Лягушка Благородная

14. Кладовка не с вареньем

После подробного рассказа о Копье и о том, что именно он хотел сделать с теми, кто решился его создать, Франкенштейн вернулся к хронологическому повествованию. Рассказал, как в тридцать первом чуть-чуть — очень немножечко, чайную ложечку — посодействовал аресту Капоне, после чего долго добирался до канадской границы, где с удивлением обнаружил, что за ним никто и не гнался. Потом он проехал и по всей Канаде, но там не было и намёка на присутствие Рейзела. На Аляске он инсценировал свою смерть, а воскрес уже в Сахалинске, откуда ему повезло попасть в школу оружейного мастерства. Потом началась война, в которой ему довольно отчётливо виделась рука Союза. Она ему, впрочем, и в эпидемию Испанки мерещилась, но не так явно. После войны Франкенштейн долго ехал на запад, часто останавливаясь с самых разных городах, пока не добрался до Ижевска, где и прожил четыре года в коммуналке.

— И как тебе там условия? После домов-то... — поинтересовалась я.

— У меня был дом в Испании. Двухэтажный и довольно большой, как раз где-то в середине четырнадцатого века. И я бы не переехал в него из той комнаты ни за какие коврижки, — учёный улыбнулся. — Я во время поисков был не очень требователен к бытовым условиям, и большую часть заработанного откладывал, а в той комнате было электричество...

— Газ, телефон, водопровод, — подхватила я всплывшей строчкой из песни. — Коммунальный рай без хлопот и забот.

— Да, как-то так...

Закончил свою историю Франкенштейн приездом в Корею как раз к обеду. Не приехал в смысле, а закончил. Некоторое время мы молчали, и я вертела в пальцах пустую чашку из-под кофе. Я думала о том, понимал ли Франкенштейн, насколько интересной была его жизнь, или же поиски заслонили ему её? При нём строились и умирали города, заканчивались и начинались эпохи. И всё это интересное для человечества время я проспала...

— Вы... — тихо начал говорить учёный. — Спасибо, что выслушали. Я буду рад оказать вам ту же услугу.

— О, ну... — протянула я. — Моя история точно не будет такой захватывающей: инквизиторы и чумные доктора за мной не гонялись, ревнивые мужья на дуэли не вызывали и в спальни свои не приглашали, — хмыкнула я, а Франкенштейн с покосился на меня, поджав губы. — Событие столетия — в особняке появился новый диван, — с горькой усмешкой изрекла я и умолкла.

Вновь воцарилось молчание, и когда Франкенштейн уже готов был прервать его — набрал воздуха в лёгкие и повернулся ко мне — открылась дверь дома. Мы оба резко обернулись за звук, что было довольно глупо, учитывая, что балкон располагался на втором этаже, а дверь в дом — на первом. А после щелчка замка послышались голоса, и я сжалась за спинкой кресла, думая только о том, что балкон — хвала мирозданию! — выходил на задний двор.

— … не будет против, если мы немного посидим, — раздался весёлый голос Шинву.

— Рей, мы же совсем ненадолго, — вторил ему ещё один юношеский голос.

— Разве они не должны разъехаться по домам после поездки? — прошептала я, обращаясь к Франкенштейну.

— Должны бы, — тихо отозвался он. — Но я, вообще-то, должен был быть в школе сегодня.

— Дурацкая ситуация, — признала я и вспомнила, что мы оставили бутылки из-под пива прямо на столе. — Ты на кухне прибрался?

— О, нет, — Франкенштейн сжал пальцами переносицу.

— «Рейзел», — обратилась я, — «задержи своих друзей в прихожей. Скажи, что я должна сегодня прибыть, а после перелёта у меня мигрень».

— «У вас не бывает мигреней, каджу-ним», — отозвался он.

— «Тогда сам придумай, что сказать, чтобы они не ломились дальше», — проворчала я, слезая с кресла.

