Тени прошлого

Глава 26. Пробуждение

— Мистер Поттер, может, вы всё-таки объясните нам, что произошло и почему мисс Велль оказалась в таком состоянии? — обеспокоенно и немного нервно спросила декан Гриффиндора одного из четверых студентов, стоявших перед ней.

Поскольку никто из тех, кто присутствовал в больничном крыле при «заживлении» ран Тины, не мог покинуть его, опасаясь, что та не сможет выжить, то мы решили пригласить основных свидетелей непосредственно к её кровати.

— Профессор Дамблдор, я не виноват! — выпалил Поттер и растерянно посмотрел на Дамблдора. Тот сразу что-то уловил во взгляде мальчишки, поэтому осторожно спросил:

— Гарри, ты видел, как это произошло?

— Да, — теперь во взгляде Поттера был неприкрытый страх, и он, заикаясь, пояснил: — Я видел это так же, как и в тот раз… в Рождество…

— Профессор Дамблдор, она выживет? — выпалил Долгопупс, видимо, не в силах больше терпеть неизвестность.

— Я… к сожалению, мистер Долгопупс, мы не можем с уверенностью вам сказать, что мисс Велль очнётся и что она… вернётся к нам, — устало пояснил Дамблдор, обычно такой живой и бодрый, а в тот момент словно постаревший на десяток лет, посмотрев на почти безжизненное тело Тины. — Но мы делаем всё возможное для того, чтобы она поправилась. И для этого нам необходимо во всех подробностях узнать детали произошедшего. Мистер Долгопупс, вы можете рассказать нам, как всё произошло?

— Да… — приятель Тины начал неуверенно рассказывать свою версию случившегося: — Я хотел направиться на ужин, я уже опаздывал, так как зачитался учебником по Травологии… и в гостиной встретил Гарри, Рона и Гермиону. И Гарри… у него опять было видение. У него болел шрам, как в ту ночь перед Рождеством, и он сказал, что увидел Тину, лежащую без сознания на льду Чёрного озера, и вокруг неё была кровь. Его видение закончилось, и тут мы услышали этот ужасный взрыв. Мы побежали на озеро, уже было темно, но Гарри вёл нас, как будто… он точно знал, где конкретно находится это место. И мы нашли её. Остальные сразу же побежали звать на помощь, а я поднял Тину на руки и понёс её в замок. Это всё.

Когда я услышал от Долгопупса этот рассказ, душа словно покрылась льдом, ведь я пришёл к вполне разумному заключению, что это Волан-де-Морт… пытался убить её. Да, это определённо был он, иначе Поттер просто не мог увидеть всего этого. Но я не понимал: почему он оставил её там? Почему он не завершил начатое? Откуда был этот взрыв? Кто отправил того патронуса? Я всё ещё не понимал.

— Мистер Поттер, вы можете что-нибудь добавить? — Дамблдор посмотрел на него своим просвечивающим насквозь взглядом, но тот понуро опустил взгляд в пол и тихо ответил:

— Нет, сэр.

Услышав это, Дамблдор снова погрузился в раздумья, отвернувшись от незадачливых студентов к большому оконному пролёту, за которым была непроглядная темнота. Даже со своего места у кровати Тины я мог почувствовать усиленную работу его мозга, я чувствовал, что тот тоже догадался, что это всё было делом рук Тёмного Лорда, но ответы на все возникшие вопросы были ещё далеко. Только Тина могла окончательно прояснить нам ситуацию, так что не оставалось ничего другого, как ждать, когда она очнётся.

— Вы все можете идти, — тихо произнесла своим подопечным Минерва, и неразлучная троица уже собралась направиться к выходу, но Долгопупс всё ещё неподвижно стоял на своём месте.

— Мистер Долгопупс? — вопросительно посмотрела на него Минерва.

— Можно… можно мне остаться? — набравшись храбрости, выпалил он, но я резко рявкнул в ответ:

— Нет!

