Удачной смены! — завершила она, направляясь к двери.

Драко сунул салфетку в карман панталон (подумать только, панталоны с карманами; магглы — такие затейники!) и снова принялся рассматривать свой диск. Единственная песня, которая его смутила, стояла последней. Она называлась «Клевер на алом» в исполнении некой Джоан Джетт, но он решил, что вряд ли она совсем уж мрачная [1].

Потом появилась Гермиона и тоже захотела посмотреть на его диск.

— Отличная подборка, — сказала она. — Последняя песня — одна из моих любимых.

— То есть нагоняет тоску? — уточнил он, зная, какие у нее вкусы.

— Нет, это очень знаменитая любовная песня, хотя и неоднозначная. В оригинале она звучит немного не так, но эта версия даже лучше, — объяснила она, положив диск на стойку.

— Что подать? — спросил он.

— Пожалуй, ванильный латте.

Он молча сбивал напиток, пока она пристально наблюдала за ним, выводя из равновесия. Каждый раз, поднимая голову, он натыкался на ее взгляд, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы не встретиться с ней глазами. Он подал ей кофе, стараясь сохранять спокойствие. Она заплатила и издала горлом странный звук, словно собиралась что-то сказать. Он ждал.

— Я принесла тебе счастливую книгу. Но пообещай, что не будешь смеяться над названием.

— И что за название?

— Смотри сам.

Она вручила ему зачитанную книгу в бумажной обложке, на которой было написано «Принцесса-невеста». Поскольку, строго говоря, он ей ничего не обещал, то позволил себе рассмеяться.

— Ну-ну! «Принцесса-невеста»! Ты, видно, упустила из виду, что я — не десятилетняя девочка.

Она порозовела от смущения (или раздражения) и бросилась на защиту книги:

— Это нарочно сделано, и не надо принимать всерьез. В детстве это была одна из моих любимых книг.

— Так и есть! Книга для десятилетних девочек.

— Нет, это книга для всех. Если тебе счастливая книга не нужна, можешь вернуть. И тосковать до конца жизни — мне-то что!

— Поздно — ты мне ее уже отдала. Может, я ее даже прочту. Всякое бывает.

Он пожал плечами и сунул книгу под стойку, откуда она не смогла бы ее достать.

— Тебе говорили, что ты кого угодно выведешь из себя?

Он не мог не отметить, что у нее на щеках все еще сохраняется румянец.

— Сегодня да, — соврал он. — Но обещаю, что завтра ты будешь первой в очереди.

Она вздохнула, закатила глаза и ушла, не попрощавшись, но, насколько он мог судить, вовсе не в таком уж сильном раздражении. Он поднял было руку, чтобы помахать ей на прощанье, потом сообразил, что делает, и непринужденным движением провел по волосам. Никто ничего не заметил.

Ему не терпелось начать новую книгу, но посетители шли непрерывным потоком до самого закрытия. Он успел только одним глазом взглянуть на заднюю обложку, но, судя по описанию, это действительно была счастливая книга.

В этот день должна была вернуться Панси, поэтому, придя с работы, Драко отложил новую книгу и связался с ней по камину. Та сидела за столом, пила белое вино и что-то рисовала углем на большом листе пергамента.

Она наклонила подбородок в знак приветствия.

— Рад тебя видеть.

— Зачем явился? — поинтересовалась она лишенным всякого выражения голосом. Те, кто не знал Панси, могли бы решить, что та грубит, но на самом деле она тоже была рада его видеть. Если бы ей не хотелось с ним разговаривать, она бы так и сказала. Несмотря на то, что другого времени, кроме свободного, у Панси не было, она относилась к нему очень бережно.

— Мы с Блейзом подумывали встретиться с тобой в «Котле» завтра вечером. Часов в одиннадцать.

— Хм-м-м, — пробормотала она в раздумье. — Не могу сказать, что сгораю от желания вас видеть, но ладно, так и быть.

Слава Мерлину, он начал обзаводиться новыми друзьями, потому что неизвестно, какую дозу натуральной, ничем не приукрашенной Панси он смог бы выдержать.

— Если так, это будет наша последняя встреча.

Она изящно улыбнулась одними губами и сказала:

— Ничего подобного.

В переводе это означало «Ты мне тоже нравишься». Драко набил руку в переводах с языка Панси: похож на английский, только слов поменьше. На этом языке было невозможно разводить церемонии и почти невозможно — выражать какие-то чувства.

