Тени прошлого

Я крепче обнял Тину, боясь расцепить руки, и вдруг где-то рядом раздался знакомый голос:

— Всё в порядке?

— С какой скоростью мы движемся? — в моём вопросе даже сквозил небольшой испуг.

— Двести пятьдесят километров в час.

В этот момент в голосе Тины отчётливо слышалась неподдельная радость. Казалось, что она ощущала непосредственное удовольствие от движения с безумной скоростью, и этот восторг потихоньку передался и мне. Мимо бешено проносились тени, но я даже не мог разглядеть, что это было.

— В магловском мире законно движение с такими значениями? — как бы невзначай поинтересовался я и получил весьма красноречивый ответ:

— Да какая разница! Наслаждайся!

Я прижался к ней ещё сильнее. Тина уверенно лавировала в потоке машин, не снижая скорости, и мне тогда показалось, что даже сам дьявол не смог бы нас догнать. Мы неизбежно мчались в кроваво-красный закат, а позади кромешная тьма безуспешно пыталась настигнуть нас.

Спустя где-то два часа движения с безумной скоростью, когда уже совсем стемнело, мы добрались до Лондона, и Тине всё же пришлось сбавить обороты, хотя в душе я подозревал, что даже так мало кто двигался вокруг. Наконец, она остановилась у высокого здания из белого камня. Дождавшись, пока я слезу, Тина заглушила двигатель и сняла шлем, а я последовал её примеру.

— Прошу! — вежливо указала она рукой на парадную дверь.

Поднявшись на нужный этаж, Тина отперла ключом дверь и, зайдя внутрь, пригласила меня войти. Как только я сделал это, она щёлкнула выключателем, и в помещении моментально загорелся свет. Любительница скоростных прогулок быстро скинула с себя куртку и прошла вглубь квартиры, включая везде освещение. Сняв с себя тёплое зимнее пальто, я растерянно осмотрелся вокруг: таких квартир я ещё не видел. Всё, что попадалось мне на глаза, говорило о роскоши и состоятельности живших здесь людей. Я попытался прикинуть, сколько же примерно комнат было в этом лабиринте, но не смог.

Увидев моё изумлённое лицо, Тина звонко засмеялась и произнесла с тоном экскурсовода:

— Это Лестат здесь всё обустроил. Он любит, чтобы вокруг всё было красиво. У тебя сейчас есть уникальная возможность прочувствовать атмосферу начала восемнадцатого века, а именно позднего барокко и раннего рококо. Правда, у меня от этого всего уже в глазах рябит, но это терпимо, ведь я нечасто бываю в этой квартире… теперь уже нет.

Последние слова были произнесены невероятно тихо, и как бы Тина ни старалась скрыть это, но в них сквозила боль. Растерянно посмотрев на меня несколько секунд, она вдруг широко улыбнулась и, подойдя ко мне вплотную, прошептала:

— Всё в порядке?

От этой близости и невероятного путешествия накануне меня настолько захватили эмоции, что я резко обхватил её талию руками и начал страстно целовать мягкие губы, не в силах больше сдерживаться. Я как будто не мог поверить, что… что могу целовать эту девушку, могу касаться её. Мне хотелось проверять это снова и снова.

Я уж было подумал, что перед посещением оперы мы успеем ещё раз предаться плотским утехам, но входная дверь внезапно распахнулась, и за моей спиной прозвучал мелодичный мужской голос:

— А я смотрю, ты не теряешь времени даром, сестрёнка!

Тина тут же отстранилась от меня и удивлённо посмотрела в точку за моей спиной, и я, повернувшись, тоже смог увидеть обладателя голоса. Это был высокий мужчина, немного выше меня и на две головы выше своей сестры, блондин, с волосами чуть ниже плеч, завивающимися в аккуратные золотистые локоны, и пронзительными фиалковыми глазами на невероятно бледном лице. Он был очень стильно одет, так что я подумал, что с учётом всего перечисленного мной ранее отбоя от девушек у него точно нет.