Все присутствующие в комнате удивлённо посмотрели на меня, но я окинул их таким взглядом, полным гнева и раздражения, что им пришлось отвернуться. Я вновь с отчаянием посмотрел на Тину, которая с каждой минутой всё больше походила на мраморную статую, чем на живого человека. Она всё так же неподвижно лежала на больничной кровати, и нужно было тщательно присмотреться, чтобы заметить хоть какие-то признаки дыхания, практически отсутствовавшего. Приложив ладонь к её левой руке, я пришёл в ужас — не зря я сравнил Тину с мраморной статуей: её кожа была твёрдой как камень и холодной как лёд. Никогда ещё она не была такой холодной, как сейчас.

— Мистер Долгопупс, вам лучше уйти отсюда, — дрогнувшим голосом произнесла Минерва и, заметив, что тот собирается возразить, уже более твёрдым тоном добавила: — И это не обсуждается. Если в состоянии мисс Велль что-то изменится, я обязательно проинформирую вас.

Гриффиндорец с неподдельным мучением в последний раз посмотрел на Тину и, развернувшись, покинул лазарет вместе с остальными учениками. Я уже хотел снова запереть дверь, но тут в помещение вплыла женщина в ужасного цвета розовом костюме, а позади неё замельтешил Филиус Флитвик.

— Профессор Дамблдор, не могли бы вы объяснить мне, что здесь произошло? — отвратительно слащавым голоском попросила Амбридж.

Филиус, увидев окаменевшую Тину, вскрикнул от ужаса и с опаской подошёл к её кровати с противоположной от меня стороны, где всё ещё сидел в раздумьях Лестат, так и не проронивший ни единого слова.

— На мисс Велль было совершено нападение, — повернувшись лицом к незваной гостье, задумчиво ответил Дамблдор. — Кто-то наслал на мисс Велль очень сильное проклятие: ни одно заклинание больше не может подействовать на неё.

— Но как такое возможно, профессор Дамблдор? — абсолютно спокойным голосом и с ядовитой улыбочкой на лице поинтересовалась Амбридж. — Кто мог применить настолько тёмную магию, тем более на территории школы?

— Я не знаю, — честно ответил Дамблдор и всё так же спокойно продолжил свои рассуждения: — Министерство же отрицает, что Волан-де-Морт вернулся и что недавно из Азкабана благодаря ему сбежало довольно большое количество узников.

— На что вы намекаете, Дамблдор?! — моментально возмутилась Амбридж, потеряв самообладание. — Хотите сказать, что этот тёмный волшебник, который якобы «вернулся» с того света, мог напасть на одну из учениц?

— Я не могу ответить вам, Долорес, на этот вопрос, так как сам не знаю всех деталей произошедшего, — абсолютно искренне ответил Дамблдор Амбридж, больше похожей в тот момент на жабу. — Только мисс Велль сможет пролить свет на эту тайну. А я, совместно с остальными преподавателями, постараюсь приложить максимум усилий, чтобы она смогла это сделать.

— Я немедленно поставлю Корнелиуса в известность, — пригрозила она, сообразив, что больше ничего от нас не добьётся. — То, что здесь творится, выходит за любые границы разумного!

И с этими словами Амбридж резко развернулась и вышла прочь из больничного крыла, а я наконец-то мог запереть дверь, чтобы больше не было лишних зрителей всего этого кошмара.

— Альбус? — спустя какое-то время Филиус вышел из ступора и жалобно обратился к директору за разъяснениями. — Это правда?

Минерва тоже вопросительно посмотрела на него, и Дамблдор, как и обещал, начал говорить:

— Я лично установил на замок защитные чары, Минерва. Это был Волан-де-Морт, иначе Гарри не смог бы узнать о случившемся. Но Волан-де-Морт не мог ничего сделать мисс Велль. Я до сих пор не понимаю, что произошло, но, похоже, он и мисс Велль находились по разные стороны щита. Возможно, он хотел… причинить ей вред с помощью магии, но не смог пробить защиту. Поэтому мы и слышали тот оглушительный хлопок. Но как она могла получить такую рану?..