Я посмотрела на халат, понимая, что в таком виде я вообще никак не могу спуститься вниз. Но и времени на то, чтобы переодеться в свой костюм у меня не было, тем более, что и брюки, и рубашка отсырели в ванной. Я вопросительно посмотрела на Франкенштейна, мол, могу ли я этот халат метаморфировать, и он кивнул. И я помчалась, в буквальном смысле теряя тапки и на ходу превращая белоснежный халат в серо-зелёный брючный костюм в стиле сафари. Я ссыпалась с лестницы, куда прежде натурально пнула тапок, подобрала его и метнулась на кухню. Да, вот она — вся батарея вчерашнего загула, смотрит на коробку этикетками. Я одним махом сгребла бутылки со стола и с грохотом выбросила в ведро.

— «Тебя нет дома», — обратилась я к Франкенштейну. Как ни странно, получилось.

— «Как скажете», — мысленно отозвался он.

Я оправила рубашку, перебросила косу на плечо и выплыла из кухни со стаканом воды навстречу гостям. Впереди шло трио, и я заметила, что у Тао дёргался глаз. Мне показалось, что его перспектива присутствия детей не радовала, но он заставлял себя улыбаться. Такая же вымученная улыбка была у Такео, а М-21 даже не пытался себя принудить. Увидев меня, они заметно оживились и ринулись навстречу.

— Родела-ним, как долетели? — тут же спросил Тао.

— Омерзительно, как всегда, — я картинно скривилась. — Я надеялась поспать, но куда там...

— Каджу-ним, — из коридора возник Рейзел. — Как ваша мигрень?

— Определённо лучше, чем я из-за неё, — я правдоподобно болезненно поморщилась. Ну, по крайней мере, мне так казалось. — Рейзел, я бы хотела позже послушать про твою поездку, когда немного отдохну.

— Мне проводить вас в комнату? — он даже сделал шаг ко мне, подыгрывая этому спектаклю.

— О, не стоит, — почти простонала я. Так, главное, не переигрывать. — Мне показалось, у тебя гости?

— О, Рей, это твоя сестра? — до гостиной, наконец, добрались и остальные дети.

— Это моя матушка, — не оборачиваясь, ответил Рейзел.

Я взглянула на детей. Девушки были очень симпатичными и явно чувствовали себя неуютно, а вот парни... Что Шинву, что второй паренёк, довольно щуплый на вид и в больших очках, мрачно взирали на коробку в гостиной. Её наличие их определённо огорчало, но вот то, что они немного не вовремя, не смущало совсем. Потом Шинву посмотрел на меня как-то... недовольно, что ли.

— Мамы не могут выглядеть моложе сыновей, — поджав губы, изрёк он.

— Такео, — я посчитала за лучшее просто его игнорировать, — помоги мне подняться наверх. Кажется, голова сейчас лопнет.

Что ж, спектакль удался. Прямо на все сто. Такео с предельной осторожностью поддерживал меня, пока мы с ним не скрылись с глаз на втором этаже, где меня пробрал смех, и я плавно съехала по стеночке в беззвучных конвульсиях. Здесь же давился хохотом Франкенштейн, подошедший поближе к лестнице, чтобы не пропустить пьесу. Снайпер тоже вовсю улыбался.

— Мы, пожалуй, пойдём, Рей, — донёсся снизу девичий голос.

— Да ладно тебе, Юна, сейчас мы подвинем эту коробку и сможем немного посидеть, — заявил Шинву. — Обменяемся фотками.

Я представила. И мне пришлось зажать себе рот руками, чтобы не сотрясать стены громогласным гоготом. Причём, Такео и Франкенштейн тоже явно знали, сколько эта коробка весит, так что корчились на полу мы все втроём. Сквозь слёзы и смех я едва расслышала шаги на лестнице, и к нам присоединился беззвучно хохочущий Тао. Еле отдышавшись, я прислушалась. Снизу доносилось пыхтение и сопение, но коробка явно не поддавалась. Минут через двадцать бесплодных попыток девочки всё же смогли убедить мальчиков оставить эту затею и разойтись, а обменяться фотками завтра в школе. Однако прийти в себя наш хохочущий квартет смог лишь ещё минут пять спустя.

— Шеф? — озадаченно обратился Тао, наблюдая на Франкенштейне белый банный халат. — Вы в халате?

— Я дома, — отозвался он. — Хочу — в халате хожу, хочу — без.

— Без — не надо, — подала голос я. — Пожалуйста.

— Как скажете, — он улыбнулся. — То, о чём мы говорили вчера. Этим можно заняться сейчас?

— О чём говорили вчера... — протянула я. Мы вчера говорили о стольких вещах, что я даже растерялась, чем именно из этого можно было бы заняться. — А, ты про?.. — я ткнула большим пальцем в сторону лестницы вниз, догадавшись о М-21. — В любое время.

— Сейчас я тогда переоденусь... — его живот издал многозначительное урчание.

— И поем, — продолжила я за него, — и можем спуститься в лабораторию, да?

— Можно обойтись и без... — Франкенштейн нахмурился и отвёл глаза.

— Я так не думаю, — я подошла и положила руку ему на плечо, и он едва заметно вздрогнул. Эх... — К тому же, я уверена, что голодны с дороги все.

Франкенштейн посмотрел на меня, потом на Тао и Такео, и согласился. Внизу, когда мы спустились, нашлись только Рейзел и М-21.

— Шинву почему-то в вас не верит, — печально заметил Рейзел.

— Ну, я не Иисус, а он не католик, так что это даже логично, — хмыкнула я. — Как поездка?

— Познавательно, — улыбнулся он.

— Это было изнурительно, — произнёс Тао. — Никогда не думал, что присмотр за детьми может так изматывать.

— Это точно, — согласился с ним Такео. — Как обычные учителя с этим справляются?

— Вы просто слишком сильно старались, — ухмыльнулся М-21. — Это мирная страна, здесь дети могут вполне безопасно гулять.

— Ты не можешь обвинять людей в том, что они хорошо делают свою работу, — улыбнулась я и посмотрела на спину Франкенштейна, опять зависшего перед холодильником. — Ты там одну из задач тысячелетия решаешь?

— Почти, — задумчиво ответил учёный.

— Понятно, — я протиснулась между ним и холодильником, быстро собрав некоторые продукты. — Ну, пока ты занят, мы, пожалуй, по пасте, да? — я обернулась к трио и Рейзелу, и те кивнули. Рейзел, правда, кивнул как-то грустно.

После обеда мы спустились в лабораторию. У меня возникло там ощущение стерильности — в огромном помещении с белыми стенами, казалось, не было ни пылинки. Даже в особняке было как-то... более обжито, что ли. Хотя пыли там вообще никогда не бывало. Но, опять же, и белых стен я там не припомню.

— Что ты решил, Такео? — спросила я, когда мы уже были внизу.

— Удалить, — выдохнул он.

— Хорошо, — я улыбнулась и уже было потянулась к его памяти, но Франкенштейн остановил меня.

— Постойте. Может, мы хотя бы приборы подключим? Чтобы убедиться в том, что всё будет в порядке, — он кивнул на металлический стол.

— Франкенштейн, — я поджала губы, — ты думаешь, что я могу допустить ошибку?

— Нет, что вы! — запротестовал учёный. — Просто... это...

— Просто тебе хочется получить научные данные о процессе, так?

— Да, — признал Франкенштейн.

— Ну, тогда делай, что дóлжно, и будь, что будет, — хмыкнула я.

Такео зачем-то снял рубашку и лёг на металлический стол. Прямо голой кожей. Франкенштейн облепил его датчиками. Мне слабо представлялось, как это манипуляции с памятью могли изменить показатели, скажем, печени. К тому же, это не должно было отнять у меня много времени. Когда учёный наконец закончил, прошло уже около часа. И всё это время я задавалась вопросом: а зачем остальные тоже спустились? Нет, ну можно было понять присутствие М-21, но вот Рейзел и Тао вполне могли заняться чем-то... Ну, не знаю, другим.

— Можете начинать, — произнёс Франкенштейн, приникая взором к мониторам.

— Расслабься, ни о чём не думай, смотри в потолок, — монотонно проговорила я, обращаясь к Такео.

И погрузила его в бессознательное состояние. Не то чтобы это действительно требовалось, просто я хотела убедиться, что вычищу всё. Я коснулась ложных воспоминаний и начала искать все с ними связанные.