— Ты как всегда всё портишь, Лестат! — возмущённо воскликнула Тина, а Лестат в ответ только рассмеялся. В тот момент мне показалось, что его смех был подобен тысяче колокольчиков.

— Лестат, граф Д’Лионкур, приятно познакомиться! — сделав два шага навстречу, протянул мне руку нежданный гость.

— Северус, — коротко представился я, обменявшись с ним рукопожатиями.

— Тинь-Тинь, билеты лежат в кабинете на твоём столе, и ещё Паттерсон принёс тебе корреспонденцию туда же и даже захватил часть из особняка. Кстати, я купил на днях новую игрушку, не хочешь поиграться сегодня вечером?

Он кинул какую-то маленькую вещицу в сторону Тины, и она на лету её поймала и сунула к себе в карман кожаных штанов. Я даже удивился реакции своей «студентки», потому как в замке она была такой неуклюжей.

— Лестат, я в последний раз предупреждаю тебя, чтобы ты не смел называть меня так! — в её словах звучала прямая угроза, и я даже невольно вздрогнул, но Лестат явно привык к такому обращению и лишь снова рассмеялся:

— Как скажешь, Тинь-Тинь.

— О господи! У Египта семь казней, а у меня в братьях — Лестат, — издевательски произнесла Тина в ответ на его смех и, взяв меня за руку, повела внутрь квартиры.

Мы немного прошлись по одному из довольно узких коридоров, в который открывалось множество дверей, и Тина, открыв одну из них, включила внутри свет и поманила меня за собой. При первом взгляде сразу стало понятно, что это был её кабинет: огромная комната со стеллажами книг по периметру до самого потолка и внушительным столом в центре из красного дерева. Справа, у окна, располагался стол поменьше, и они оба были завалены бумагами и книгами. А ещё часть из этих бумаг была аккуратно сложена в стопку, перевязана верёвкой и лежала у одной из изящных ножек маленького стола. Рядом со мной, почти в центре комнаты, находился винтажный диван, обитый золотистой тканью с вышитыми на ней причудливыми цветами и диковинными птицами, словно появившийся здесь прямиком из восемнадцатого века. Я настолько не мог привыкнуть к окружающей обстановке, что ещё несколько минут точно растерянно оглядывался по сторонам.

— Располагайся! — мягко попросила меня Тина, указав на софу, а сама направилась к большому столу, критически его осмотрела и взяла в руки два небольших листка. Проверив информацию на них, Тина снова подошла ко мне, уже севшему на диван, и протянула билеты.

— Прости меня за такой беспорядок, — виновато произнесла она, сев с краю. — К нам нечасто заходят гости, а я не люблю, когда Паттерсон здесь хозяйничает. Вот, держи, пусть они будут у тебя.

— А кто такой Паттерсон? — поинтересовался я, убирая листки бумаги во внутренний карман пиджака.

— Дворецкий, — коротко ответила Тина, посмотрев на маленький стол, заваленный письмами, словно думая, убрать их сейчас или попозже.

«Я бы мог и сам догадаться», — пронеслось у в голове, и тут она снова посмотрела мне в глаза и тепло улыбнулась.

— Опера начнётся в восемь, но нам ещё нужно время на дорогу, — начала говорить Тина, мельком взглянув на часы, висевшие на стене. — У меня есть полтора часа, чтобы привести себя в соответствующий вид, подождёшь меня здесь?

— Конечно, — заверил я, и она, мягко улыбнувшись, прижалась ко мне и легко поцеловала.

— Не скучай и чувствуй себя как дома. Я скоро вернусь.

