Змеевик

15

Мика и я поговорили с Жан-Клодом о вопросах найма сотрудников службы безопасности, прежде чем вылететь в пятницу на свадьбу Эдуарда и Донны. Когда мы собирали вещи, раздался телефонный звонок по другому спорному вопросу по договору между группами животных на западе. Обычно Мика сорвал бы свадьбу, чтобы позаботиться об этом, но он отправил Джейка и Каазима на частном самолете. Они оба были с ним в последней поездке, чтобы заняться этими двумя группами, поэтому они знали ситуацию так же хорошо, как и он. Это означало, что нам внезапно пришлось искать билеты на коммерческих авиалиниях в Кей-Уэст. Необходимость покупки билетов в последнюю минуту помогла нам принять решение ограничить количество телохранителей, которых мы привезем с собой. С одной стороны, мы все немного задыхались от того, что вокруг так много телохранителей; с другой стороны, в Ирландии у нас была куча телохранителей, и мы почти потерпели фиаско. Выбор, выбор.

Никки и Брэм была данностью, но кто поедет кроме них, было решить сложнее. Джейк и Каазим были бы нашими лучшими кандидатами, но они занимались вопросами Коалиции, чтобы Мика мог наслаждаться поездкой.

Жан-Клод настоял, что если мы возьмем так мало охранников, то двое из них будут из Арлекина. Я не могла поспорить, но тогда Мика настоял, чтобы ни один из дополнительных охранников не был тем, с кем мы спали, поскольку это должно было быть поездкой пары для нас троих. Это было справедливо, но один или несколько из нас спали с остальными Арлекинами, которым мы доверяли. Да, да, нам нужно перестать спать с нашими сотрудниками, иначе нам понадобится специалист по персоналу. Поскольку я не могла придумать ничего лучше, Родина и Ру сидели позади нас.

Они появлялись в несоразмерных черных футболках с лозунгами молодого и злого человека, мешковатых шортах цвета хаки и военных ботинках. Ботинки 5.11 были единственной вещью, которая была частью их обычной одежды — ну, и черный карандаш для глаз. Они не были похожи на профессиональных телохранителей, но, честно говоря, меня больше всего беспокоило то, что на мне был почти такой же наряд, за исключением того, что на мне была надета черная майка поверх синих джинсовых шорт и черная рубашка в стиле бойфренда поверх майки. На мне были даже мои собственные ботинки 5.11, пара с боковыми молниями, идеально подходящая для прохождения через аэропорт. Если бы я сначала увидела их одежду, я могла бы переодеться или заставить их это сделать. Я должна была быть боссом, в конце концов.

Я выбрала свою одежду не только для комфорта; Я выбрала ее, потому что знала, что она поможет спрятать пистолет на талии. У меня была лицензия небесного маршала, поэтому у меня было разрешение проносить оружие в самолет, но многие люди нервничали из-за оружия, и последнее, что мне было нужно, это добрый самаритянин, который подумал, что я собираюсь угнать самолет, пока Никки и Брэм сидели лишь на несколько мест подальше от меня. Бедный самарянин ничего не должен узнать. Поэтому в интересах безопасности каждого я выбрала одежду, которая будет держать пистолет в секрете.

Брэм был единственным из нас в джинсах с белой майкой, заправленной в них, и черной рубашкой, расстегнутой как пиджак поверх майки. Он был одет в черные ботинки 5.11, как и мы трое. У Никки была черная майка и большая гавайская рубашка с ярким рисунком, расстегнутая поверх майки. Смелый рисунок скроет его пистолет, как и черная рубашка Брэма — как только мы приземлимся, и они смогут достать свое оружие из зарегистрированного багажа. Бедра Никки не поместились бы в большинстве шорт, поэтому он был одет в обрезанные джинсы, которые сам сделал. Он надел черные ботинки Vans вместо военных ботинок.

