Драматургия ГДР

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Базар в Кувейте. Перед кофейной за столиком два посетителя пьют кофе. Это перекупщики Калафа бен Юссуфа. И б е н а л ь З а м а н, высоко подняв свою чашку, смотрит, как слуга наливает ему кофе из большого медного кофейника. М е н т о л у с, афинский перекупщик, беседует со своим приятелем из Кувейта.

М е н т о л у с. Так ты говоришь — краски?

З а м а н. Ах, что я говорю — здесь на базаре чудовищные образцы. Глаза лезут на лоб, просто ужасные, ах, что я говорю… да, конечно, ужасные.

М е н т о л у с. Так ты говоришь — он меня выслушает?

З а м а н. Ах, что я говорю, Абу аль Кассим не только выслушает тебя, но и поговорит с тобой. В серебряной беседке среди жасмина.

М е н т о л у с. Ты меня уговорил, Ибен. Хорошо, пусть будет так. Я не стану дожидаться бен Юссуфа, я поеду в Багдад сам.

З а м а н. Зачем? В этом нет никакой необходимости, Ментолус! Ах, что я говорю, настоящее самоубийство ехать в это время года через пустыню! Только потому, что бен Юссуфа нет в Кувейте, ты хочешь ехать в Багдад? Новые ковры можно купить и здесь, о, мудрый грек!

М е н т о л у с. Так ты говоришь, дорогой Ибен, если вернется Калаф… Клянусь богами, я тебя не понимаю.

З а м а н. Нет! На этот счет ты можешь быть спокоен. Он сейчас в Хайфе. Ах, что я говорю, наверно, уже в каком-нибудь другом городе. Не успеет он приехать на новое место, как спешит дальше, так как думает, что в следующем городе заключит еще более выгодную сделку, — и, сказать по справедливости, зря. Ведь уже много лет самые выгодные дела делаются здесь. Ну как, Ментолус, старая ковровая моль, ты до сих пор меня еще не понял?

М е н т о л у с. Так ты говоришь, краски…

В это время появляется К а л а ф б е н Ю с с у ф с с у п р у г о й. С л у г а ведет за ними осла. Калаф прогуливается по рынку. Закутанная в чадру Судане следует за ним на некотором расстоянии. Весь ее облик полностью соответствует вековым традициям. Большего ей не дозволено. Калаф замечает сидящих в кофейне.

К а л а ф. Ментолус! Судане, наконец-то ты видишь моего друга Ментолуса собственной персоной.

Направляется к Ментолусу, который идет ему навстречу. Они приветствуют друг друга.

М е н т о л у с. Калаф бен Юссуф. Клянусь богами моих отцов, вы снова в Кувейте. А я слышал о Хайфе.

Судане останавливается на почтительном расстоянии, протянув руку в знак приветствия. Калаф подводит к ней Ментолуса.

К а л а ф. Перед тобой моя супруга, Судане, дочь Маргата с Львиной горы. Ментолус, благодаря какому чуду я вновь вижу тебя! Все ли благополучно в Афинах? Ибен эль Заман, я рад, что и тебя я снова вижу.

Приветствует Замана, который поспешно и смущенно подходит к ним.

З а м а н. Ваше путешествие было столь успешным, Калаф бен Юссуф, что вы так быстро вернулись обратно!?

М е н т о л у с. Твои ковры совершили чудо, Калаф. Все Афины жаждут ковров из Багдада! Они побьют меня каменьями, если я не привезу им ковры Калафа бен Юссуфа.

К а л а ф. Не забудь, что это также ковры Абу аль Кассима. Тебе повезло, как раз вчера прибыл караван из Багдада.

З а м а н. Кто говорит ковер — говорит Абу аль Кассим и Калаф бен Юссуф.

М е н т о л у с. Разве мог я забыть вашу вошедшую в поговорку дружбу и твое бескорыстие, Калаф!

К а л а ф. Прекрасно, когда можно целиком положиться на настоящего друга. Да, моя поездка в Хайфу — я также заезжал в Каир и Алеппо — была весьма успешной. Я получил известия от Абу, что и в Багдаде все идет отлично!

З а м а н. Вы получили известия из Багдада?

К а л а ф. Пришел караван. Что нового здесь в Кувейте, Заман? Дела идут?

