Тени прошлого

Глава 49. Раскаяние

— Северус! Что случилось?.. Твою мать!.. — словно сквозь толщу воды донёсся до меня знакомый мелодичный голос, появившийся буквально из ниоткуда, и с появлением его мысли в голове начали приходить в прежний порядок. Передо мной вдруг забрезжил луч надежды.

— Морфин, — всё ещё неотрывно смотря в глаза Тине, с шумом вдыхавшей воздух, тихо проговорил я, а потом громко повторил: — Морфин, Лестат!

Тот несколько секунд изумлённо смотрел на нас, пытаясь понять, что же тут произошло, а затем исчез из виду. Тина успела сделать ещё три судорожных вдоха, прежде чем её брат вновь появился рядом и, переломив ампулу, на весу набрал в шприц анальгетик.

— Том!.. — ошеломлённо прошептал он, но я мигом перебил его:

— В подключичку[13], Лестат. Я держу.

Мой помощник послушно выполнил приказ, и наркотик постепенно стал расходиться по организму Тины. Правда, пользы от этого было немного, так как загорелая кожа девушки в моих руках стала постепенно синеть от нехватки воздуха и слабой работы сердца, особенно в области лица и шеи.

— Ты же понимаешь, что она умрёт не от боли, а от кровопотери?.. Если, конечно, сердце не остановится раньше от тампонады[14]?! И моя кровь здесь уже ничем не поможет…

— Она не умрёт, Лестат, — прошептал я в ответ, уже прикинув объём предстоявшей работы и необходимое оборудование с инструментарием.

— Ты в своём уме?! Неужели ты собрался оперировать? Ты же нейрохирург, а не кардио! Да если Тина не умрёт у тебя на руках, она умрёт на операционном столе, знаешь сколько шансов провести операцию на открытом сердце в одиночку и не по своему профилю?! — на весь зал воскликнул Лестат, но я тут же зло посмотрел на него и прорычал:

— Нет, Лестат, я не в своём уме! Но я не позволю ей второй раз умереть у меня на руках, ясно?! Я хирург, чёрт возьми, и рану сердца пока ещё зашить в состоянии, она мало чем отличается от других ран! Ничего точно не изменится, если я не возьмусь за это, а так хотя бы есть призрачный шанс. И ты или поможешь мне, или не мешайся!

Лестат изумлённо смотрел на меня секунд десять, видимо, прикидывая, насколько безумна была моя затея.

— Знаешь, Том, я всегда считал тебя психом, но… только такой безумец, как ты, сможет провернуть такое. Так что я с тобой. У меня в багажнике аптечка с нужными лекарствами, и ещё часть я до этого отправил Тине, — вместо утвердительного ответа произнёс он после небольшой паузы, и я быстро отдал очередной приказ:

— Неси всё в больничное крыло и готовь её к наркозу, как только закончишь с подготовкой. Я сделаю пункцию[15], чтобы не наступила тампонада, и создам всё необходимое оборудование. Дамблдор?!

Дамблдор, уже пришедший в себя после моего оглушающего заклинания и стоявший на ногах совсем неподалёку, с изумлением посмотрел на меня, словно не верил своим ушам, но я сразу же спросил:

— Если я создам всё необходимое оборудование, ты сможешь сделать так, чтобы оно работало здесь? На это понадобится какое-то время, а мне нужно ещё подготовить инструментарий и намыться. Тина всегда считала тебя своим другом, неужели ты дашь ей сейчас умереть?..

— Нет, Том, я… не хочу, чтобы Тина умерла… я сделаю всё, о чём ты попросишь, — неуверенно ответил он, и я, подхватив Тину на руки, сказал, быстро направляясь к выходу из Большого зала:

— Тогда не теряй времени даром и быстро поднимайся в лазарет. На счету каждая минута.