С этими словами Тина встала с дивана и быстрым шагом вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, а я остался в кабинете, всё ещё растерянно озираясь по сторонам. Спустя какое-то время мне надоело сидеть вот так сложа руки, и я решил прогуляться вдоль стеллажей с книгами. Остановившись у одного из них, я попытался вглядеться в названия книг: «Атлас оперативной хирургии и топографической анатомии», «Хирургическое лечение заболеваний спинного и головного мозга», «Нормальная и патологическая физиология коры больших полушарий», «Болезнь Альцгеймера», «Патогенез и лечение хореи Гентингтона». Я ни слова не понимал из прочитанного, но подобное собрание сочинений невольно внушало уважение.

«Значит, не только я люблю посидеть над научной литературой, — сделал я про себя заключение, достав одну из книг и повертев её в руках. — Наверное, она мастер своего дела».

Немного удивившись тому, что учебник, который я держал в руках, был датирован тысяча девятьсот сорок седьмым годом, я немного полистал его, а затем положил на место. Ещё немного посмотрев на книжные полки и поняв, что из книг ничего по душе себе не найду, я подошёл к маленькому столу у окна. На нём в разной степени упорядоченности лежали письма, развёрнутые и нет. Некоторые из них были написаны на белоснежных листах бумаги печатным текстом, а некоторые — на пожелтевшей от времени бумаге и от руки. Я взял одно из последних в руки и прочитал: Mrs T. Cl. Riddle, 12 Kensington Palace Gardens, London, UK. Любопытство полностью завладело мной, поэтому я перевернул открытый конверт и достал оттуда листок бумаги. И как только я увидел первые два слова, меня будто молния ударила.

В письме значилось:

Дорогая Тина,

я так рада, что вы с Томом всё-таки сможете прийти на нашу с Генри свадьбу! Он уже намного лучше себя чувствует, и, невольно думая о том, что было бы с ним, если бы ты и твой гениальный супруг вовремя не взялись за его лечение, у меня на глаза наворачиваются слёзы. Ты же сама прекрасно знаешь, что Генри невероятно упрямый, как и вы оба, поэтому никогда бы сам не обратился за помощью, а если бы вас ещё и не было рядом в тот самый ужасный день… Ещё раз огромное и невероятно горячее спасибо, и не смей мне больше писать, чтобы я перестала вас благодарить, эти строки ты будешь видеть в каждом моём письме! Как у тебя дела? Всё ли в порядке? Ты уже давно мне не писала, почти две недели, я волнуюсь!

Генри постепенно восстанавливается, морской климат явно идёт ему на пользу, и маленькому Томми тоже очень нравится бегать по побережью. Представляешь, он уже говорит целых три слова! И когда мы все вместе вечерами смотрим наш семейный фотоальбом (а ваше с Томом фото там тоже есть, помнишь, с крестин?), то он постоянно указывает на вас пальцем и улыбается, видимо, он так показывает, что скучает. Ты даже представить себе не можешь, как я была рада быть подружкой невесты на твоей свадьбе три года назад, и сейчас я безумно рада, что ты любезно согласилась исполнить ту же роль на моей. Хотя выбора у тебя в любом случае не было, дорогая.

В общем, мы всей семьёй ждём вас через две недели к себе в гости, как мы с тобой и договаривались в Рождество, надеюсь, что ты не забыла, а если забыла, то я продублировала письмо твоему мужу, уж он-то точно не даст тебе отлынивать от своих обязанностей крёстной. Тогда-то и обговорим все подробности предстоящего торжества, а то я знаю, как ты любишь подобные мероприятия. У меня на тебя планы с самого утра, дорогая, учти это!

С нетерпением жду встречи,

Делла

25 января 1956

Я отрешённо положил исписанный причудливым почерком листок на место и вернулся на диван.

Миссис Реддл

Тина никогда не говорила мне, что была замужем. Хотя если хорошо подумать, то это объясняло её нежелание быть со мной после того поцелуя в начале декабря. Видимо, брак распался, и она не хотела снова обжигаться. Из письма я также заметил, что её муж был, так же как и Тина, врачом и, скорее всего, маглом. И невольно увидев крупицу её прошлого, я почувствовал небольшой укол ревности.