— Спокойной ночи, — сказал он и вытащил голову из камина.

* * *

На следующий день Гермиона не пришла. Он гадал, не обиделась ли она, пока до него не дошло, как по-дурацки он себя ведет. Конечно, обиделась: они же Драко Малфой и Гермиона Грейнджер! Он был абсолютно уверен, что у них всегда и наверняка найдется, по поводу чего сцепиться. В любом случае, с чего он решил, что она будет заходить в кафе каждый день? Может, у нее дела. Не то, чтобы это его волновало, но он знал, что рано или поздно она появится, хотя бы потому, что у него остались три ее любимых книги.

Он не сводил глаз с двери, каждый раз убеждаясь, что ему совершенно все равно, что вошла не Гермиона. И он вовсе не был разочарован: он пребывал в абсолютной апатии, сохранял стоическое спокойствие и представлял собой рекламу равнодушия. Только вот смена тянулась немного дольше, чем обычно.

Точно в одиннадцать он был в «Дырявом котле». Панси уже сидела за столиком. Она сообщила, что он опоздал. На ее языке это означало, что он пришел вторым. Через несколько минут появился Блейз, и Панси даже не пришлось открывать рот: тот сразу рассыпался в извинениях.

Подошла официантка.

— Привет, — сказала она с улыбкой. — Как дела?

— Отлично, а у вас как? — ответил он из вежливости.

Панси посмотрела на него так, словно его подменили, а Блейз фыркнул. Он решил, что оба правы.

— Великолепно, сэр. Рассказать вам про наше особое предложение?

Мужчины кивнули. Панси не пошевелилась.

— Сегодня среда, поэтому положен галлеон скидки на все напитки с джином, а еще—

— Прошу прощения! — перебила ее Панси. — Я, похоже, ослышалась. На напитки с чем?

— С джином, — терпеливо повторила официантка, несколько смущенная обвиняющим тоном.

— Понятно. А что такое, — она сделала паузу и медленно выдохнула сквозь зубы, — джин?

Официантка беспомощно оглянулась по сторонам, словно надеясь, что кавалерия уже на подходе, и Блейз кинулся ей на выручку.

— Маггловский напиток. Уверен, тебе понравится «отвертка» [2].

— Сильно сомневаюсь, Блейз, что мне придется по вкусу это пойло, но ценю твое предложение и готова пожертвовать языком, раз уж придется пить яд, придуманный животными.

Официантка пробормотала что-то насчет того, что даст им время на размышление и поспешно удалилась.

Блейз сузил глаза:

— Похоже, ты давно не была в Англии.

— Верно, и жалею, что вернулась. Это так по-английски: при первой возможности отправить культуру на помойку и забыть о высших ценностях! Чего ради уподобляться простонародью? С каких пор в моде вести себя, как крысы из сточной канавы?

Драко почувствовал, как лопается терпение. При общении с Панси такое случалось. Первый раз в жизни он мог назвать несколько потрясающих магглов, и Рэй Брэдбери определенно не был крысой.

— Хватит, Панси, — сказал он, отчетливо выговаривая согласные, чтобы та поняла, что он всерьез. — Я знаю тебя с детства, и здравые суждения никогда не были твоей сильной стороной. Если Англия так тебя раздражает, сделай одолжение — уезжай. И можешь не возвращаться.

Наступило молчание. Когда напряжение стало невыносимым, Панси ответила.

— Знаешь, — заметила она, — никогда не понимала, почему тебя считают трусом. Ты — единственный, кто осмеливается мне перечить.

Драко успокоился: для Панси признать правду означало извиниться, и он был вполне удовлетворен. Все было как обычно. В их дружеском треугольнике действовала система сдержек и противовесов: Драко не давал зарываться Панси, Панси следила за Блейзом, а Блейз приглядывал за Драко. Драко доставалось от Панси, но Блейзу доставалось куда больше. Он содрогнулся, представив, что будет, если одна из сторон треугольника вдруг исчезнет. Двое оставшихся, вероятно, допьются до белой горячки или устроят смертельную дуэль. Просто потому, что это внезапно покажется отличной идеей. Или того хуже: без Панси они с Блейзом так расслабятся, что, того и гляди, начнут обниматься! Он постарался скрыть позыв к рвоте, чтобы у него не поинтересовались, о чем он думает. Он был не готов произнести такое вслух.