Тени прошлого

Глава 27. Последний кусочек головоломки

Как же мне хотелось броситься к Тине тогда, в тот самый момент, когда я услышал её невероятно мелодичный голос. В тот самый момент, когда я понял, что она пришла в себя. Когда понял, что всё обошлось. Когда понял, что она снова со мной.

В тот самый момент я не мог заставить произнести себя ни единого звука. Я расслабленно прислонился головой к стеклу и слушал. Тина, как всегда, была в своём репертуаре: на её фразе «Что мы вчера пили, Лестат?» мне захотелось засмеяться в голос, ведь только я один из присутствующих знал об их интересных… «приключениях». А вот Дамблдор как раз рассмеялся, наверное, и он в душе подозревал, что Тина вела далеко не монашеский образ жизни. Но если тот оценил «шутку» Тины, то Минерва лишь возмущённо выдохнула, потому как в её представлении такое поведение пятнадцатилетних подростков не то, что недопустимо, оно было просто невозможно.

Я с любопытством и с тщательным вниманием слушал каждое слово, которое Тина произносила. Каким же идиотом я тогда себя почувствовал! Я успел вообразить всевозможные ужасы от нападения Пожирателей Смерти и Тёмного Лорда до кого-то из членов того ужасного братства, но у меня и в мыслях не было, что Тина может просто взять и поскользнуться на льду. А это же была очевиднейшая причина её раны, с её-то ненормальным магнетизмом неприятностей.

Но Волан-де-Морт точно был замешан в этой истории, и мы все окончательно убедились, что это так, когда Тина в точности описала его внешность. Когда она сказала, что видела его там, на озере. Хоть Долорес Амбридж и убедила Тину, что это только её больное воображение, но мы-то все слышали историю Поттера и Долгопупса. Два кусочка головоломки сошлись. Хотя много вопросов всё ещё оставалось без ответа, но это всё могло подождать. А в тот прекрасный момент я просто наслаждался тем, как Тина ругалась с Лестатом, как она робко извинялась перед Дамблдором, как она обрадовалась своим друзьям, которые, несмотря на то, что их никто не звал, всё равно умудрились очутиться в больничном крыле. Я просто закрыл глаза и с облегчением слушал.

Вдруг я заметил, что Тина замолчала. Сразу открыв глаза, я обнаружил, что она смотрела прямо на меня. В этот момент я был абсолютно счастлив, ведь всего несколько часов назад был готов отдать всё на свете, чтобы увидеть этот взгляд глаз цвета молочного шоколада. Взгляда самых красивых глаз. Теперь я бы даже сказал, что у Лили были такие же красивые глаза, как у Тины, а не наоборот.

Тина так виновато на меня посмотрела, что я едва заметно улыбнулся ей. Мне хотелось улыбнуться шире, но усталость, словно груда камней, внезапно навалилась на меня. Только сейчас я ощутил в полной мере весь груз этих бессонных ночей, проведённых у кровати своей любимой. И когда она начала молящим голосом просить прощения у меня, я едва заставил себя прохрипеть: «Я рад, что с вами теперь всё в порядке, мисс Велль…» Как же я хотел тогда броситься к ней, взять её на руки, хотя бы прикоснуться к её ледяной коже. Согреть её.

Но комната уже начинала плыть передо мной: я очень устал. Поэтому, собрав остатки воли, я быстрым шагом вышел из больничного крыла, чтобы Тина не успела заметить, в каком состоянии я тогда находился. Чтобы она не расстраивалась лишний раз и спокойно набиралась сил. Выйдя из лазарета, я опёрся рукой о стену и перевёл дыхание.

Так я стоял примерно минут пять, а потом услышал за спиной обеспокоенный голос Дамблдора:

— Северус…

Даже в таком состоянии я моментально осознал, что тому не терпится обсудить со мной услышанное. Он уже давно хотел поговорить со мной, но, когда Тина была без сознания, мне было не до этого, а сейчас я был просто без сил. Поэтому, всё, что я смог сказать, было:

— Не сейчас, Дамблдор. Я очень устал. Я зайду к вам завтра вечером, и мы всё обсудим. Только не сейчас.

