Драматургия ГДР

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Д в о е с л у г одевают К а л а ф а б е н Ю с с у ф а в дорожные одежды. В глубине сцены громоздится его багаж. Д в а вооруженных б е д у и н а выносят поклажу. На диване сидит ф л е й т и с т к а и наигрывает грустную мелодию.

Перед Калафом стоит старуха к о р м и л и ц а, в руках у нее поднос с кофейным прибором.

К а л а ф (отпивая глоток кофе). Охраняй мой дом, как собственную жизнь, Астра. Дорога, на которую я вступаю, будет долгой. (Ставит чашку на поднос и оборачивается к слуге, который наматывает на него пояс.) Я велел наматывать туго, ты, шакал!

С л у г а. Прости меня, господин.

К а л а ф. Без радости вскочу я на своего коня, Астра. Что говорил о Кувейте мой мудрый отец?

А с т р а. Калаф бен Юссуф, твой отец, украсит аллах его небесную тропу, говорил: «Кувейт подобен грязному потоку, полному крокодилов и золота. Крокодилы охраняют золото».

К а л а ф. Не вздумайте положить кувшин или встряхнуть его, привяжите его между двумя ослами.

Б е д у и н ы берутся за ручки огромного глиняного кувшина, низко кланяются и осторожно выносят его из комнаты.

Крокодилов побеждают играючи хорошие охотники и быстрые пловцы, вооруженные острыми ножами. Я с юности охочусь на крокодилов, тебе это известно, Астра, — Кувейт для меня не опасен.

А с т р а. Ты еще благоухал молоком твоей кормилицы, господин, а мне уже приходилось разыскивать тебя среди охотников на крокодилов. (Достает кожаный мешочек и подает его Калафу.) Вот амулет твоего отца, Калаф, господин мой. Я должна была передать его тебе, когда печаль омрачит твой взор. Девять лет я хранила его, ибо взгляд твой оставался светлым. А теперь расставание омрачило его. Носи амулет на своем теле, он охранит тебя и сделает непобедимым.

К а л а ф. Я и так непобедим. Ну ладно, дай сюда. Шпоры хорошо укреплены? Если шпоры не крепко сидят…

С л у г а. Они крепко сидят, господин, клянусь жизнью!

Снаружи доносится топот и шум драки. Калаф отталкивает слугу и хватается за свой кривой меч. Б е д у и н ы тащат седобородого с т а р и к а и д е в у ш к у. Пленные одеты как зажиточные люди, но платья их разорваны и помяты. Бедуины вталкивают обоих в комнату, они падают на пол и лежат у ног Калафа.

Б е д у и н. Они проникли в дом тайком, пока сторожа помогали нам с укладкой. Прости нас, господин, но кувшин оказался таким тяжелым.

К а л а ф (обходит вокруг пленных. Он их узнал. Усмехаясь). Встань, Байг. Подымись вместе с твоей дочерью Илладой! Почему же вы не приказали доложить о себе, великий Байг! Не моя вина, если мои люди обошлись с вами, как с попрошайками. Для вас я всегда дома, если вы приходите ко мне как честный человек.

Старик и девушка подымаются с полу. Слуга по знаку Калафа приносит пуф, на который садится старый Байг. Иллада остается стоять.

Б а й г. Мне больше ничего не оставалось, Калаф бен Юссуф. Целый месяц я не мог проникнуть к вам. По три раза в неделю умолял я, как бездомный, вашего привратника. А теперь я узнал, что вы отправляетесь в длительное путешествие. Вы должны нас выслушать, Калаф бен Юссуф! Заклинаю вечным спасением ваших предков!

К а л а ф. Точнее сказать, спасением ваших детей, Байг. Я не знал, что должен был вас выслушать. Может быть, я должен был снова выслушать, что вы все еще не можете мне заплатить?

Б а й г. Для того чтобы платить, мы должны ткать. Соткали — продали. Но вы не только отняли у меня ткацкие мастерские, вы забрали у меня и шерсть и ткачей. Иллада единственная ткачиха, которая со мной осталась. Как же мы можем заплатить вам наши долги, если вы отобрали у меня все, чем я раньше владел. Или вы требуете, чтобы почтенный человек и его дети стали нищими, потому что аллах покарал его за собственную глупость?

К а л а ф. Я ничего не требую, кроме своей собственности. Разве из того, что вы мне должны, я чем-нибудь завладел нечестно? Это известно самому аллаху и каждому человеку в Багдаде. Ни один правоверный не станет отрицать, что я был великодушен со сроками платежей — но вы все равно не заплатили! Может быть, мне вас продать, как рабов, чтобы вернуть свои деньги? Я требую только то, что мне принадлежит по закону.

