Тени прошлого

Закончив круг, я посмотрел на Тину, собираясь позвать её в свой кабинет, как внезапно заметил, что мой противник резко вскочил и приготовился атаковать меня. Видимо, Северус подумал, что те десять минут — это моё предупреждение о скорой дуэли, но я был так растерян, я был так пьян Тиной, что даже не собирался отражать его атаку. Я сделал один глубокий вдох, уже смирившись с неизбежным поражением, как вдруг Тина бросилась ко мне, чуть не сбив меня с ног, и крепко поцеловала. Почувствовав неземной вкус её губ, я обезумел окончательно и, выронив палочку из рук, крепко обхватил её и принялся остервенело целовать в ответ.

Подняв Тину за бёдра, я с силой вдавил её в стену, и она вскрикнула от боли, но сразу же принялась ещё более пылко целовать меня. Ей всегда безумно нравилось, когда я вёл себя так, не церемонился с ней, грубо, сильно целовал, сжимая её ноги. В этот момент я словно перенёсся на тридцать семь лет назад, я был готов простить ей всё, абсолютно всё, лишь бы она позволила ещё хотя бы раз поцеловать её, прикоснуться к ней. Одним движением я разорвал смокинг, что был всё это время на ней, и пуговицы со звоном посыпались на мраморный пол столовой Малфой-Мэнора. Прижав Тину к стене, я на считаные секунды разжал крепкие объятия, чтобы стащить с неё смокинг и помочь ей снять с меня жилетку, а потом вновь обхватил её, с каждым разом целуя всё крепче и крепче. И с каждым поцелуем она всё с большей страстью отвечала мне, буквально горя в моих руках, несмотря на то что её руки оставались всё такими же ледяными, как тридцать семь лет назад. Но я сам горел от этих невероятно родных касаний холодных ладоней к коже моей шеи, моей груди.

— Пошли все вон отсюда, немедленно, — прошептал я, немного отстранившись от своей жены и неотрывно глядя ей в глаза, а потом громко рявкнул: — ПРОЧЬ!

Несколько секунд я растерянно смотрел Тине в глаза и в них видел ту самую любовь, я видел в них безграничную любовь, видел, что она тоже отчаянно хотела быть со мной. «Зачем, зачем ты тогда бросила меня? — спрашивал я про себя, не в силах произнести даже слово. — Ты же любишь меня, любишь до сих пор… Я чувствую это! Зачем, Тина?»

Из раны на щеке Тины опять начала капать кровь, и я едва заметно коснулся губами свежего шрама, чтобы убрать проступившие кровавые капли. А потом опять принялся целовать её, отчаянно целовать, не обращая никакого внимания на покидавших столовую людей. В этот момент я обезумел оттого, что она, та, которой я целиком и полностью принадлежал, была в моих крепких объятиях, отвечала мне на каждое движение губ.

— Зачем ты пришла сюда? — прошептал я, немного отстранившись от неё и окончательно потеряв остатки разума от захвативших эмоций.

— Ты знаешь, зачем… — так же едва слышно, на выдохе, ответила Тина, снова целуя меня.

— Умоляй меня… — выдохнул я, заранее зная, что соглашусь на любую её просьбу.

— Умоляю… — услышал я в ответ в перерыве между полными адского пламени поцелуями. — Умоляю! Ты не тронешь его?

— Нет…

— Обещаешь?

— Да…

— Скажи мне это… — услышал я приказ и тут же послушно его выполнил:

— Я обещаю, что не трону его. Клянусь.

Я снова принялся целовать её, абсолютно не беспокоясь о том, что будет дальше. В этот момент я не мог думать ни о чём, кроме её рук на моих плечах и её сладких, мягких губах.

— Знаешь, ты допустил один маленький промах… — вдруг услышал я над самым ухом, когда Тина закончила последний поцелуй и немного отстранилась от меня. — Больше всего я уважала тебя за то, что ты всегда держишь своё слово. А теперь подыграй мне, ты же хотел отомстить ему?

Вот он, долгожданный нож, прямо в сердце. Я, впав в ступор, растерянно уставился на женщину со шрамом на левой щеке, моментально осознав, что вот уже второй раз попался на один и тот же крючок, а она тем временем громким и ровным голосом произнесла:

— Ты же всё понял, Северус? Всё кончено, дорогой, я никогда не была твоей и никогда не буду. И всё это время ты прекрасно об этом знал.

Тина слегка упёрлась в мои плечи, и я понял, что она хотела, чтобы я отпустил её. Я послушно выпустил Тину из рук, и девушка-дьявол уверенным шагом подошла к Северусу. Она вернула ему обручальное кольцо и кулон, что всё это время висел на её шее, а я потерянно смотрел на происходящее и понимал, что почти что тридцать семь лет назад было ровно то же самое. История повторилась. Опять. Но если Северус наступил на эти грабли один раз, то меня они ударили уже дважды. Со всего размаху.

Резко развернувшись, Тина вновь подошла ко мне и, улыбнувшись ужасающей полуулыбкой, обратилась ко мне:

— Том, прошу тебя, не заставляй меня повторять те слова, что я сказала тебе при нашей последней встрече. Я уверена, что ты их и так прекрасно помнишь.