З а м а н. Дела идут, ах, что я говорю, они бегут!

М е н т о л у с. Калаф, ты счастливчик, любимец ваших богов. Я вижу перед собой потомка твоей ослицы, единственного в своем роде животного!

К а л а ф. Это ее жеребенок. Ты должен сегодня вечером отужинать с нами, Ментолус. Ты придешь?

М е н т о л у с. Я приду, Калаф! Для меня счастье тебя видеть. Я слышал — цены изменились?

К а л а ф. Не говори о ценах, мой драгоценный друг! Ты можешь выбирать любые образцы. Я рад буду встретиться с тобой сегодня вечером.

М е н т о л у с. Калаф, да благословит тебя твой бог! (Прощается и уходит.)

Заман, который все это время нервничал, хочет последовать за ним, но Калаф его останавливает.

К а л а ф. Ибен эль Заман, пойдем, развлекись с нами, моя супруга делает покупки. А Кумар уже уплатил?

Торговец тканями предлагает Калафу ткани. Калаф показывает их своей жене, кивает, расплачивается.

З а м а н. Он все больше наглеет.

К а л а ф. Я беру всю штуку. (Передает рулон ткани слуге, ведущему осла.) До сих пор я всегда получал долги. Этот человек забыл, что я хорошо знаю Кувейт. Новый лекарь уже ответил тебе?

Заман проявляет все большее беспокойство. Калаф, стоя перед торговцем драгоценностями, выбирает для жены золотые ожерелья. Примеряет их жене, затем снимает с нее. Когда она наконец пытается оставить одно из них, он снова снимает его с жены, отдает торговцу, берет другое, расплачивается и надевает на жену.

З а м а н. Я немедленно об этом позабочусь, Калаф! Разрешите мне удалиться?

К а л а ф. Не будем больше говорить о делах, Заман. Сегодня у меня особенно хорошее настроение. (Подходят к палатке с кувшинами.) Какой бы кувшин ты выбрал?

З а м а н. Вот этот с птицей Феникс — хорош. Но, может быть, мне уже пора…

К а л а ф. Ты говоришь Феникс — что за прекрасный, поучительный образ! Он каждый раз заново возникает из пепла. Странная и редкая птица. Недурно изображена. Его мы и возьмем, он пробуждает во мне высокие чувства.

Они идут дальше. Заман полон тревоги. Он явно хочет увести Калафа в другую сторону.

З а м а н (берет Калафа под руку). Я видел там еще два кольца — вы должны взглянуть на них. (Снова идет к торговцу с драгоценностями.)

Калаф следует за ним. Заман протягивает ему кольца. Калаф примеряет их жене.

К а л а ф. Они мне не нравятся, Заман. Во время моего отсутствия вы, видимо, болели? Вы очень нервны. Или что-нибудь другое случилось?

З а м а н. Действительно я был не совсем здоров, желчный пузырь… Ах, что я говорю, это же была нога. Врачи разошлись во мнениях. Они даже перессорились друг с другом!

К а л а ф. Ну ты-то должен знать, была это печень или нога. А ты прав, в самом деле красивые кольца.

Прислушивается к доносящимся издалека громким крикам. Покупает кольца и переходит к меднику, который сразу начинает показывать ему свои товары. Вдруг Калаф замечает кричащего бродячего торговца коврами. Заман, подбежав к торговцу, делает за спиной Калафа заклинающие жесты. Торговец ничего не замечает и продолжает выкрикивать. З а м а н мгновенно исчезает. Калаф, прислушиваясь к тому, что кричит Али бен Бадави, не обращает внимания на его исчезновение.

А л и. Покупатели Кувейта! Кто из вас найдет хоть малейший недостаток в одном из моих ковров, тот получит этот ковер бесплатно! Пусть тот, кто знает толк в коврах, подойдет и убедится! Клянусь именем аллаха, что мое слово истинно! Каждый ковер из Багдада, каждый без брака, и каждый стоит так дешево, как будто он сплошной брак! Покупайте у Али бен Бадави ковры, безупречные, сказочные грезы Багдада.

Калаф внимательно выслушал слова Али.