По моему тону Дамблдор сразу понял, что я не был настроен на какие-либо разговоры, и мягко проговорил:

— Ты прав, Северус. Это подождёт. Завтра в шесть в моём кабинете, договорились?

— Да…

И директор со своим заместителем растворились в темноте длинного коридора, что вёл из больничного крыла на лестницы. Я словно в тумане еле-еле добрался до своей спальни и обессиленно упал на кровать, даже не раздеваясь. Последняя мысль, промелькнувшая в голове перед тем, как меня поглотило царство Морфея, была: «Теперь всё хорошо. Она жива. Теперь она будет со мной. Она моя». И я тогда даже не подозревал, как сильно ошибался…

***

Я проспал около десяти часов, что было для меня совсем несвойственно. Учитывая, что в спальню я пришёл около восьми вечера, то проснулся я в шесть утра. Быстро переодевшись и приведя в порядок внешний вид, я сразу же направился в больничное крыло, чтобы наконец-то побыть вдвоём с Тиной. В такое время никого, кроме, разве что Лестата, там не должно́ было быть.

И я не ошибся: в тёмном лазарете едва-едва горел одиночный факел, а Лестат опять куда-то пропал. Осторожно присев на стул рядом с кроватью любимой, на котором неусыпно молился трое суток до этого, я взял в руки её ледяную ладонь. Тина сразу же открыла глаза и, посмотрев на меня, прошептала:

— Привет…

Я только широко улыбнулся ей и положил вторую руку на её ладонь, ещё крепче при этом сжав её.

— Так это твои руки я чувствовала всё это время? — невероятно мелодичным голосом спросила Тина, и я изумился, насколько же она сейчас была похожа на Лестата.

— Ты чувствовала мои руки? — мягко переспросил я, прекрасно зная, что почти не отпускал их всё это время.

— Да… больше я не чувствовала ничего, кроме безумной боли… По твоим касаниям я отсчитывала время. Всего их было девяносто три, — искренне улыбнулась она, а потом добавила: — Ты выглядишь намного лучше, чем накануне…

Я поднёс её ладонь к лицу и, зажмурившись, поцеловал мраморную кисть.

— Ты тоже… — прошептал я в ответ, не открывая глаз.

— Северус… — в голосе Тины я различил ноты боли. Боли и вины. Я открыл глаза и внимательно посмотрел на неё. — Прости, что заставила так… переживать тебя… Я не специально, честно… прости…

И на её щеках вдруг появились два кровавых ручья. Я изумлённо смотрел на это зрелище, а Тина, заметив выражение моего лица, провела второй рукой по щеке, вытирая слёзы, и пояснила:

— Видимо, Лестат перелил в меня очень много своей крови. Я сейчас больше вампир, чем человек… Прости… Это пройдёт, нужно только немного подождать. Неделю, может, больше.

— Я никуда не тороплюсь, Тина… — прошептал я и, наклонившись, поцеловал её холодный лоб. — Только поправляйся, ладно?

— Договорились, — она вновь искренне улыбнулась, и я не знал, что мне ещё сказать ей. Мы так и просидели вдвоём до самого рассвета, держась за руки, пока не проснулась Поппи.

Перед самым моим уходом Тина робко спросила:

— Придёшь вечером?

— Конечно, — сразу пообещал я и, крепко сжав на прощание её каменную ладонь, направился к выходу из лазарета.

Вот уже три дня, пока я неусыпно дежурил у постели Тины, меня на занятиях замещала Минерва с Помоной. Но теперь я с чистой совестью мог вернуться ко всем своим прежним обязанностям, отметив про себя, что студенты не очень-то и расстроились моему временному отсутствию. Но настроение у меня было настолько замечательное, что я не снял ни одного балла за тот учебный день, что было совсем несвойственно для меня.

«Что ж, может, весь мой скверный характер и был из-за того, что рядом со мной до этого не было человека, такого как Тина, способного разбудить в моей душе такие положительные стороны личности, как доброта? — задавался я вопросом, направляясь к кабинету директора. — Да, с Тиной я стал определённо другим. Я точно стал лучше».