Произнеся это, она собралась направиться к выходу, но мой разум захватила такая ярость, ненависть, безудержный гнев, что я резко схватил её за запястье и, удержав на месте, прошептал, наклонившись к самому её уху:

— Ты думаешь, что Северус — единственный, через кого я могу причинить тебе боль? Но есть ещё кое-что, любимая, что ты любишь не менее сильно, чем своего мужа, которого ты сейчас сама же убила. Я уничтожу его. Хогвартс. И всех, кто там находится. До последнего человека.

Я сразу заметил отчаяние, промелькнувшее в её глазах. Тина смогла провести Северуса, поскольку он в первый раз столкнулся с этим, но второй раз обмануть меня у неё уже не вышло, как бы она ни старалась.

— Делай что хочешь, — фальшиво улыбнувшись, прошептала она. — Мне всё равно.

Я расслабил руку, и Тина, резко дёрнув запястье на себя, высвободила его и рассмеялась истерическим смехом.

— Au revoir, мальчики! — кинула она на прощание и, повернувшись, сделала пару шагов к выходу, но у самой двери столкнулась с Беллой, неподвижно наблюдавшей за всем этим фарсом. — Он теперь твой, дорогая!

И, снова рассмеявшись, вышла прочь из столовой. Проводив её взглядом я, сам того не ожидая, тоже рассмеялся в голос, а потом подошёл к Снейпу, неподвижно стоявшему на одном месте и стеклянным взглядом смотревшему прямо перед собой.

— Ты привыкнешь, мой друг, — произнёс я, похлопав его по левому плечу. — Я же привык.

А затем вышел в огромный холл поместья Малфоев, где меня уже ждали мои верные слуги, не разойдясь после собрания, а ожидая, чем же всё закончится. В это мгновение пьяный бред окончательно ушёл из разума, и у меня моментально созрел план мести.

«Нет, дорогая, эта партия ещё не закончена, — подумал я, отдавая быстрые и чёткие приказы. — Теперь мы остались вдвоём. Ты блефовала, отчаянно блефовала. Ты как всегда не хочешь марать руки, ты попыталась сломить меня старым приёмом, но у тебя ничего не получилось. Я пообещал тебе, что не трону Северуса, и я действительно не причиню ему вред: в этом больше нет необходимости, ведь ты сама убила его. Но вот убить меня старым способом у тебя не получится».

Я был растоптан. Я был разгневан. Я был в ярости. Тина опять играла со мной, опять хотела избавиться от меня, исчезнуть из моей жизни, покончить с собой, чтобы вновь начать всё заново, но в этот раз у неё ничего не получится. Я заставлю её сделать выбор, даже если для этого мне придётся сравнять древний замок с землёй. Она либо будет со мной, либо убьёт меня, по-настоящему убьёт, потому как ей прекрасно известно, что только так можно меня остановить.

Закончив с приказами, я быстрым шагом вышел из поместья и направился к воротам, чтобы трансгрессировать. Мои последователи, те, что рискнули поучаствовать в моём грандиозном плане, так же быстро шагали позади меня, а потом один за другим исчезали в бархатной майской ночи. Автомобиля Тины уже не было у ворот, но я заметил две полосы от шин на грунте. Видимо, она так резко рванула, что резина оставила свой след рядом с воротами.

«Да, дорогая, я знаю, что это был блеф. И ты тоже прекрасно знаешь, что я понял это. Ты придёшь ко мне, обязательно придёшь, я в этом не сомневаюсь. Но сначала немного пошумим, — и с этими словами я взмахнул палочкой, которую поднял с пола в столовой сразу после ухода Тины, и щит, древняя и могущественная защита вокруг Хогвартса, раскололся на тысячи трещин и растворился в воздухе. — И тебе лучше поторопиться, пока в этом замке ещё есть живые люди».

***

Я вжимала педаль газа в пол и мчалась с бешеной скоростью по шоссе прямо в темноту ночи, почти не видя дороги из-за слёз. Проехав немного, я резко вывернула руль вправо и выскочила на встречку прямо под нёсшийся на меня грузовик. Но в последний момент сработали рефлексы, сторожевые рефлексы, и я сумела избежать столкновения с многотонной махиной, резко затормозив на обочине.

«Он понял, что я блефую! — впадая в очередную истерику, подумала я, оперевшись головой о руль. — Он всё понял! Он убьёт их всех!»

Всё получилось как всегда: я, пытаясь спасти одну жизнь, поставила под угрозу смерти пару сотен других. Как всегда я, пытаясь кого-то спасти, сделала всё только хуже. «Какое же я чудовище! Но я не могу убить его! Не могу!»

Судорожно рыдая, я больно ударилась лбом о руль, понимая, что или я убью Тома, или он убьёт всех моих друзей. Он убьёт не одну сотню ни в чём не повинных детей. И опять всё только из-за меня!

«Надо взять себя в руки, — подумала я, немного успокоившись и открыв бардачок. — Каждая твоя минута слабости может стоить кому-то жизни. Жалеть себя будешь после. Точнее, не жалеть. Я убью его, а потом застрелюсь сама. Но я никому в этом замке не позволю причинить вред детям».

И с этими словами я достала из бардачка FN Five-seveN, надёжный бельгийский пистолет, и запасной магазин с двадцатью патронами. Зарядив его, я бросила оружие на соседнее сидение и вновь вдавила педаль газа, опасаясь приехать слишком поздно.