Тени прошлого

Она всё так же сосредоточенно работала, а пустая чашка стояла чистая рядом с раковиной. Я присел на стул для посетителей рядом с её столом, и Тина, разделив оставшиеся истории ординаторов на две половины, пододвинула ко мне вторую. Я, достав из кармана ручку, принялся проверять написанное, немного раздражаясь таким глупым ошибкам, которые иногда мелькали в работах. Да, теперь я понял, почему эта стерва так злилась, когда проверяла мои работы и работы моих сокурсников. Ошибки действительно были глупыми, и эти же ошибки иногда допускал и я, когда учился.

Через несколько часов, когда мы закончили с проверкой заданий, за окном была поздняя ночь, половина второго. Тина принялась за написание уже своих историй и протоколов операций, а я, прогулявшись до ординаторской, захватил истории своих пациентов, которые ещё не успел заполнить, и мы опять молча работали с ней ещё часа полтора. Наконец, когда стрелки часов показали три часа ночи, Тина начала зевать. Я сразу понял по её внешнему виду, что она очень устала. Её организм уже привык не спать сутки через трое, но после напряжённого дежурства накануне и в предчувствии таких же непростых суток уже сегодня силы потихоньку начали покидать её, даже несмотря на такое количество введённого и выпитого кофеина.

— Тина… если ты устала, то можешь прилечь на диван и поспать… — аккуратно предложил я, отложив свою почти дописанную историю в сторону. — Сегодня всё равно дежурю я, тебе нет нужды не спать всю ночь.

Тина растерянно посмотрела в ответ, и я понял, что ей действительно хочется именно так и сделать, но что-то не давало ей такой возможности. И я сразу понял что.

— Я могу посидеть рядом с тобой, если ты этого хочешь. Всё равно в отделении все спят, — дополнил я своё предложение, и улыбка снова расцвела на уставшем лице хирурга со шрамом на левой щеке.

Эта гордая стерва никогда бы не попросила меня об этом вслух, но мне было приятно осознавать, что в глубине души ей очень этого хотелось. Что я был нужен ей. Вновь улыбнувшись, Тина пошатнулась, встав из-за стола, но направилась не к дивану, как я ожидал, а к шкафу с книгами. Открыв его и внимательно оглядев среднюю полку, она взяла одну почти новую и очень объёмную книгу и протянула мне.

Я изумлённо уставился на неё, и Тине пришлось пояснить:

— Ты же за этим пришёл сюда в начале вечера, не так ли?

Теперь пришла моя очередь улыбаться ей. Да, это была именно та самая книга, из-за которой я рискнул проникнуть в её кабинет. Наивный, я думал, что весь такой загадочный, что людям очень трудно понять ход моих мыслей, а моя супруга так легко догадалась о моих планах. Я протянул ей обе руки, и желанная добыча оказалась у меня. Миссис Реддл, сделав ещё пару шагов, упала на диван из чёрной кожи и, прислонившись к его спинке, вопросительно посмотрела на меня.

Мне показалось, что она хочет, чтобы сидел я непосредственно рядом с ней, но я был до конца не уверен в своём предположении, поэтому медленно встал и направился в сторону дивана. Но Тина всё так же смотрела на меня, словно приглашая к себе, что мне не оставалось ничего другого, как сесть на самый край поближе к светильнику. Когда я наконец расположился, Тина ловко скинула с ног мягкую больничную обувь и, прислонившись головой к моему плечу, закрыла глаза. А я от осознания несуразности всего произошедшего сегодня не мог даже пошевелиться.

Спустя десять минут я почувствовал, что моя жена заснула, причём достаточно крепко. Поэтому, наклонив светильник немного к себе и стараясь не шевелить лишний раз левой рукой, я погрузился в такое долгожданное чтение. Но все эти четыре часа, что мы так пролежали на диване, меня не покидала мысль, что в ту ночь я получил гораздо более ценный подарок, нежели книга, за которой пришёл. И от осознания этой мысли едва заметная улыбка никак не хотела уходить с моего лица весь оставшийся день.

***

Я вновь очнулся от воспоминаний и осознал, что вот уже полчаса как неотрывно смотрел на тот самый угол дивана, на котором мы тогда сидели вместе с Тиной. А из груди в области пятого межреберья слева маленькой струйкой потекла кровь, будто опять открылась старая рана. «Чего же ты ещё добивался, приходя сюда снова и снова?!» — ехидно спросил я сам себя, взяв в правую руку фигурку того самого котёнка, которого подарил Тине в свой первый рабочий день, и повертел его немного перед глазами.

Внезапно начала болеть голова. Я сразу узнал это чувство: Гарри Поттер снова, неосознанно, смог проникнуть в моё сознание. Я попытался расслабиться и вот уже мог видеть его мысли. Череда бессмысленных отрывков пронеслась перед глазами, и вдруг я увидел кое-что интересное. Перед моими глазами промелькнула Тина, потерявшая сознание на занятии по Зельеварению. Снейп тут же подхватил её на руки и унёс прочь.

Я сразу же неосознанно попытался найти причину ухудшения её самочувствия, и спустя совсем небольшой промежуток времени мне это удалось. Тина, соблазнительно улыбаясь, раздевалась перед парнем, по форме я мигом определил, что тот был со Слизерина, а затем, оставшись в одном купальнике, глотнула из бутылки огневиски, перекрестилась и прыгнула в отверстие во льду Чёрного озера.

«Ненормальная! — пронеслось в голове. — Неужели она опять решила купаться в проруби зимой?»

Я усмехнулся про себя, вспомнив, как Тина каждую зиму, пока мы были вместе, девятнадцатого января купалась в ледяной воде. В Крещение. Правда, тогда она не испытывала никакого дискомфорта после этого, а сейчас такое испытание заметно подкосило её здоровье, совсем как меня в нашу первую зиму.

«С ней всё в порядке? — тут же обеспокоенно подумал я и сразу увидел ответ на свой вопрос: Тина, улыбавшаяся посетителям, лежала на больничной кровати. Её здоровью явно больше ничего не угрожало. — Да, всё же какие-нибудь лекарства она просто обязана была взять с собой, ведь никто не сможет помочь ей в случае беды».

Я закончил сеанс легилименции и задумчиво уставился в воздух перед собой. Да, я прекрасно знал, что бывало, когда Тина выпивала лишнего, а особенно когда рядом с ней был ещё и Лестат. И передо мной всплыло уже другое воспоминание.

***

Никогда ещё я не был зол, как тогда. Когда я был в Швейцарии на научной конференции, к которой так долго готовился и на которой так удачно выступил, уже в конце моего маленького отпуска мне неожиданно позвонили. Человек на ломаном английском объяснил, что моя жена лежит сейчас у них в клинике: у профессора Реддл три перелома левой нижней конечности, из которых один — открытый — нижней трети малоберцовой кости, и общее переохлаждение, и им очень нужна помощь квалифицированного хирурга.

Я сломя голову отправился в клинику и успел как раз вовремя. Если бы не я взялся тогда собирать ногу Тины по кусочкам, не без помощи моего приятеля-травматолога Гарри Холланда, — её пришлось бы ампутировать. И всё это на фоне общего переохлаждения, давно перешедшего в шок. Взглянув на анализы крови, я окончательно потерял дар речи, у меня волосы чуть не поседели от количества промилле чистого спирта, содержащегося в её крови. «Сумасшедшая, что же она выкинула в этот раз?!»

Двадцать часов я простоял у операционного стола, собирая ногу и борясь с шоком и его осложнениями. Пять суток после этого я регулярно дежурил в реанимации, ведь Тина всё ещё была без сознания и в крайне тяжёлом состоянии. Наконец, на шестые сутки, вечером, она всё-таки пришла в себя. Я хотел обрадоваться этому. Хотел. Но радость была совсем рядом со злостью.

«Чем ты вообще думала?! — я еле-еле заставил себя встать из кресла в углу и подойти к кровати своей жены. От злости я не мог заставить себя произнести хоть слово: я мог только смотреть на Тину, ожидая ответа от неё. Объяснений. — Чёрт возьми, как ты могла так безрассудно рисковать своей жизнью?! Зачем?!»

— Не надо так смотреть на меня, Том, — спокойно проговорила Тина на мой полный злости взгляд. Она просто не могла не заметить в нём злость, захватившую меня почти полностью.

— Чем ты вообще?.. — едва слышно прошипел я. В тот момент я не мог даже закончить свой вопрос до конца.

— Успокойся, всё же обошлось… — беспечно произнесла Тина, но в её взгляде тоже появилось напряжение. Она всегда начинала злиться, когда кто-то пытался читать ей нравоучения.

— Всё обошлось потому, что я приехал сюда… — так же шёпотом ответил я, а злоба уже вовсю захватила мой разум. — Всё обошлось только потому, что это я оперировал тебя…

— Ты мог не делать этого, — абсолютно ровным голосом бросила она и, откинувшись на подушки, закрыла глаза, показывая, что разговор на сегодня закончен.

Вне себя от злости я вышел из палаты и с такой силой захлопнул дверь, что стекло разбилось и разлетелось на маленькие кусочки. Пройдя десять метров по коридору, я заметил, как в мою сторону направляется Лестат.

— Как ты мог допустить это?! — я сразу же набросился на него и толкнул в грудь.

— Успокойся, Том, всё же обошлось… — они даже говорили одинаковыми фразами. И это взбесило меня ещё больше.

— Всё обошлось?! Да как ты вообще можешь такое говорить?! — так же как и Тине до этого прошипел я в ответ.

— Как я могу говорить такое? — с улыбкой повторил мой вопрос Лестат, а затем невозмутимым тоном пояснил: — Да если бы меня здесь не было рядом с ней, ты бы даже не узнал о том, что с моей сестрой что-то случилось. И сидел бы сейчас рядом с могилой своей жены и поливал слезами траву, выросшую на ней.

— Хочешь сказать, что ты мне таким образом оказал… услугу?! — ещё более тихим голосом уточнил я.

— Да! — он сохранял ледяное самообладание, и оно потихоньку передавалось и мне. Я решил послушать, что Лестат скажет в ответ, поэтому опустил руки и всё ещё разгневано посмотрел на него, а тот только усмехнулся, а затем философски заметил: — Хочешь ты этого или нет, со мной или нет, а она всё равно вытворила бы что-то подобное. И скажи «спасибо», что я был рядом и смог сообщить твои координаты.

Я с недоверием посмотрел на брата Тины, а он тем временем развивал свою мысль:

— Ты, скорее всего, даже не подозревал, какой образ жизни вела моя дражайшая сестрёнка до свадьбы с тобой, да и после, впрочем, но уже тайно. А я, находясь с ней рядом, могу хотя бы как-то оградить её от возможных проблем. И да, я честно не знал, что она не умеет кататься на горных лыжах. Мне она сказала, что умеет, мало ли что поменялось за годы моего отсутствия…

— О чём ты вообще говоришь? — с ещё большим недоверием спросил я, но глубоко в душе чувствовал, что Лестат говорил правду. И от этого ощущения мне всё больше становилось не по себе. Мы уже три года были как женаты, но, оказалось, я всё ещё не знал даже половины жизни своей жены.

— Ты же знаешь её историю, верно? — невозмутимо поинтересовался Лестат, и я коротко кивнул в ответ. — Ты правда считаешь, что Тина после всех событий в горах и войны сможет слезть с этой иглы?

— Какой?..

— Том, она же адреналиновая наркоманка, разве ты ещё не понял этого? — теперь он смеялся, а я всё больше чувствовал себя последним идиотом на Земле. — Я думаю, что и с тобой она рядом только потому, что вы постоянно ругаетесь и выясняете отношения. Адреналин. Ей нужен адреналин. Стресс. Постоянный. По-другому она уже не может. А если ты мне не веришь, то загляни как-нибудь на досуге в нашу с ней квартиру…