Змеевик

41

Мой жетон производил впечатление на сотрудников отеля, но с полицией такой трюк не прокатил.

— Вы — не участник расследования, маршал. — Офицер в форме стоял в коридоре, преграждая мне путь. Дальше по коридору располагались номера, в которых допрашивали подозреваемых.

— Я просто хочу поговорить со своими ребятами.

— Если вы не участвуете в расследовании, то вам туда нельзя. Таков приказ. — Он был непреклонен, так что мне, скорее всего, не удастся спровоцировать его, чтобы пройти. Он выглядел достаточно молодо, словно работал здесь недавно, но что-то в том, как он себя держал, и в этой короткой стрижке было от армии, где он, вероятно, служил раньше. Те отряды военных, которые присоединяются к полиции, обычно ветераны. Их не задеть подколками, и уж точно не запугать. Он стоял там, расслабленный, но внимательный — готовый продолжать в том же духе еще не один час. Никто в него не стрелял — это был хороший день. День, когда никто не пытается тебя убить — это определенно хороший день, который мало чем способен тебя удивить.

Я все еще стояла напротив офицера, чье имя, согласно бирке, читалось как Эванс. Я вытащила телефон и набрала сообщение Мике: «Я снаружи. Коп не пускает меня внутрь. Вы с Натэниэлом официально задержаны?».

— «Я — нет» — Написал Мика.

Мой желудок стянуло в тугой узел.

— «А Натэниэл?»

— «Он пытался встать и уйти, но Ранкин настаивает на том, что есть свидетель»

— «У него нет оснований» — Ответила я.

— «Он местный, а мы — нет. Он может достать ордер?» — Написал Мика.

Я уставилась на экран смартфона и задумалась. Мог ли Ранкин добыть ордер на Натэниэла, если бы ему попался нужный судья? Вероятно. Мы бы вытащили Натэниэла быстрее, чем вы успеете сказать «судебный процесс», но с нужным судьей и достаточным количеством людей, настроеных против Натэниэла и его прошлого, а также того факта, что он верлеопард, это было вполне возможно. Одно я знала наверняка — чем дольше будет идти допрос, тем больше информации они получат против него. Черт, да если бы вас на обычном интервью опрашивали несколько часов, вы бы начали говорить то, чего совсем не имеете ввиду, или то, о чем пожалеете после. Часы допроса направлены на то, чтобы выбить из колеи, вымотать, заставить говорить вещи, которые выставят вас в невыгодном свете. Люди сознаются в том, чего не совершали, если их достаточно долго допрашивать.

— «Не факт, но лучше помалкивайте и просите адвоката, а еще лучше — выходите оттуда»

— «Вряд ли Ранкин позволит нам уйти»

— «Если у него нет ордера, то он просто кусок дерьма»

— «Окей» — Вот и весь ответ. Я убрала телефон.

— Что происходит? — Спросил Ру.

— Они выходят. — Сказала я. По крайней мере, я на это надеялась. Тугой узел в моем животе был не слишком в этом уверен.

Я услышала звук нового сообщения. Проверив, я увидела текст от Мики: «Пытаемся уйти, но пока безрезультатно».

— «Почему?»

— «Я не уверен»

Что-то было не так. Мика работал с полицией для Коалиции, а Натэниэл имел достаточно опыта общения с копами. В конце концов, он знал, что не стоит говорить с ними без адвоката, ну, или он должен был это знать. Какого черта они все еще там? Я так увлеклась своим волнением за Натэниэла, что перестала мыслить логически, а логика мне подсказывала, что они должны были свалить оттуда давным-давно. Никакой блеф не заставит Мику там оставаться, а он бы точно забрал с собой Натэниэла. И это действительно блеф, потому что у Ранкина еще не могло быть ордера.

Офицер Эванс мог не дать мне пройти в номер, но у меня были другие варианты, и я собиралась ими воспользоваться. Я опустила щиты и потянулась к моим ребятам, но забыла, что уже находилась рядом с тем, кто метафизически ко мне привязан. Мое тело покрылось мурашками с той стороны, где стоял Ру. Я повернулась к нему и обнаружила, что он протянул руку в мою сторону, как будто не только я почувствовала это. Его глаза были раскрыты чуть шире обычного, а дыхание участилось.

— Что это? — Спросил Ру.

Я уставилась на него и, прямо как тогда, у бассейна, вдруг ощутила, что должна коснуться его. Я оборвала нить и поставила щиты на место, так что теперь мы просто стояли и пялились друг на друга.

Я отступила в сторону от офицера, и Вайатт последовал за мной, как хороший партнер по танцам. Мы нашли тихое местечко в коридоре и прислонились к стене, когда я озвучила свои мысли:

— Я не знаю, что не так с нашей связью, но у меня ощущение, что с Никки и с Род… с Морган все иначе.

— С Никки у вас очень прочная связь. Вы знаете, кто вы друг для друга. Морган тебя ненавидит — это помогает ей не пускать тебя к себе в голову.

— А мы с тобой? — Спросила я.

— Я зеркалю энергию вокруг себя, как и поведение окружающих. Я идеален для работы под прикрытием, но это также значит, что я могу потеряться в своем прикрытии.

— В смысле, ты начинаешь верить в историю своего прикрытия, как если бы она была реальной?

Он кивнул.

— Но почему это так влияет на мою энергию, когда ты рядом?

