Тени прошлого

— Отойди в сторону, Невилл. Ты прав, дорогой, время вышло.

И следом раздался оглушительный выстрел.

***

— Отойди в сторону, Невилл. Ты прав, дорогой, время вышло, — произнесла я голосом, полным ненависти и злости, стоя за спиной одного из мужчин в чёрной мантии, державшего в тисках одного из студентов младших курсов, а затем нажала на курок.

Спустя секунду труп мужчины с пробитой головой упал лицом вперёд, а на весь зал раздался истошный вопль испуганного парня в голубой пижаме, наполовину залитой кровью. Одним резким движением я схватила его за локоть и отшвырнула в сторону, туда, где стояла Помона Стебль.

Мне понадобилось ровно десять секунд, чтобы оценить обстановку. Восемь Пожирателей смерти держали в руках заложников, трое из них успело опомниться и взмахнуть палочкой, прежде чем раздался второй выстрел. Спустя ещё десять секунд на холодный пол обеденного зала упал второй труп с насквозь пробитым черепом. Одно заклинание попало в меня, два других — мимо, но эффект у них был примерно одинаковый. Ещё раз нажав на курок пальцем правой руки, я левой достала из подвязки на ноге один тонкий нож и швырнула его в невысокого роста женщину с рыжими волосами и грубыми чертами лица.

Уже четыре. Пока я целилась, ко мне сзади успел подойти грузный мужчина, но я, резко повернувшись вокруг своей оси, оглушила его ударом по сосудистым точкам на шее с двух сторон, а затем резко свернула шею. Ещё одно безжизненное тело упало на холодный пол. Тут же повернувшись вокруг, я пошла прямо навстречу Тому, неотрывно глядя ему в глаза. За те пятнадцать шагов, что я прошла, раздалось ещё пять выстрелов, и ещё один нож попал точно в череп. За эти мгновения в меня попало четыре смертельных заклинания, но я, не обращая на них никакого внимания, неумолимо приближалась к своей цели.

Всё это время Том невозмутимо наблюдал за тем, как я убивала его слуг, так же пристально смотря мне в глаза. Он не сделал ни одной попытки остановить меня, и я, наконец подойдя к нему на расстоянии пяти шагов, громко произнесла на весь зал:

— Все, кому дорога жизнь, убирайтесь отсюда, пока ещё есть такая возможность!

Боковым полем зрения я заметила, как пара человек сразу опустила палочки, но одно заклинание всё же прилетело ко мне со спины. Не отрывая взгляда от красных глаз бывшего мужа, я сделала ещё один точный выстрел, ведь прекрасно помнила, где стоял тот человек, который рискнул пойти против меня. Ещё один, двенадцатый труп, упал на холодный каменный пол, залитый кровью. А затем я направила оружие прямо в голову Тома.

— Надо же! — спокойно воскликнул он, находясь прямо под прицелом, а потом опустил взгляд на наручные часы, которые я когда-то давно подарила ему. — Двенадцать человек за… три минуты сорок девять секунд. Я впечатлён! За почти четыре минуты ты убила больше людей, чем я за последний год.

— Убирайся отсюда, — полным злости голосом угрожающе произнесла я, но Том только усмехнулся мне в ответ.

Вдруг за моей спиной раздался крик:

— Авада Кедавра!

И ещё одно заклинание угодило прямо мне в спину, но я невозмутимо продолжала держать оружие, а Том резко взмахнул палочкой и безразлично произнёс:

— Не мешай нам, Белла, — я услышала звук отлетевшей в сторону палочки, а потом он с прежним спокойствием обратился уже ко мне: — Нет. Я не уйду отсюда. Чтобы остановить меня, тебе придётся меня убить. Давай. Но сначала, можно, я задам тебе один нескромный вопрос?

