Тени прошлого

— Когда я был на пятом курсе, твоя сестра меня просто высушила с этими ранами сердца, открытыми переломами и реанимационными мероприятиями, в том числе и с прямым массажем сердца, несмотря на то что цикл был по нейрохирургии.

— Ты же понимаешь, что, если она очнётся, ты должен у неё в ногах валяться?.. — задал Лестат риторический вопрос, слегка улыбнувшись моему ответу.

— Когда она очнётся, — невозмутимо поправил я, сняв запачканный кровью халат. — Так и сделаю, Лестат. Так и сделаю…

С того момента как я принёс Тину в лазарет, прошло, наверное, часа три, может, чуть больше. И когда я вышел из-за ширм, оставив Лестата накладывать повязки, и соображал, как бы мне обустроить палату интенсивной терапии, на меня уставилось не меньше десяти человек, большинство из них были мракоборцами, а среди них сидел единственный студент, тот самый безрассудно отчаянный Долгопупс. Усмехнувшись такому повышенному вниманию к своей персоне, я молча подошёл к одной из коек и трансформировал её в удобную функциональную кровать, а вторую — в каталку, чтобы аккуратно перенести Тину с одного места на другое.

Следом за мной из-за ширмы вышел и Дамблдор. Он сразу же направился к этому чудику, Аластору Грюму, слава о котором ходила уже довольно давно, и начал что-то говорить ему, но я даже и не пытался прислушиваться к их разговорам. Всё, что меня волновало в тот момент, — это прерывистый писк кардиомонитора, свидетельствовавший о том, что сердце моей любимой всё ещё билось. Но всё же мне пришлось обратиться к этим людям, ведь они мешали мне осуществить задуманное.

— Дамблдор, — громко произнёс я в его сторону, и все сразу ожидающе посмотрели на меня, — мне нужно разделить лазарет на две половины перегородкой, и чтобы на второй половине никого не было. После такой операции нужна стерильность, и чем меньше людей здесь будет, тем лучше.

— Как скажешь, Том, — спокойно ответил он, встав со своего места. — Тебе ещё нужна будет моя помощь?

— Нет. Остальное я сделаю сам.

Дамблдору даже не пришлось никого просить покинуть помещение: большинство вышло прочь сразу же после моих слов. В больничном крыле остались только Грюм с Дамблдором, целительница, Лестат и Снейп, следившие сейчас за состоянием Тины, и Долгопупс, упрямо не хотевший покидать лазарет даже после моего выразительного взгляда. Директор вместе с целительницей, мракоборцем и мальчишкой перешли на половину, в которую открывалась входная дверь, и я смог создать перегородку с дверью в центре. Я наложил сильные чары на чистую половину больничного крыла, чтобы уничтожить всю возможную инфекцию, а затем взял в руки ручку каталки и направился в импровизированную операционную.

Снейп быстро отодвинул ширмы, и мы с Лестатом осторожно переложили Тину на каталку. Поскольку она была на искусственной вентиляции лёгких, то нам пришлось перетащить вместе с ней и аппарат ИВЛ. Как только Тина оказалась на функциональной кровати, я сразу проверил надёжность интубации трахеи[19], потом мы с моим помощником перенесли и подключили все необходимые приборы, а после этого я сказал Лестату, какие капельницы и с чем нужно сразу же поставить, и он принялся исполнять мои поручения. Я сразу заметил внимательный взгляд Грюма из-за приоткрытой двери в перегородке и тяжело вздохнул от той мысли, что доверия ко мне со стороны мракоборцев, в общем-то, было никакого, несмотря на то что я не проявлял никаких признаков агрессии и вообще пытался тут, одетый в хирургический костюм, спасти человека.

Но старик со шрамами на пол-лица и стеклянным глазом не просто испепелял меня взглядом, он нарушал созданную мной стерильность и увеличивал риск послеоперационных осложнений для Тины, а этого я допустить никак не мог. Поэтому я направился на «грязную» половину, чтобы объяснить правила поведения в моём «госпитале».