Преподаватели ошеломлённо посмотрели на Дамблдора, но он тяжело вздохнул и обратился ко мне:

— Северус, ты останешься здесь?

— Да, — коротко и очень тихо ответил я, всё больше погружаясь в собственные раздумья.

— Я думаю, что Северус и Лестат, брат мисс Велль, смогут позаботиться о ней в ближайшее время. Мы ничем не сможем помочь ей, Минерва, ты сама видела, магия здесь бесполезна, — теперь Дамблдор обратился к деканам Гриффиндора и Когтеврана. — Посмотрим, что будет завтра. Нам остаётся только ждать.

И с этими словами, бегло посмотрев на Тину, он снял моё заклинание с двери и исчез в темноте коридора. Спустя какое-то время Минерва, а затем и Филиус тоже покинули нас и направились по своим спальням. Поппи привела в порядок постель Тины, очистив с помощью Тергео подушки и простыни от крови, я же аккуратно взялся очищать её одежду и волосы, чтобы хоть чем-то занять себя, ведь мысль, что она могла не дожить до этого утра, всё больше и больше отравляла душу.

Я аккуратно, прядь за прядью, убирал свернувшуюся кровь, каждый раз проводя по тёмно-каштановым волосам, словно это был мой последний шанс прикоснуться к ней. В какой-то момент времени мне показалось, что девушка, которую я любил, окончательно превратилась в камень, но, поднеся правую руку к её неестественно ярко-красным губам, я всё же смог почувствовать едва заметное дыхание.

Не знаю, как долго я сидел у кровати Тины, но вдруг осознал, что остался с ней один на один. Лестат словно испарился в воздухе, а Поппи, окончательно убедившись, что больше ничем не может помочь, ушла в свою комнату. Скрестив перед собой руки и положив ладони на живот Тине, я лишний раз убедился, что она словно состояла из камня, изо льда, когда почувствовал холод и твёрдость её тела. Я положил голову на руки, и по моей щеке скатилась пара горьких слёз.

«Пожалуйста, только не она, — в отчаянии молился я про себя. — Не сейчас. Не забирай у меня смысл жизни вот уже второй раз».

Но никто меня не слышал. Минута шла за минутой, складываясь в бесконечные часы, а я всё так же сидел рядом с ней и молился. Неусыпно. День за днём. Трое суток подряд.

Люди приходили и уходили, кто-то что-то говорил, но я не понимал, что происходило вокруг. Я не слышал, что говорили мне окружающие. Я ждал. Наконец, спустя три мучительных дня, вечером, уже после того, как солнце спрятало все свои лучи за горизонт, я вдруг услышал, как Лестат, сидевший до этого неподвижно в тёмной комнате, примыкавшей к лазарету, ни с того ни с сего подошёл к кровати Тины. Дамблдор и Минерва, только что пришедшие в больничное крыло узнать про самочувствие Тины, тоже заметили перемены в поведении Лестата и с любопытством подошли поближе. Я же, в это время стоя в отдалении, прислонился к раме оконного пролёта и наблюдал безжизненные окрестности замка, но всё же тоже не удержался, повернулся и стал с трепетом в груди следить за происходящим.

На одно мгновение показалось, что я заметил шевеление. Мне показалось, что Тина едва заметно шевельнула левой рукой и легко повернулась. Лестат, наклонившись к самому уху сестры, мягким и мелодичным голосом произнёс:

— Просыпайся, соня…

И я открыл рот от удивления, когда услышал ставший таким родным голос в ответ.

***

Сначала появилась боль. Она разрывала голову на тысячу кусочков, словно прямо в ней разорвался тридцати миллиметровый снаряд. Постепенно боль охватила всё моё тело. Я словно оказалась в адском пламени. Я не могла пошевелиться, ни одна мышца не хотела подчиняться моим настойчивым сигналам. Я не чувствовала ничего, кроме раздиравшей меня боли, как будто была подвешена в невесомости. Время остановилось для меня, я не знала, секунда прошла или десять лет.