Тени прошлого

В этот момент я вдруг догадался, что письма были всего лишь предлогом, чтобы отвлечь меня. Что Том как-то почувствовал перемены во мне, на подсознательном уровне. Он минуты три точно неотрывно смотрел на мою левую руку, так что я, казалось, ощущал его взгляд на себе. Мне даже пришлось с вызовом посмотреть на него в ответ, чтобы хоть как-то вырвать волшебника в белой сорочке, стоявшего прямо передо мной, из глубоких раздумий. Вообще, за две последние наши встречи мне начало казаться, что мы с ним теперь были равны, причём не только по силе, но и по возрасту. Я внезапно осознал, что передо мной стоял скорее парень тридцати с чем-то лет, а не тот властный… человек, намного старше меня, каким он был до этого. Том больше не произносил с шипением фразы, его движения стали более резкими, бодрыми, быстрыми, как будто всё время до этого момента он находился в каком-то состоянии сна, а сейчас вдруг очнулся.

Вот и в то мгновение уже от моего пристального взгляда Том очнулся от глубоких раздумий и начал безразлично задавать вопросы, но поскольку теперь уже я внимательно изучал его, то смог заметить, что в его голосе проскользнуло… недоверие. Том не верил моим словам, точнее, он не мог поверить, что это могло быть правдой. В тот момент в моей душе воцарил маленький триумф, ведь мысль, что Тина теперь была моя официально, сильно пошатнула его уверенность, повергла его гениальный разум в сомнения. И глубоко в душе я понимал, почему Том так растерянно отвернулся от меня к окну и спрашивал про такую мелочь, как письма: он до сих пор, несмотря на всю ту боль, которую Тина невольно причинила ему, считал её своей супругой. Он до сих пор считал, что она принадлежала только ему.

Именно тогда я поставил себя на его место и отчётливо прочувствовал всё то противоречие, царившее в тёмной, разодранной душе Тома. Я ощутил его в полной мере. Он до сих пор любил её, любил и ненавидел одновременно. Том хотел отомстить Тине и одновременно спасал её от смерти. Он хотел причинить ей боль, вместе с этим прекрасно понимая, что вся её боль будет и его тоже. Как же я понимал его в этот момент…

Мы обменялись ещё парой коротких, ничего не значивших фраз, и он отпустил меня. Впервые, впервые в своей жизни я ощутил… сочувствие к своему врагу, к тому человеку, кто уже однажды отобрал у меня любимую. Ведь теперь мы были квиты, теперь уже его любимая была со мной. И он просто не мог в это поверить.

«Как же всё сложно, — с мучением подумал я, направляясь по мягкому весеннему воздуху в сторону замка, в сторону своего дома. — Как же мне решить эту задачу, эту головоломку?»

Если Тина узнает, что именно её бывший муж убил столько людей, убил именно из-за неё — она сойдёт с ума. Но она до сих пор любила его, а любовь в большей своей части слепа, потому что Том до сих пор любил человека, воткнувшего ему нож в спину, он просто не мог ничего с собой поделать. И Тина тоже не сможет ничего поделать с собой, если она узнает, что умер тот, кто ей так дорог. И она сойдёт с ума дважды, если такое вообще возможно, когда узнает, что именно я убил его. В этот момент я понял, что Том просто целенаправленно шёл на суицид, решив мстить своей бывшей жене, ведь убив её — он убьёт и себя. Убив её — он убьёт и меня тоже. «Чёрт возьми, как же всё сложно!»

Единственное разумное решение напрашивалось само собой: мне нужно было остановить его, остановить любой ценой, причём до того, как он откроется Тине, и всю оставшуюся жизнь нести этот крест втайне от неё, всю оставшуюся жизнь жить в страхе, что она обо всём узнает. И крест становился ещё тяжелее от того противоречия, которое возникло теперь уже в моей душе: я прекрасно понимал Тома, я прекрасно понимал, почему он так поступал, почему он хотел мстить, поскольку теперь встать на его место было для меня проще простого. Но одновременно с этим Том был моим противником, соперником. Он хотел отобрать у меня самое ценное, что вообще было в моей жизни, хотел забрать себе или уничтожить, наверное, он сам ещё до конца не определился, и я не мог ему позволить сделать это.