Я знала, что свадьба была во Флориде. Я знала, что ближайший аэропорт был в Кей-Уэсте. Чего я не знала, так это того, что аэропорт недостаточно велик для действительно больших самолетов, так что в нашем самолете было два места на одной стороне, одно место на другой стороне прохода и круглая металлическая труба, которая была слишком маленькой для моей клаустрофобии. Я была не единственной, кого знала со страхом перед полетом, аэрофобией, но я была единственной, кого знала с сочетанием фобий. Я думала, что стала лучше летать из-за того, что хорошо справлялась с полетами в Нью-Мексико и обратно, но эта поездка научила меня тому, что, хотя мой страх перед полетом может ослабнуть с помощью своего рода иммерсионной терапией из-за деловых полетов, клаустрофобия не сильно улучшилась.

Я не пугалась небольших пространств, пока не попала в пещеру с водой, в темноте. Это было начало клаустрофобии, но мне еще довелось проснуться в паре гробов, когда вампиры захватили меня и решили припасти как закуску на потом. Проснувшись в кромешной тьме рядом с мертвым телом, которое, как ты знаешь, через несколько часов оживет и будет питаться тобой… Я имела право на свою клаустрофобию.

Я сидела в маленьком самолете, думая, что это намного лучше, чем оказаться в темном гробу с вампиром. Это было, действительно было, и этот самолет был полностью работоспособен, совсем не такой, который чуть не разбился, когда я летела на нем десятилетие назад, что и вызвало у меня страх перед полетом. Я была в вертолете, который совершил аварийную посадку в последний раз, но он не сделал фобию хуже. Просто не улучшило ситуацию.

Я сидела рядом с окном, потому что это помогало справляться с клаустрофобией. Если бы только наблюдение за облаками и океаном таким далеким, не усугубило бы аэрофобию. Я закрыла глаза и крепче вцепилась рукой в кресло. Я старалась не сжимать бедро Мики так же крепко, как подлокотник кресла. Я держала его за руку так, что он перестал чувствовать пальцы, поэтому он перенес мою руку к своим джинсам и бедру. На одном рейсе я на самом деле пустила ему кровь через джинсы, так что я действительно пыталась контролировать свою силу. Он не должен истекать кровью, из-за того, что я вела себя как большой ребенок в самолете.

Самолет тряхнуло, а затем ударило о воздушную яму, словно машина проехала по ухабистой дороге. С закрытыми глазами мой желудок начал бунтовать, поэтому мне пришлось открыть глаза. Я никогда не блювала в самолете и не хотела начинать.

— Анита, дорогая, все хорошо, — сказал Мика.

Я повернулась и посмотрел на него. Солнечный свет позади меня попал на его лицо, заставляя зрачки его глаз сузиться по спирали до булавочной головки так, чтобы зеленые и золотые радужки заполнили его глаза. Их обрамляли его новые очки. Мы, наконец, убедили его приобрести цветную оправу. Она представляла собой смесь коричневого и зеленого, как черепаховый панцирь, из-за которых зеленый цвет в его леопардовых глазах был более заметным, чем желтый, но, возможно, это была частично зеленая футболка, в которую он был одет, и загар. Как у человека, у него было прекрасное зрение, но кошки, даже леопарды, близоруки, и теперь Мика тоже. Я почувствовала себя лучше, просто смотря на него, когда самолет снова вздрогнул. Он как бы скользил вбок, как будто на каком-то невидимом небесном шоссе был лед. Я вдруг снова почувствовала себя не хорошо.

— Все в порядке, Анита. Это просто небольшая турбулентность.

— Тебе легко говорить — Это звучало раздражительно даже для меня, а я не хотела сердиться на него. Несколько ночей сна в Сент-Луисе с нами помогли прогнать мрачное настроение, которое он испытывал в отношении дела во Флориде. Действительно отличный секс, как и секс втроем тоже помогли. Я не хотела, чтобы дождь омрачил его день из-за того, что я капризничала.