К а л а ф (тщательно разглядывая медный кофейник, к Судане). Мне кажется, он кричит слишком громко. Конечно, я мог бы найти недостатки в его коврах. Хочешь новый ковер? Он клянется аллахом, что он из Багдада! Этот бродячий торговец коврами — из Багдада!

С у д а н е. Я знаю, мой повелитель, что ты стремишься в Багдад, как к возлюбленной, — слезы моего отца не остановят меня и не помещают мне следовать за тобой!

Калаф не слышит ее. Он приближается к коврам и, неожиданно уронив кофейник, отталкивает продавца в сторону. Хватает край одного из ковров, пораженный смотрит на него. Ментолус, насторожившись, отступает за полки с горшками и оттуда очень внимательно наблюдает за Калафом.

К а л а ф (вне себя кричит). Это же знак Иллады! Она выткала этот рисунок. Она предала меня!

Али, ничего не понимая, принимает поведение Калафа за проявление интереса.

А л и. Господин не найдет ни одного недостатка, даже если он окажется самим великим Абу аль Кассимом из Багдада.

К а л а ф. Абу аль Кассим и эта персидская шерсть?! Признавайся, откуда у тебя эти ковры, бандит!

А л и. Все мои ковры честно приобретены, господин, они прямо из Багдада.

К а л а ф. Так-так, значит, из Багдада. Очень, очень хорошо. (Говорит бессознательно, как бы про себя. Опускается на кучу ковров и начинает рыться в них. Вдруг застывает, смотрит на ковры, а затем, подняв руки к небу, кричит, как раненый.) О аллах! Я отдал охранять волку свою беспомощную овечку! Аллах, о аллах, зачем ты поразил меня слепотой! (Как безумный бьется головой о землю.)

Ментолус подходит и вместе с остальными прохожими смотрит на Калафа. Судане бросается к Калафу, откидывает чадру и, опустившись на колени, хватает его за плечи.

С у д а н е. Калаф, возлюбленный мой повелитель, что с тобой случилось? Это, конечно, очень красивый ковер, Калаф! Он болен! Помогите же мне, помогите!

М е н т о л у с. Может быть, его коснулось крыло смерти?

Судане смотрит на него, затем, опомнившись, закрывает лицо чадрой.

А л и (кричит). Люди, смотрите — от ковров Али бен Бадави человек бледнеет.

Калаф вскакивает и начинает трясти его. Судане бежит назад к слуге.

К а л а ф. Если тебе дорога твоя кровь, негодяй, тогда скажи, когда и где ты видел аль Кассима? Клянись твоей никчемной жизнью — знаешь ли ты его самого?

А л и (пытается освободиться, вертится. Умоляет). Клянусь аллахом, он задушит меня. На помощь! Полиция! Грабят!

Калаф отпускает Али.

Каждый из этих ковров я лично выбирал у Абу аль Кассима. В его серебряной беседке, стоящей в гуще цветущего жасмина, на мостике через ручей. В его серебряной беседке.

К а л а ф (слушает, низко опустив голову. Беззвучно). В моей серебряной беседке.

С у д а н е. Калаф, пойдем домой, ты болен, мой единственный!

К а л а ф. Этот ковер сделан моей лучшей ткачихой, из моей шерсти, окрашен моими красками! В моей серебряной беседке он был продан — среди моего цветущего жасмина, его соткали по моему тайному образцу. Вот здесь знак Иллады! Я должен ехать в Багдад. Он превратил меня в нищего, он украл мое имущество, ему удалось это потому, что он был моим единственным другом. В Багдад!

С у д а н е. Но мы не можем ехать через пустыню летом, мой повелитель. Подумай о твоих беспомощных детях! О твоих делах в Кувейте! О моем беспомощном отце!

К а л а ф (кричит). Осла, быстро! (К Судане.) Наймешь другого осла. Пока я не вернусь, дела в Кувейте будешь вести сама. Доходов хватит на жизнь тебе и детям. Конечно, не будет такой роскоши, как до сих пор, сам знаю. Но ты должна ограничить себя, жить скромно!… Не жалуйся!.. Я должен ехать немедленно. (Прыгает на осла, делает знак слуге, срывает с его спины мешок, бросает на руки жене и уезжает.)

С у д а н е (стоит с тюком, который слишком тяжел для нее, кричит вслед). Калаф! (Опускает руки и рыдает.)