Б а й г. От мертвеца вы ничего не сможете потребовать! Я убью себя! (Выхватывает кинжал и хочет ударить себя в грудь.)

И л л а д а. Отец! Отец, ты не должен… узор!..

Старик роняет кинжал и зажимает ей рот.

К а л а ф. Так, значит, узор…

Б а й г. Молчи, Иллада!

И л л а д а. Нет, я не буду молчать, ведь я никогда больше не смогу ткать.

К а л а ф. Замолчи, Иллада! Астра, оставь нас одних, убирайтесь все вон.

А с т р а, ф л е й т и с т к а, с л у г и и б е д у и н ы уходят. Астра закрывает двери.

Значит, у вас еще есть узоры, а мне вы клялись, что отдали мне все ваши образцы. Вы, конечно, решили, что, утаив от меня парочку редкостных узоров, вы сможете снова начать ткать, продавать и соперничать со мной? Значит, вот что вы задумали. Что это за узоры?

И л л а д а. Я поверила отцу, что ему удастся вас смягчить. Но я знала, что, кроме унижения, мы ничего не добьемся. Да, у нас есть еще образцы узоров. Они принадлежат нам, и только я одна умею их ткать. Вы можете уморить нас голодом, вы можете нас умертвить, но узоры, Калаф бен Юссуф, которые находятся здесь, в моей голове, вам придется купить, когда я их вытку. И только за ту цену, которую я назначу. Их вы не сможете описать за долги, как всегда описывали все, что вам нравилось!

К а л а ф. Перестань кричать, Иллада. Я же разрешаю тебе говорить со мной, назови свою цену…

Б а й г. Молчи, Иллада, ты потеряла разум. Нет у нее никаких узоров, бен Юссуф, она только хочет спасти своего старого отца. Это правда, клянусь аллахом, все наши узоры я вам уже давно продал.

К а л а ф. Старая лиса, ты меня не обманешь. Иллада хочет продать мне свои узоры, и я их покупаю. Скажи, Иллада, скажи свою цену.

И л л а д а. У меня пять узоров, они никогда не были вытканы, их еще никто не видел. Пятьсот золотых динаров.

Б а й г. Тысячу, Иллада!

К а л а ф. Пятьсот? (Недоверчиво смеется.) За пять узоров, которых я не видел, о которых я ничего не знаю, не знаю даже, какова их действительная цена? Кто мне поручится, что ты не обманываешь меня?

Б а й г. Пойдем, Иллада, я знаю одного человека, по имени Абу аль Кассим…

К а л а ф. Я не сказал, что я их не куплю. Только Иллада должна остаться в моем доме и выткать пять ковров с новыми узорами. Она будет получать все, что захочет, и если вы поклянетесь быть немыми, как камни, — я заплачу вам пятьсот золотых и прощу все долги!!

Б а й г. Ваше предложение мне не очень нравится, Калаф бен Юссуф! Пойдем, Иллада!

К а л а ф (вынимает из шкатулки кошелек с деньгами, открывает и подходит к Илладе). Вот, смотри, триста я даю тебе сразу. Ты будешь жить здесь до моего возвращения и ткать ковры. У тебя будет все, что твоя душа пожелает, пока не покинешь этот дом. Если же попытаешься бежать, тебя убьют мои слуги.

Б а й г. Сосчитай! (Отбирает у Иллады кошелек и дрожащими от жадности руками считает деньги.)

К а л а ф. Триста. Остальные и прощение твоих долгов после моего возвращения. Твоя дочь будет работать здесь. Если узоры окажутся годными и вы все сохраните в тайне, не пожалеете. (Илладе.) Верни ему кинжал. Ты согласен, Байг?

Б а й г (берет кинжал, смотрит на дочь, которая утирает слезы, и прячет деньги). Своего смертельного врага не благодарят. Но я согласен, Калаф бен Юссуф, и желаю тебе счастливого пути. (Поворачивается и уходит.)

К а л а ф (смеется, глядя ему вслед). На твоем месте я стыдился бы такого отца, Иллада! (Кричит.) Астра!

А с т р а входит.

К а л а ф. Астра укажет тебе твою комнату и даст все, что нужно для работы. Ты будешь получать пищу, которая подобает дочери некогда могущественного человека. Моя флейтистка будет развлекать тебя во время работы, если ты этого пожелаешь. Только не забывай о нашем уговоре. Желаю тебе долгой жизни, Иллада!

И л л а д а. Бедность портит человека, а отец стал бедняком. Счастливого пути!

К а л а ф. Благодарю тебя. Астра, вот ключи. (К обеим.) Я сумею вознаградить за верность.

Входят б е д у и н ы. Он делает им знак. Они уносят последнюю поклажу. К а л а ф следует за ними.