Люди, находившиеся в зале, потрясённо смотрели, как я нёс на руках Тину с торчавшим из спины ножом, оставляя на и так залитом кровью полу красную дорожку, но мне было наплевать на это. Я быстрым шагом шёл в лазарет, всё это время сосредоточенно вспоминая общую хирургию и особенно кардиохирургию, которую когда-то давно изучал в университете. К тому времени, как я ворвался в абсолютно пустынное больничное крыло, я уже знал, в каком месте буду пунктировать сердце, какой буду выполнять доступ, какой наркоз будет при этом и каким способом я буду зашивать рану.

В эту же секунду появился Лестат. Я подошёл к нему и переложил ему на руки посиневшую и уже почти без сознания Тину, чтобы подготовить операционную. Быстрыми движениями палочки я трансформировал одну из больничных кроватей в операционный стол, создал рядом пару бестеневых ламп, а затем начал создавать нужное оборудование. Аппарат для наркоза, аппарат для ИВЛ[16], кардиомонитор… К тому времени, как в лазарет быстро вошли Дамблдор и женщина в белом переднике, похожая на целителя, почти всё было готово. Лестат же уложил сестру на операционный стол спиной кверху и начал готовить необходимые лекарства, набирая их в шприцы и заполняя капельницы.

— Извините… — шёпотом обратилась ко мне пожилая женщина, и я замер на секунду, ожидая продолжения фразы, поскольку по пустякам в этот момент ко мне точно не подошли бы. — Тина… доктор Снейп… у неё в кабинете есть много лекарств, и ещё там были какие-то инструменты… Кабинет вон там.

Она указала рукой на одну из дверей в противоположной стене, и я быстро отправился к ней. К тому моменту, как я подошёл, дверь сама по себе открылась, хотя я подозревал, что это именно целительница открыла её для меня. Зайдя внутрь и создав нужное освещение, я открыл шкаф и начал перебирать упаковки с ампулами, лежавшие на одной из полок. Там был полный реанимационный набор, причём не один, наркотические анальгетики, транквилизаторы, антиаритмики…

«Ты как будто знала обо всём наперёд, любимая», — подумал я, посмотрев на другую полку, с инструментами, где тоже было кое-что очень нужное.

Взяв в руки пункционную иглу и шприц, а также спиртовые салфетки, я быстро вышел из кабинета и подошёл к операционному столу, на котором лежала Тина. Рядом уже вовсю шумели приборы, которые успел заколдовать Дамблдор, а Снейп в это время помогал Лестату набирать лекарства. Когда я повернул свою пациентку на правый бок, в её подключичной вене уже был катетер, по которому вводились растворы для инфузионной терапии.

Лестат надел манжету от кардиомонитора на правую руку сестры и с отчаянием произнёс:

— Том, давление сорок на ноль…

— После пункции оно немного повысится, Лестат, — спокойно ответил я, обработав область прокола спиртом и введя анестетик.

Затем уверенным движением я сделал прокол в точке Ларрея[17] и, попав в перикард, стал откачивать скопившуюся там кровь. Как только я закончил, монитор сразу выдал более оптимистичные цифры, и я заметил про себя, что с ними вполне можно было работать.

— Вводи её в наркоз, Лестат. Доступ будет со спины, нужно будет ещё зашить лёгкое. Я моюсь, собираю инструменты и через десять минут начнём. И подведи всё остальное оборудование.

Я быстро трансформировал недостающие инструменты, сложил их на стерильный столик и всё простерилизовал с помощью магии. Затем превратил свою одежду и одежду своего ассистента в тёмно-синие хирургические костюмы и, направившись к раковине, стал тщательно мыть руки. Закончив с обработкой рук, я подошёл обратно к операционному столу, где меня уже ждал Лестат. Он закончил все необходимые приготовления, уже разрезал одежду Тины и подготовил необходимую область для доступа. Снейп изолировал нашу операционную несколькими ширмами, чтобы никто не мешался нам, потому как в больничное крыло уже пару раз растерянно заглянули кое-кто из членов Ордена и преподавателей.