«Как мне остановить его? — с отчаянием задавал я себе вопрос, остановившись у одного из деревьев рядом с Чёрным озером и обдумывая сложившуюся ситуацию. — Как помешать ему связаться с Тиной?»

На первый вопрос у меня уже был готов ответ: чтобы остановить Тома, чтобы убить его — мне нужно было уничтожить его крестражи. Да, трудно было поверить в то, что он настолько углубился в изучение Тёмных искусств, что смог создать их, а в том, что их было несколько, я нисколько не сомневался.

«Тот дневник, что уничтожил Поттер на втором курсе, это же был крестраж, не так ли? — размышлял я, смотря на чёрную гладь воды. — Ещё змея, то есть уже два. Какой же это ужас, два крестража… А сам Поттер? Неужели он тоже?»

На самом деле, это была настолько Тёмная магия, настолько неизученная, что я не мог знать наверняка, мог ли живой человек быть крестражем. За последнее время я прочитал всю имевшуюся литературу, причём не только из школьной библиотеки и Запретной секции, но и из других библиотек Англии. Но её было так мало, так мало ответов и так много вопросов. Даже если Поттер и был крестражем, я не собирался причинить ему вред. Люди смертны, и рано или поздно он умрёт своей смертью, и тот кусочек души Тома умрёт вместе с ним. А вот змею нужно было убить до того, как мы встретимся в последний раз.

У меня были определённые мысли на этот счёт, но сомнений было ещё больше. Мне просто необходимо было посоветоваться с кем-то… знающим, но к Дамблдору я теперь не мог пойти с таким вопросом. И всё же был ещё один человек, мой старый учитель, который, скорее всего, тоже знал кое-что по этой теме. Да, прежде чем принимать какие-либо решения, нужно было посоветоваться с ним, подтвердить или опровергнуть свои догадки, но очень аккуратно, чтобы он не смог передать своему старому другу и по совместительству директору Хогвартса информацию о моих планах. И всё это нужно было успеть сделать до мая…

А что насчёт второго вопроса, как мне помешать Тому связаться с Тиной? Он запросто мог написать ей письмо. Но вот поверит ли она написанному?

«Надо будет очень внимательно следить за её почтой, — сделал я весьма простой вывод. — Без каких-либо доказательств я смогу убедить её, что это всё подделка, неправда. А единственным доказательством был сам Том, живой и невредимый, стоявший прямо перед ней. И я опять возвращаюсь к вопросу номер один».

Да, я немного успокоился, обдумав на свежем воздухе и в одиночестве сложившуюся ситуацию, немного собрался с мыслями, поэтому, бросив последний взгляд на центр озера, где мы танцевали с Тиной вчера, направился к замку, к своей спальне. К нашей спальне.

Когда я осторожно проник внутрь своих апартаментов, стараясь не шуметь лишний раз, то обнаружил, что свет в основной комнате всё ещё горел, хотя на часах уже была половина первого ночи. Я тихо подошёл к самому краю стены, что сообщалась с моей спальней и, прислонившись к ней, посмотрел на кровать, на которой лежала моя жена, читавшая старый учебник по ядам змей. Я сразу понял, что она взяла его только для того, чтобы прогнать от себя сон, ведь её глаза почти что закрывались от накопившейся за день усталости. Я постоял так немного, а потом Тина опустила книгу на одеяло и с отчаянием посмотрела на настенные часы, что висели как раз на той стене, о которую я опирался, и тут она наконец заметила меня.

— Ты вернулся! — обрадовалась Тина и, тепло улыбнувшись, собралась встать с кровати, но я не дал ей этого сделать и сам быстрым шагом подошёл и сел рядом. — Как всё прошло?