— Значит так, — тихим, но твёрдым голосом начал говорить я, обратившись к стоявшим передо мной людям. — Первое правило — никакого шума. Второе — в эту дверь может войти одновременно не больше трёх человек, иначе вы занесёте инфекцию, и работы у меня станет в десять раз больше, а прогноз для Тины — в десять раз хуже. А третье — у каждого, входящего в эту дверь, должны быть чистые руки и белый халат сверху.

С этими словами я взмахнул палочкой, и на соседней кровати появилось несколько обычных белых халатов разных размеров. Я собрался уже вернуться на «чистую» половину, как ко мне дрожащим голосом обратился Долгопупс:

— Она жива?

В этой короткой фразе на самом деле было очень много интересной информации, например, то, что этот мальчишка был абсолютно неравнодушен к Тине, но беспокоиться я по этому поводу совершенно не собирался: замуж моя бывшая жена выскочила за Снейпа, а не за него.

— На данный момент — да, — коротко ответил я, боясь сглазить поспешными заявлениями всю проделанную работу.

— А она… поправится? — услышал я второй вопрос и, тяжело вздохнув от непробиваемого упрямства Долгопупса, ответил:

— Я сделаю всё, зависящее от меня, чтобы так и было.

— Спасибо, Том, — спокойным голосом поблагодарил меня Дамблдор, и я приподнял углы рта в знак того, что мы теперь оказались по одну сторону баррикад.

— Я не оставлю его одного там без надзора, Дамблдор! — воскликнул Грюм, и я сразу разгневано посмотрел на него, что тот отскочил назад и поднял палочку перед собой, приготовившись к атаке.

— Первое правило — никакого шума, — тихо, но весьма разборчиво повторил я, со злостью глядя прямо в глаза Грюму.

— Я войду следом за тобой, парень, — с угрозой в голосе и поднятой палочкой чуть тише проговорил он, но я безразлично кинул ему:

— Делай что хочешь. Но тихо, с чистыми руками и в белом халате.

И с этими словами я вернулся на «чистую» половину, не забыв закрыть за собой дверь, и подошёл к кровати Тины, рядом с которой на стуле сидел Снейп.

— Переоденься в хиркостюм и вымой руки, — тихо попросил я, наклонившись к нему со спины. — Мне может понадобиться твоя помощь, и нужно, чтобы ты был готов её оказать.

— Хорошо, — услышал я тихий ответ, и Снейп, встав со своего места, превратил строгий чёрный костюм в хиркостюм мятного цвета, а затем, положив палочку на соседнюю кровать, отправился к раковине.

Через две минуты к нам в «палату» вошли мракоборец, целительница и Долгопупс, все одетые в наглухо застёгнутые белые халаты. Я мельком посмотрел на них, а затем подошёл к постели Тины, чтобы сверить показания приборов и скорректировать дозировки вводимых лекарств. Долгопупс и Грюм присели на стулья, которые тот сразу же наколдовал, у дальней стены, чтобы не мешать нам, а целительница медленно и с опаской подошла ко мне.

— Чем… чем я могу помочь… вам?.. — тихо и неуверенно обратилась она ко мне, и я удивлённо посмотрел на неё в ответ, абсолютно не ожидая, что кто-то когда-нибудь может предложить мне свою помощь в этом замке, особенно учитывая мою репутацию. Да и чем она вообще могла помочь, ведь магия здесь мало что могла сделать. Женщина, словно угадав мои мысли, более уверенным голосом добавила: — Доктор Снейп научила меня делать перевязки и набирать лекарства, когда мы с ней лечили пострадавших от Долорес Амбридж студентов.

— Вот как… — слегка усмехнувшись тому, что Тина и здесь умудрилась приложить свою руку, задумчиво протянул я. — Что ж, лишние руки нам не помешают. Только к кровати лишний раз не подходить, приборы, капельницы руками не трогать. Если мне нужна будет помощь, я сразу же попрошу об этом, договорились?