Лестат помог мне надеть стерильные перчатки, маску и стерильный халат, а затем приготовился ассистировать, точнее, подавать инструменты, ведь он хоть и имел медицинское образование, но был больше анестезиологом, чем хирургом. Я посмотрел в глаза Снейпу, потом Дамблдору, но они оба ожидающе смотрели в ответ. Взяв в левую руку скальпель, я перекрестился правой, поскольку прекрасно понимал, что только с помощью сверхъестественных сил мне удастся выполнить задуманное, а затем прошептал:

— С Богом!

И, взяв скальпель правой рукой, сделал осторожный разрез. Как только я, послойно разрезав кожу и мышцы, подошёл к лёгкому, мне пришлось попросить Снейпа достать нож из грудной клетки, потому что мои стерильные руки не должны были касаться настолько грязных предметов. Он, ни разу не дрогнув, выполнил мой приказ, и с этого момента счёт пошёл на минуты, потому как лезвие ножа, до этого препятствовавшее сильному кровотечению, уже не выполняло этой задачи, и кровь сильной струёй стала истекаться в грудную полость и полость перикарда. На моём лбу появилась испарина, но я, аккуратно отодвинув ткань левого лёгкого, всё же подошёл к сердцу.

Оно уже едва-едва билось, поскольку кровоснабжение его серьёзно пострадало, но оно билось, значит, надежда спасти Тину никуда не исчезла. Удалив скопившуюся в перикарде кровь, я с помощью своего ассистента принялся зашивать сначала заднюю стенку левого желудочка, затем перешёл на переднюю стенку, прикрывая пальцем рану, чтобы избежать массивной кровопотери. Я уж было облегчённо выдохнул, когда наложил последний шов на переднюю стенку, но вдруг на весь лазарет раздался монотонный писк, а сердце Тины, находившееся практически у меня в руках, сделало последний удар и остановилось.

В этот момент и моё сердце чуть не остановилось, но я, моментально взяв себя в руки, резко крикнул Лестату:

— Адреналин! Реанимируй!

А сам в это время взял сердце Тины в руку и принялся сжимать и разжимать его, делая прямой массаж. И спустя полторы минуты я всё же почувствовал слабые удары в руке, а одновременно с ними и прерывистый писк кардиомонитора, свидетельствовавший о том, что реанимация прошла успешно. Я, действуя ещё более осторожно, чем до этого, стал зашивать перикард, предварительно снова выкачав из него всю кровь. Когда сердце и перикард были полностью зашиты, я удалил из грудной полости скопившуюся там кровь, осмотрел остальные органы грудной клетки на возможные повреждения, зашил рану лёгкого, а затем стал закрывать доступ и раны кожи.

Несмотря на то что я был единственным хирургом в этом помещении, несмотря на то что мне фактически помогал один «человек», к тому моменту, когда я накладывал последний шов на кожу, не забыв предварительно наложить дренаж[18], сердце Тины слабо, но билось. И раз уж я взял в руки инструменты, то решил заодно и зашить по-нормальному ту ужасную рану на левой щеке Тины, поскольку она уже была ближе к моему профилю, чем рана сердца. Закончив, я посмотрел перед собой и встретился взглядом со Снейпом, который всё это время напряжённо следил за ходом операции и выполнял небольшие поручения Лестата, те, что мог выполнить, пока руки моего ассистента были заняты инструментами. В его глазах застыл немой вопрос, и я едва заметно кивнул, говоря, что операция прошла успешно. Но и я, и он прекрасно понимали, что радоваться пока было рано.

— Сколько раз в своей жизни ты делал прямой массаж сердца, Том? — задумчиво поинтересовался Лестат, окинув взглядом зашитую мной рану на полспины Тины из-за широкого доступа, который мне пришлось сделать.

— Это был первый, — коротко ответил я, скинув с рук окровавленные перчатки и начав снимать маску с лица.

— Но откуда ты знал, что нужно делать?.. — он с неподдельным изумлением посмотрел мне в глаза, и я, горько усмехнувшись, пояснил: