Лягушка Благородная

4. Улыбаемся и пашем

Я стояла в растерянности на крыльце особняка уже минут двадцать. Надо было идти к дому Кертье, а я понятия не имела, в какую сторону. То есть, совсем — я вообще не представляла себе, что где. И даже тот факт, что я определила стороны света, никак мне не помогал. Скользить не хотелось — бывать там мне не доводилось, а нынешнего кажду Кертье я рассмотрела недостаточно хорошо, чтобы с лёгкостью отправиться к нему. И в этот момент из лесу вышел Геджутель. Спаситель!

— Родела-ним, — поздоровался он.

— Доброе утро, — отозвалась я, начиная спускаться ему навстречу. — Кажется, я вынуждена обратиться к тебе за помощью.

— Что угодно, — он улыбнулся. Глаз сегодня у него не дёргался, да и вообще он казался на удивление благодушным и удовлетворённым.

— Проводи меня к особняку Кертье, — я остановилась рядом с ним.

Он снова улыбнулся и предложил мне локоть. Я возложила на него свою длань, и мы двинулись в чащу. Какая, однако, буйная развелась здесь растительность. Надо будет как-нибудь потом привести это в более пригодный для топографического кретина вид. Наша прогулка под ручку вообще не имела никакого особого смысла, кроме, разве что, чтобы я не потерялась где-то по пути. Я это легко могла сделать, так что слегка касалась предплечья каджу Ландегре пальцами. Даже так я ощущала как сильны его руки. Геджутель действительно имел мощное телосложение — я едва доставала до его плеча и могла даже вместе со своими юбками целиком спрятаться у него за спиной. Не то чтобы в случае нападения я бы это сделала — скорее уж наоборот, но тем не менее. Кто там что говорил о том, что благородные сплошь изящные красавцы, восхищающие трепетной хрупкостью? Каджу Ландерге начисто разрушал это представление.

— Геджутель, — позвала я. — Скажи, ты... в порядке? — я всё ещё сомневалась, что его благодушие и спокойствие естественны.

— Да, — он снова улыбнулся в усы, прикрывая глаза. — А почему вы спрашиваете?

— Потому что вчера ты казался мне... перенервничавшим, — тихо заметила я.

— Вы правы, — он кивнул, продолжая улыбаться. — Но у Лорда и дома я выпил некоторые успокоительные средства, так что теперь всё прекрасно.

Прекрасно. Он обдолбанный. Восхитительно.

Мы вышли на лужайку перед особняком Кертье как-то внезапно. Ну, для меня, по крайней мере, Геджутель же, не меняясь в лице, двинулся к широкому крыльцу. Главный дом клана Кертье был не таким огромным, как наш особняк. Это была трёхэтажная усадьба с высоким крыльцом и широкой каменной верандой в классическом стиле. Стены были выкрашены светлой охрой, бортики балконов и колонны, как и лепнина, сияли белизной. Такое здание легко представлялось мне где-нибудь в Санкт-Петербурге. Перед самой же усадьбой был ровный газон с идеально подстриженными кустами, а перед самым крыльцом раскинулась большая клумба, на которой пышно цвели кусты гибискуса, белые с малиновой сердцевиной и алые, и лилии Мадлен. Вот у кого мне надо одолжить садовника. А то у нас вокруг особняка дикая пуща.

Открыл нам двери лично Раджак. Уверена, что здесь полный штат, но он, похоже, всех на сегодня выставил. Ну и прекрасно.

— Каджу Кертье? — уточнила я. Он кивнул. — Проводи меня в ваш храм.

— Родела-ним, позвольте мне, как каджу, отвечать за преступления отца, — мрачно изрёк он.

— Вот ещё, — фыркнула я. — Ты можешь разделить с ним наказание, но уж никак не принять кару вместо него. Позови Раэля и проводи меня.

— Лучше сделать, как говорит Родела-ним, — улыбнулся Раджаку Геджутель.

— И всё же... — он растерянно смотрел себе под ноги.

— Довольно, — я удручённо вздохнула. — Я в любом случае сделаю то, за чем пришла. Я бы предпочла — с твоим содействием. Если ты откажешься, я всё равно заставлю помочь мне, но это осложнит ситуацию.

— Я понял, — очередное выражение вселенской печали. — Следуйте за мной.

Он позвал Раэля и повёл нас через дом куда-то вглубь. Вообще не следила за поворотами — всё равно потеряла направление в третьем коридоре. Так какой смысл? Раэль, возникший из тени в холле, очень внимательно на меня смотрел. Он шёл, отставая где-то на четверть шага, и буквально сверлил меня взглядом. Не знаю, насколько подробно рассказал ему Раджак о вчерашнем, если вообще что-то рассказал, так что его интерес понятен, но. Но Раэль прямо пялился! Если бы можно было прожечь мои пышные одеяния взглядом, они бы уже превратились в решето.

Мы спустились вслед за Раджаком по лестнице куда-то в подвал, где он взял два масляных фонаря — один он понёс сам, второй дал брату. Хорошо, что не чадящие факелы, а то прямо совсем глухое средневековье было бы. Вообще, я не могу сказать, что фонари действительно были необходимы при зрении благородных, однако тёплый свет огня делал подземелья уютнее. Насколько вообще это слово применимо к подземельям.

Мы спускались куда-то вниз ещё дважды, прежде чем Раджак остановился перед высоченными двустворчатыми дверьми. Он повесил фонарь на крюк рядом и повернулся ко мне. Вдохнул, будто собираясь сказать что-то, и горестно выдохнул.

— Я прошу вас двоих подождать снаружи, — обратилась я к братьям. — А вот Геджутель пойдёт со мной. И мне нужно ваше оружие духа.

Мне показалось, что он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого только ещё раз печально вздохнул и призвал оружие. Я перевела взгляд на Раэля, который старательно делал вид, что не понимает, зачем он вообще здесь. Скепсис прилил к моему лицу, как смущение к щекам влюблённой девицы.

— Оружие духа, Раэль, — вздохнула я.

— Я не глава клана, у меня его не должно быть, — в сторону ответил он.

— А вот Лорд вчера во всеуслышание заявил обратное, — задумчиво произнесла я. — Но если Эскер наврал, тогда возвращать Рагара к жизни у меня причин нет.

До Раджака дошло, зачем я заявилась. Ну, не прошло и пяти лет, чё. Он взволнованно выдохнул и перевёл взгляд на брата, какой-то мрачно-суровый. Раэль сжался, ещё надеясь утаить шило в мешке, но даже на лице Геджутеля, всё ещё слегка придурковато улыбавшегося, было написано большими буквами, что все всё знают. Младший Кертье покраснел и призвал Грандию. Я забрала кинжалы и толкнула двери в храм, которые очень медленно и совершенно бесшумно отворились. Раджак хотел было двинуться следом за мной, но я предостерегающе посмотрела на него, пропуская Геджутеля, и захлопнула двери.

В храм проникал солнечный свет. Хотя мы были глубоко под землёй, своды потолка поднимались над поверхностью, и лучи света просачивались сквозь узкие окна-бойницы. Несмотря на то, что это было подземелье, здесь было сухо и тепло. Я не увидела стёкол в окнах, но была уверена, что дождь сюда не проникает. Может, там снаружи есть ставни на случай непогоды? Полосы света делали помещение более контрастным, ярче отделяя мрак. Лучи солнца падали на высокие скульптуры, но не касались гробов, освещали лестницу, но скрывали то, что на её вершине.

— Почему вы не позволили им присутствовать? — спросил он, когда мы поднимались по ступеням к гробу.

— Потому что мы не были знакомы с Рагаром, — отозвалась я, сжимая кинжалы. — И я не знаю, как он на меня отреагирует.

Геджутель стоял чуть в стороне, когда я вдавила оружие духа в гроб и направила в него силу. Количественно — меньше, чем для Лорда. Качественно — больше, потому что я не восстановила тот же запас, что был вчера. Из глаза по щеке потекло что-то тёплое. Я отёрла лицо ладонью — кровь. Видимо, мне не стоило так гнать волну, потому что теперь сказались перегрузки по вливанию и выливанию энергии. Ну ничего, у меня будет теперь время неспеша восстановиться.

Я не хотела, чтобы Геджутель заметил, как мне сплохело, но он заметил. Так что когда я отшатнулась от гроба, он поддержал меня за плечи. Всего мгновение, тут же испугавшись, что посмел схватить меня.

— Спасибо, — тихо произнесла я, восстанавливая равновесие и доставая платок, чтобы убрать с лица безобразие.

Крышка гроба тихо скрежетнула и съехала в сторону. Рагар лежал в гробу в такой же стильной сорочке, что и Лорд. Видимо, пятьсот лет назад такие были в моде в Лукедонии. Впрочем, мода здесь меняется так медленно, что даже моё платье не утратило актуальности за три тысячелетия. Рагар сел, и широкий вырез сорочки сполз с плеча. Он заметил Геджутеля и слабо улыбнулся ему, а затем его взгляд набрёл на меня. Рагар резко отвернулся, неловко поправляя одеяние. Да, ладно? Не мог же он в самом деле смутиться! Я шевельнула пальцами, и его сорочка перетекла в серые брюки, чёрную водолазку, лаковые сапоги и чёрно-золотой плащ. Бельё, разумеется, тоже. Рагар удивлённо на меня уставился. Однако, он не выглядел так, будто увидел привидение.

— Вы — Кадиа Этрама Ди Родела-ним? — он скорее утвердил, чем спросил.

— Привет, — кивнула я. — Мы вроде не успели познакомиться раньше.

— Я видел ваш портрет в особняке, — Рагар слегка обозначил улыбку, хотя его взгляд был несколько озадаченным. — В жизни вы выглядите... свежее и изящнее.

— Оу, — я замялась.

— Отец всегда полагал, что вы не могли отправиться в вечный сон, — продолжил он. — Но я никогда не верил, что смогу встретить вас лично.

— Ну, вот и встретил, — мрачно констатировала я. — Я здесь из-за твоей выходки пятисотлетней давности. Ты совершил военное преступление, ты знаешь?

— Полагаю, — он понуро опустил голову.

— Я догадываюсь, что тебя подбил Лорд, но это, к сожалению, вины твоей не отменяет, — я вздохнула. — Поэтому я буду судить тебя, как и Лорда, послезавтра в храме моего клана.

— Я понимаю, — тихо произнёс Рагар.

— Твой сын желал принять твою кару, — я изогнула бровь. — Можешь гордиться его воспитанием. Однако... — я позволила себе улыбнуться и добавила немного теплоты в голос. — В благодарность за то, что ты не пытался убедить меня в моей смерти, я скажу сразу, что возвращать тебя в вечный сон я не намерена. У тебя будут дела на этом свете. Хотя с вашим оружием духа надо будет что-то придумать...

— Вы вернули меня... насовсем? — ошарашенно спросил он.

— Насовсем, — кивнула я. — Это, знаешь ли, дело очень затратное. К тому же, я не думаю, что казнь действительно может что-то исправить в сознании. Так что она может быть приемлемой исключительно в том случае, когда исправить ничего нельзя. Однако я прошу тебя не встречаться с Эскером до суда и не делиться моими соображениями об этом. С детьми, кстати, тоже.

— А они?.. — вскинулся Рагар.

— За дверью, — я кивнула на вход. — Должна сказать, что нынешний каджу произвёл на меня хорошее впечатление, а вот младшему, похоже, не хватало жёсткой руки в детстве... Хотя, вряд ли я могу говорить что-то подобное.

— Но вы же воспитали Рейзела-ним, — озадаченно нахмурился он. — А он...

— Мои дети подрались насмерть, Рагар, и один отправил другого в вечный сон, если ты не знал, — скептически заметила я. — Вряд ли воспитание с таким исходом можно считать образцовым.

— Но это же не ваша вина, — встрял Геджутель.

— А чья? — повернулась я к нему. — Ну, довольно. За сим я откланиваюсь.

И я скользнула в особняк. Не в гостиную, где наверняка были Рейзел с Франкенштейном, а в дальние комнаты. Мне было нехорошо, и я не хотела, чтобы кто-то из них это видел. Комната, где я оказалась, была не особенно большой: стены обтянуты изумрудного цвета шёлком с серо-серебристым рисунком мелких лилий. У стены диван-кушетка на изогнутых резных ножках из белого дуба, обитая зелёным бархатом. На тёмном полу шкура какой-то давно вымершей зверюги, обладавшей густым серебристым мехом. У кушетки стоял низкий столик на таких же резных ножках и из того же дуба, а напротив расположились четыре манекена с чёрными платьями, чуть отличавшимися фасоном, хотя все они были до крайности закрытыми, и огромное ростовое зеркало. Свершилось! На третий день моего здесь пребывания я, наконец, узнаю, как я выгляжу.