Я молча смотрела на него, всё ещё не решаясь выстрелить, и Том расценил моё молчание как утвердительный ответ и спросил:

— Скажи мне, кого всё-таки больше: тех людей, что ты убила, будучи киллером в начале века, или тех людей, что ты спасла, будучи хирургом и оперируя около восемнадцати лет?

— Двадцати четырёх лет, — поправила его я, полным льда взглядом смотря в красные глаза, полные спокойствия. — И тех и других примерно одинаково.

— Надо же! Вот это да! — абсолютно искренне удивился Том, наклонив голову немного набок. — Мне вот интересно, а знали ли все эти люди, которые сейчас находятся в этом зале, кто на самом деле был рядом с ними почти весь учебный год? Могли ли они даже допустить такое, что рядом с ними всё это время жила опасная наёмная убийца, способная за неполных четыре минуты убить одиннадцать хорошо физически подготовленных мужчин, в совершенстве владеющих боевой магией?

Я по-прежнему молча смотрела на него жёстким взглядом, и Том, сделав шаг в сторону, но всё ещё находясь на мушке, стал развивать свою мысль:

— Я думаю, дорогая, что прежде, чем ты убьёшь меня, мне всё же нужно представить тебя остальным, чтобы всем сразу стало ясно как божий день, кто всё это время был рядом. Под каким из имён тебя знают все эти люди? Мисс Велль? Доктор Снейп? Я позволю себе назвать ещё одно имя, под которым знал тебя уже я. Дамы и господа, позвольте вам представить, профессор Тиана Клодетта Реддл, доктор медицинских наук, оперирующий нейрохирург и женщина, ради которой я был готов на всё…

Том обвёл взглядом людей в зале, но вокруг повисла гробовая тишина. Я же боялась повернуть голову в сторону хотя бы на один градус, потому как теперь, после всего произошедшего, все мои друзья поняли, что я была ничем не лучше того самого тёмного мага, которым их пугали в детстве родители и имя которого боялись произнести вслух долгие двадцать лет. Но в этом-то как раз и была загвоздка, ведь только Дамблдор, непосредственно преподававший у Тома и знавший его фамилию, мог до конца понять всю сложившуюся ситуацию, а молодёжь же пока пребывала в недоумении, хотя последние слова моего бывшего супруга должны были навести их на нужные мысли.

— Ты же Долгопупс, верно? — обратился Том к неподвижно стоявшему Невиллу, сделав уже два шага влево. — Невилл, как ты считаешь, все люди, они изначально рождаются добрыми или злыми, или же что-то в течение жизни заставляет их встать на ту или иную сторону?

Невилл так и застыл на месте от подобного вопроса, а потом медленно повернулся ко мне и полным ошеломления взглядом посмотрел на меня, но я упорно игнорировала его, неотрывно следя за каждым движением Тома, а в моей левой руке появилась мелкая дрожь, которую я никак не могла унять.

— Ладно, я понимаю, вопрос действительно непростой, и вполне ожидаемо, что у тебя возникли с ним затруднения, — невозмутимо проговорил Том, держась так, словно мы были в лекционной аудитории, и он объяснял студентам какой-то сложный момент, а не посреди залитого кровью Большого зала, и несколько сотен пар испуганных глаз следили за ходом нашей «беседы». — Давай так, я расскажу тебе одну историю, а в конце неё ты снова попытаешься ответить на этот вопрос, договорились? Дорогая, ты же не против того, что мы с Невиллом немного поговорим? Я всё равно сейчас под прицелом, так что за безопасность своего… однокурсника можешь не переживать.

В который раз он получал на свои вопросы тишину в ответ, но казалось, его это нисколько не смущало, наоборот, Том с каждым словом чувствовал себя всё более и более уверенно, в отличие от меня, поскольку мне было прекрасно известно, какую конкретно историю хотел тот рассказать, и от осознания этого дрожь в руках только усиливалась.

— Итак, жил-был один мальчик, сирота, — неспешно начал рассказывать Том, прохаживаясь по залу вдоль возвышения, на котором раньше был преподавательский стол. — Так получилось, что родителям он оказался не нужен… вообще никому оказался не нужен, и поэтому всё детство он провёл в сиротском приюте, порядки в котором были весьма… жестоки. Но мальчику повезло, у него оказались уникальные магические способности… и когда он это понял, то уже окружающие, издевавшиеся над ним, поняли, что такое… настоящая жестокость. Мальчика все стали бояться, а тот, не зная в жизни ничего другого, считал, что так и должно быть, что это… нормально.

Он сделал небольшую паузу, во время которой никто не посмел нарушить ту тишину, которая повисла вокруг. Все с замиранием сердца ловили каждое слово, произнесённое невероятно тихим голосом.

— Поскольку мальчик был волшебником, то он, как и все вы, поступил в Хогвартс и принялся развивать свои способности. А они были поистине впечатляющими. Мальчик благодаря гениальному уму и таланту быстро стал лучшим на курсе, стал старостой факультета и школы, был любимцем преподавателей и лауреатом многих премий. Но любви, добру, дружбе никто его научить так и не смог, поэтому тот, о ком я сейчас говорю, продолжил развивать свои идеи, подкрепив уверенность мнением самого могущественного на тот момент мага, Геллерта Грин-де-Вальда, близкого друга вашего любимого директора. Вот ирония, ты не находишь, Невилл?

Правда, мальчик всё ещё лелеял надежду, что он может… пригодиться, что он сможет… заслужить любовь, заслужить уважение, если останется в месте, которое считал своим домом, уже в качестве преподавателя. Но всеми любимый преподаватель трансфигурации Альбус Дамблдор, в отличие от всех остальных своих коллег недолюбливавший мальчика, подключил весь свой авторитет и тому отказали в должности профессора, мотивировав юным возрастом, хотя профессор Диппет вроде как был и не против.

— Том, прости меня… я был не прав… тогда… — прошептал Дамблдор, придя немного в себя и сев на пол, хотя подняться на ноги всё ещё не мог.

— Я не держу на тебя зла, Дамблдор, и сейчас ты поймёшь почему, — ровно ответил Том, остановившись на месте и посмотрев на него. — Из-за того, что ты тогда отказал мне в должности профессора, я окончательно убедился, что стоял на верном пути, но в последний день в сиротском приюте… случайно очутился в госпитале… в котором впоследствии задержался на долгих четырнадцать лет. А задержался я там из-за одной удивительной женщины, с которой… познакомился в самый первый день. Из-за неё я, талантливый волшебник, поступил в обычный медицинский университет, учёба в котором оказалась намного труднее моего обучения магии.

Поначалу у меня с той женщиной, а она была нейрохирургом и только-только начинала преподавать в университете, были… сложные отношения. Чего скрывать, я ненавидел её больше кого бы то ни было, но только намного позже понял, что ненавидел я её оттого, что та женщина была одной из немногих, кто ставил мой авторитет, мою гениальность, то есть всё, что у меня в жизни было, под сомнение. Именно она долгие шесть лет заставляла меня каждый день доказывать свои способности, доказывать, что я действительно был гением, а не пустым местом, она огранила меня своим несносным характером, научила справляться с трудностями, именно благодаря ей я стал тем, кем являюсь сейчас.

Я не планировал оканчивать университет, но окончил его и стал врачом. Потом ординатуру, причём у той самой женщины, которая на тот момент стала моей полноценной наставницей, преподавателем, учителем. Мне, наивному, казалось, что как только я стану хирургом, то докажу наконец ей свою гениальность, но ирония оказалась в том, что до той самой женщины, ставшей к тому моменту профессором и заведующей отделением, мне всё равно было далеко. А ещё более забавным оказался тот факт, что женщина, которую я ненавидел долгие шесть лет, оказалась именно той, без которой я уже не представлял своей жизни. И я решил добиваться её, хотя она была явно старше меня, на тот момент двадцатилетнего мальчишки, на пятнадцать лет.