— Прошлой ночью Никки сказал: «Невесты — это либо еда, либо пушечное мясо». Нас никто не держит при себе так долго, Анита. Я пытаюсь быть тем, кем ты хочешь меня видеть. Едой — либо через кровь и плоть, либо через секс.

— То есть тебе все равно, что я выберу?

— Я бы предпочел выжить, так что я не хочу, чтобы ты выбрала мясо. — Он приблизил ко мне свое лицо, и его рука обвила мою талию, автоматически поднимаясь достаточно высоко, чтобы не потревожить мой пистолет — совсем как я делала недавно. — Будь ты настоящим вампиром, я бы с радостью дал тебе своей крови.

Я ответила, почти касаясь губами его щеки.

— Я не такого рода вампир.

— Нет, но благодаря силе Жан-Клода ты — суккуб, как и Белль Морт. — Он потерся об меня лицом, как кошка, которая оставляет метку на избранном человеке.

— У меня и так достаточно любовников. Ничего личного.

— Я не прошу тебя позволить мне присоединиться к твоей полигруппе, моя королева. Я просто хочу напитать тебя.

Я отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Ты ведь знаешь, что я могу питаться энергией и без секса.

— Да, но из всех доступных тебе способов секс — самый приятный. Я бы предпочел приятный вариант, если ты позволишь.

Я почувствовала, как моя энергия поднялась, будто кто-то плеснул горячей воды в холодную ванну. Ру вздрогнул, как если бы энергия от меня перескочила в него. Было такое чувство, словно кусок моей энергии отрезали, или она ослабла, но потом вдруг полегчало. Я знала, кто это был, еще до того, как увидела. Мика вышел в коридор позади нас, держа за руку Натэниэла — так, будто он вел его за собой. Офицер Эванс глядел им вслед, словно ожидая приказа: остановить их или дать им уйти?

За ними показался детектив Ранкин. Эванс спросил его о чем-то, Ранкин покачал головой. Мы с Вайаттом направились к Мике и Натэниэлу. Они нас заметили и двинулись навстречу. Натэниэл медленно моргнул, после чего перехватил ладонь Мики, как если бы они просто держались за руки все это время. Я уже протянула руки им навстречу, будто это могло помочь нам поскорее сократить дистанцию. Мика взял меня за руку — это помогло, но этого было мало. Я сжала его ладонь, а другой рукой обняла за шею Натэниэла. Он обнял меня за талию в ответ, и мы немного постояли в объятиях друг друга. Я зарылась лицом ему в шею, в этот теплый, ванильный запах его кожи. Мика обнял нас обоих, поэтому я развернулась, чтобы уткнуться в моих мальчиков. Запах Мики был острее, чем у Натэниэла. Это напоминало корицу и ваниль — они обе сладкие, но по-своему.

Натэниэл протянул руку в сторону Ру и привлек его к нам, за мою спину. Это было неожиданно, потому что Ру не был частью нашей полисемьи. Сила затрепетала на моей коже, и комфорт, который принесли двое моих ребят, превратился во что-то более резкое: меньше романтики, больше желания. Это был словно тот самый недостающий ингридиент. Нам нужно было завершить эту картину — в этом было наше наследие, проходившее через линию крови Жан-Клода. Здесь было место поддразниванию, но только в качестве прелюдии. Мы получили то, чего хотели. Наша четверка синхронно подняла головы и посмотрела в ту сторону коридора, где стоял Ранкин.

Он выглядел привлекательнее, чем я его запомнила, но я знала, что ничего не изменилось. Ладно, одно изменилось: он использовал магию для удержания Мики и Натэниэла в той комнате. Это было либо заклинание, либо врожденная способность, либо что-то такое, что заставило их хотеть оставаться с ним там и отвечать на его вопросы. Частицы этой силы все еще витали вокруг него, и я заметила сухощавые мускулы под его одеждой, а также темную глубину его глаз, блеснувшую на секунду. Не уверена, насколько реальным было последнее, потому что он был тем, кем был — не таким, как мы все и Жан-Клод. Он дразнил, манил, обещал, но в нем не было реального позыва к действиям. Он мог заставить тебя говорить с ним, хотеть быть с ним, оставаться рядом с ним, хотя логика утверждала тебе обратное. Ранкин нашел способ направить силу, которая годилась только для того, чтобы цеплять незнакомцев в баре, на нечто более интересное — он заставлял подозреваемых продолжать беседу. Это впечатляло, и с точки зрения закона не докопаешься.

Он уставился на нас, мы уставились в ответ. Он знал, что мы знаем. Он также знал, что мы ничего не докажем. Я не могу пойти к его начальству и заявить, что он прочел заклинание, потому что он этого не делал. Я была практически уверена в этом. Была ли это магия? Парапсихическая способность? И то, и другое? Понятия не имею, а значит, и объяснить не смогу — по крайней мере так, чтобы навлечь неприятности на его задницу, которых он явно заслуживал. Мы все стояли и пялились друг на друга, пока офицер Эванс не спросил Ранкина, не случилось ли чего. Ранкин покачал головой.

«Что же ты такое?» — подумала я, словно надеялась, что он мне ответит. Он вновь покачал головой и прошел обратно по коридору вместе с Эвансом. Я не знала, кем был Ранкин, но точно знала, кем он не был — человеком.