— Да, — согласно кивнула целительница, а потом вопросительно посмотрела на меня, и я, мигом догадавшись о причине её взгляда, произнёс:

— Доктор Томас Реддл.

— Целитель Поппи Помфри, — так же представилась она, и я вежливо кивнул в знак знакомства.

Несмотря на то что операция прошла успешно, расслабляться было рано. И в качестве подтверждения этого ближе к утру, в пять часов, произошла вторая остановка сердца. В этот раз мне пришлось реанимировать Тину с помощью закрытого массажа сердца, ведь рана на её грудной клетке была прочно зашита. Но, сломав три ребра, я смог заставить её сердце биться вновь. И также мне пришлось наложить на окна больничного крыла заклятие, не позволявшее ультрафиолету проникать в помещение, потому как именно из-за него и сгорал на солнце Лестат, а сейчас он, как никогда до этого, был нужен Тине и мне.

К обеду Тина всё так же находилась без сознания и на искусственной вентиляции лёгких. Я, уставший после бессонной ночи и двух остановок сердца, сидел за столом неподалёку от окна, заполняя историю болезни на свою жену для учёта всех вводимых ей лекарств и дозировок, поскольку их было слишком много, чтобы удержать в памяти, как вдруг Лестат громко крикнул:

— Том! — и в ту же секунду оказался у кровати сестры.

Я быстро подбежал к ней и заметил, как белые простыни начали пропитываться кровью. Только вот кровь была далеко не из операционной раны.

— Чёрт побери… — выдохнул я, совсем не ожидая той проблемы, которая сейчас встала передо мной.

— Что случилось? — к нам сразу быстрым шагом подошёл Снейп и обеспокоенно посмотрел на меня.

— Лестат, у нас есть окситоцин? — крикнул я, отодвинув в сторону простыни и получив подтверждение своим догадкам.

— Да, — в это же мгновение Лестат появился рядом со мной, держа в руке неоткрытую упаковку с ампулами. — Сколько?

Я назвал дозировку, и он, набрав лекарство в шприц, моментально ввёл его по катетеру в системный кровоток. А я, дождавшись, пока мёртвый плод выйдет из матки, принялся оценивать кровопотерю. И с учётом того, что Тина и до этого потеряла достаточно крови, этот выкидыш только ещё больше усугубил и без того плачевную ситуацию.

— Почему ты не сказал мне, что она была беременна?! — накинулся я на Снейпа, осознавая, что сейчас в сосудах девушки, лежавшей перед нами, текла практически прозрачная вода, а не кровь, и возникла непосредственная угроза гипоксии.

— Что?! — спросил он, находясь в шоке от услышанного, и по его тону я догадался, что он даже и не подозревал об этом.

— А ещё «мужем» зовёшься… — буркнул я в ответ, судорожно ища решение проблемы. — Лестат, ей нужно перелить кровь.

— Где ты возьмёшь столько крови? — сразу же обратился ко мне Лестат, тоже понимая, что в таком состоянии Тина долго не проживёт. — Я могу съездить в Лондон…

— Нет, это долго, — возразил я, сев на стул рядом с кроватью. — Я не могу отпустить тебя на такое время. У нас с ней одна группа крови и резус, перельёшь мою, цельную.

— Ты в курсе, что переливать цельную кровь уже лет десять как запрещено?

— В полевых условиях можно всё, — не терпящим возражения тоном возразил я. — Полтора литра.

— Ты сам сляжешь от декомпенсации кровопотери! А не забывай, что ты единственный, кто сможет помочь ей, в случае чего… — в доводах Лестата действительно была крупица здравого смысла, но другого выхода у меня просто не было. И вдруг я услышал тихий голос со стороны входа в «палату»:

— Том, ты можешь попробовать перелить Тине мою кровь…

Я с крайним удивлением посмотрел на Дамблдора, видимо, зашедшего совсем недавно и невольно услышавшего о возникшей проблеме.