— Всё хорошо, любимая, — заверил я её, поцеловав в лоб. — Тебе не о чём волноваться. У меня всё под контролем.

— Это замечательно… — Тина всё же раскуталась и прижалась ко мне, а я с удовольствием заметил, что на ней была та самая чёрная рубашка, которую я отдал ей несколько недель назад.

— Тина, мне очень нравится твоя пижама… — прошептал я, поцеловав её в щёку, — но боюсь, что спать ты сегодня будешь без неё…

— Я это как-нибудь переживу, — так же шёпотом ответила соблазнительница, обхватив мою шею руками и целуя мои губы. — Северус, это просто преступление — быть одетым во столько слоёв одежды, когда рядом с тобой сидит молодая жена в одной лишь твоей рубашке!

— Дорогая, уверяю тебя, это всего лишь досадное недоразумение… — произнёс я и хотел уже встать и снять с себя верхнюю одежду, но Тина не дала мне этого сделать. Она ловко села ко мне на колени и, легко толкнув, опрокинула меня на кровать.

— Сейчас мы его исправим, — с дьявольской улыбкой на губах прошептала миссис Снейп, наклонившись к самому моему лицу. — Но сначала…

— Что? — тут же переспросил я, когда Тина немного отстранилась от меня после жаркого поцелуя.

— Я дам тебе немного мотивации раздеться побыстрее… — и с этими словами она стала расстёгивать пуговицы своей пижамы, медленно и соблазнительно, глядя прямо мне в глаза и всё так же многозначительно улыбаясь.

Когда красавица закончила с последней, то отодвинула немного в стороны края рубашки, которая была ей очень велика, так, чтобы её грудь едва-едва выглядывала из-под чёрной ткани. Я хотел обхватить её почти обнажённое тело и прижать к себе, но Тина не дала мне этого сделать, разведя мои руки в стороны и прижав их к кровати.

— Нет… вы всё ещё слишком одеты, профессор Снейп. Можно, я помогу вам с этой нелёгкой задачей?

— Конечно, миссис Снейп, — прошептал я в ответ после полного страсти поцелуя.

Тина снова коварно улыбнулась и принялась расстёгивать мой плотный камзол с массивными чёрными пуговицами, затем она переключилась на пуговицы чёрной жилетки, а потом уже заканчивала с пуговицами чёрной шёлковой сорочки. Когда она провела мягкими руками по моей обнажённой коже груди, я уже был не в силах себя сдерживать, поэтому, обхватив свою жену за талию, я резко выпрямился и принялся с остервенением целовать её, попутно стаскивая с себя всю ту одежду, которую чертовка успела расстегнуть.

Как же мне безумно нравилось, когда на Тине из всей одежды была только моя незастёгнутая рубашка, почти ничего и не скрывавшая. Как же мне безумно нравилось, когда она пылко целовала мою обнажённую кожу, когда я целовал её полуобнажённую грудь. Я даже заметить не успел, как на мне не осталось ровным счётом никакой одежды, как я резко вошёл в Тину, уже лежавшую на кровати и с жаром отвечавшую на мои поцелуи. До моего слуха доносились полные сладостной неги стоны, и где-то на границе сознания, полностью затуманенного страстью, промелькнула отчаянная мысль: «Я ни за что не отдам её ему. Она теперь только моя. Моя».

***

— Северус, ты действительно готов уехать из Хогвартса ради меня? — задумчиво спросила я, всем телом прижавшись к своему мужу под тёплым одеялом. Он вернулся домой уже почти что час назад, но до этого у нас совсем не было желания вести долгие разговоры.

— Конечно, любимая, — услышала я в ответ ласковый баритон. — Неужели ты до сих пор не поняла этого? Теперь мы связаны, куда ты — туда и я.

— Да, я поняла, — улыбнувшись, прошептала я, повернувшись набок и удобно устроившись на его сильном плече. — Просто сейчас мне вдруг так расхотелось уезжать отсюда, хотя ещё вчера я вроде как хотела уже побыстрее сбежать из замка…