Его улыбка расширилась, как будто я и не сердилась.

— Ты знаешь, что я чувствую по поводу твоего страха перед полетом.

Я нахмурилась, потому что ничего не могла с этим поделать.

— Ага, что то вроде того, что я боюсь летать.

— Мне не нравится, что ты боишься, но то, что я могу быть смелым для тебя, довольно мило.

— Мы могли бы поговорить о работе; это обычно отвлекает меня.

Натаниэль наклонился через проход от одиночного сиденья с той стороны и сказал:

— Мне нравится, что вы оба большие и смелые для меня, но не говорите о работе. Вы обещали. — Он улыбнулся и протянул руку Мике, который взял ее, и между ними было достаточно места, чтобы можно было провести руками по проходу. Мне бы пришлось сжать руку Натаниэля и отпустить.

Поскольку Натаниэль был единственным из нас, у кого не было разрешения на скрытое ношение оружия, ему не нужно было придерживаться темных тонов или узоров, которые скроют его позже, поэтому он был одет в бледно лавандовую майку, темные шорты цвета хаки и фиолетовые кроссовки. Майка демонстрировала мускулы на его плечах и руках, и шорты были плотно прижаты к его заднице, но свободные в другом месте. Я не была уверена, как шорты справились с этим, но это означало, что он выглядел великолепно, и спереди и сзади.

— На свадьбе не будет разговоров, если с моими… клиентами не случится что-нибудь новое — сказал Мика. Его лицо уже теряло часть своего счастья, напряжение наполняло его тело, где я прикасалась к нему.

— Спасибо, — сказал Натаниэль, и поднял руку Мики, чтобы легко поцеловать костяшки его пальцев. Мика улыбнулся, и некоторое напряжение ослабло. Я поцеловала его в щеку, и он повернулся и посмотрел на меня, снова улыбаясь.

Пришло объявление о посадке, и мой пульс мгновенно попытался вылезти из горла. Это было так смешно, что моя фобия все еще была такой ужасной. Я вцепилась в бедро Мики через джинсы, сделала несколько глубоких вдохов и сосредоточилась на контроле дыхания. Он положил руку на мою, что заставило меня посмотреть ему в глаза. Он улыбнулся, и была такая уверенность, уверенность, что у нас все будет хорошо. Перед лицом его спокойствия было трудно бояться. Он был моей постоянной силой почти с момента нашей встречи. Он соответствовал роли в моей жизни, которую я даже не знала, что нужно было заполнить, как если бы он пришел на работу, на которую я не объявляла вакансию, но мне действительно нужен был кто-то, кто мог бы этим заняться.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и мы все еще целовались, когда колеса самолета врезались в асфальт. Я испугалась и отстранилась от поцелуя, глядя в его лицо с нескольких дюймов, но мы были на земле, и моя фобия ушла до следующего раза. Самолет дернулся, как будто пилот вжал ногу в тормоз со всей силы. Нас бросило вперёд, мы все еще тормозили; самолет немного сместился в сторону, как будто мы покидали взлетно-посадочную полосу.

— Все в порядке, Анита, — сказал Мика, — это короткая взлетно-посадочная полоса. Пилот должен использовать тормоза.

У меня пересохло во рту, когда я сказала: — Короткая взлетно-посадочная полоса; ты хочешь сказать, что у нас закончится взлетно-посадочная полоса?

— Нет, — сказал Мика, схватив меня за руку, — у нас все будет хорошо.

Самолет, наконец, вздрогнул и остановился.

Брэм сказал: — Я держу пари, что пилот недавно из военно-морского флота.

— Почему? — Спросил Никки.

— Он приземляется так, будто пытается посадить истребитель на палубу авианосца. А теперь это короткая взлетно-посадочная полоса.

Мне пришлось тяжело сглотнуть, чтобы преодолеть сухость в горле и сказать: — Напомни мне никогда не пытаться приземлиться на авианосец.