Дамблдор уже ждал меня, сидя за своим рабочим столом, заваленным письмами, пергаментами и книгами, а в самом углу лежала неизменная коробочка с лимонными дольками, от вида которой меня уже начинало подташнивать. Я присел на стул рядом с ним, и директор обратился ко мне:

— Здравствуй, Северус, — он посмотрел на меня бледными голубыми глазами поверх очков-половинок и задал наконец вопрос, терзавший его в последнее время: — Что ты думаешь по поводу всего того, что произошло за последние три дня?

— Тёмный Лорд уже интересовался Тиной до этого. Он спрашивал у меня про неё, просил показать воспоминания, — заметив, что выражение лица Дамблдора сильно изменилось, я сразу добавил: — Я тогда не придал этому особого значения, профессор Дамблдор. Поэтому и не рассказал вам. Я прямо спрашивал его, нужна ли Тина для того, чтобы получить то самое пророчество, но он ответил «нет». И это было правдой. Я это чувствовал.

— Почему же он тогда изменил своё решение? — задумчиво спросил Дамблдор, но этот вопрос и мне самому не давал покоя.

— Я не знаю, — честно ответил я, посмотрев в темноту за большими окнами в пол. — Я не получал никаких поручений от него по поводу мисс Велль.

— Что же он делал здесь, в Хогвартсе? — Дамблдор задал ещё один вопрос, как и предыдущий, терзавший мою душу всё это время. — Он почти пробил щит, а это очень древняя и очень сильная магия, Северус… Тина не слышала взрыва, значит, он произошёл уже после её падения. Что, что заставило его сделать это? Он хотел убить её? Хотел похитить?

— Не знаю… — у меня действительно не было мыслей по этому поводу. — Мне кажется, сэр, там был кто-то ещё. Тот, кто послал этого патронуса Лестату. Тот, кто спас её. Может, это заклинание предназначалось не Тине, а тому, другому?

— Может быть… — так же задумчиво ответил он, взяв в руки коробочку с лимонными дольками и отправив одну из них в рот. — Ты не спрашивал Лестата, кто раньше посылал ему патронуса-ворона?

— Нет, я пока не разговаривал с ним на эту тему, — снова честно признался я: за все три дня мы обменялись разве что дюжиной слов.

— Я попытался спросить его об этом, но он ушёл от темы… Это всё очень странно, Северус.

— Да… — задумчиво согласился я, отведя взгляд в сторону, ведь эти лимонные дольки были уже поперёк горла, — очень странно.

— Вот что, Северус, у тебя же сегодня занятие по окклюменции с Гарри, не так ли? — напомнил Дамблдор, и я кивнул в ответ. — Ты бы не мог воспользоваться этим обстоятельством и посмотреть, что именно увидел мальчик в тот вечер?

Я ещё раз кивнул, и он продолжил развивать свою мысль:

— Возможно, ты заметишь больше деталей, чем Гарри, ты же лучше знаешь ситуацию… И я думаю, что Волан-де-Морт скоро пригласит тебя к себе, не пренебрегай этой возможностью и держи ухо востро.

— Я вас понял, сэр.

— Спасибо, Северус, — устало выдохнул Дамблдор, а потом добавил, улыбнувшись: — И вот ещё что: я думаю, что Тине лучше оставаться в замке всё это время и не выходить за границы защиты, пока мы не поймём, в чём дело. Ты бы не мог проконтролировать это? А то она, похоже, прислушивается только к тебе. Даже у меня нет такого влияния на неё, Северус.

Я усмехнулся в ответ и третий раз кивнул ему, а затем поспешил выйти из помещения и направился в свой личный кабинет, где меня уже ждал Поттер.

— Легилименс!

Я опять проник в сознание этого надоедливого гриффиндорца, всё время попадавшего во всякие неприятности: сны, мальчишеские фантазии, школьные занятия… Я отчаянно рылся во всей этой выгребной яме, пока наконец-то не нашёл то, что искал.