Лягушка Благородная

— Что же я забыл? — спросил Лорд тем самым баритоном, глядя куда-то в бесконечно высокие своды храма.

— Подумать головой? — вслух предположила я.

Лорд недовольно нахмурился и слегка повернул голову, чтобы увидеть того нахала, что смеет ему дерзить. И увидел меня. Его глаза начали медленно увеличиваться, а потом и вовсе вылезать из орбит.

— Родела? — узнал он меня.

— Приветик, — я сделала ручкой. — Как спалось?

— Ты же ушла в вечный сон, — озадаченно произнёс Лорд.

— Нет, хотя все почему-то пытаются убедить меня в обратном, — хмыкнула я. — А вот ты ушёл. Но это, как видишь, не мешает нам беседовать вполне себе во плоти. Ты понимаешь, что это значит?

— Д-да, — он кивнул, слегка сбледнув.

— Скажи-ка мне на милость, — устало вздохнув, вопросила я. — Почему нельзя было все свои надежды и чаяния для потомков в письменной форме изложить, лободырный ты жучара?

«Бва-ха-ха-ха-ха», — на фоне общего шокированного молчания внутренний хохот Франкенштейна выделялся особенно ясно. Причём остальные явно ожидали, что меня через мгновение будет бултыхать в кровавом вихре за несусветную дерзость. Однако вместо этого Лорд сел, перекинув длинные ноги через борт гроба, и обиженно на меня посмотрел:

— Чего сразу лободырный-то? — надувшись, проговорил он, повергая подданных и свою дочь в ещё большие глубины шока. — Ну не подумал, ну с кем не бывает?

— Бывает, конечно, со всеми, — кивнула я, обращая его сорочку в чёрно-золотое одеяние и протягивая руку, чтобы помочь подняться. — Но ты-то, Эргис Кенезис Ди Эскер, не все. Ты — Лорд, владыка Лукедонии. Так что подумать наперёд не помешало бы.

— Не помешало бы, — понуро повторил он.

— Даю тебе три дня, — строго произнесла я. — После ты должен будешь предстать перед судом.

— Неужели твой гнев так силён? — мрачно спросил Лорд.

— Гнев? — смягчившись, переспросила я. — Эскер, истинные ноблесс переполнены любовью ко всему живому. Мы не испытываем гнева, злости или ненависти — для нас это невозможно. Я лишь крайне огорчена твоим решением и последствиями, к которым оно привело, — я вздохнула. — Так что тебя ждёт суд абсолютной справедливости. Будь готов принять свою кару.

Лорд понуро склонил голову, а я развернулась и сделала несколько шагов вниз по ступеням. В полной, почти оглушающей тишине. Может, мне не надо было просыпаться? В конце концов, теперь время молодых и всё такое…

— Ах, да, — обернулась я. — Рагнарёк в порядке, вы можете его призвать. Полагаю, вы оба можете.

Я сделала ещё шаг и скользнула домой. Ох, это было так утомительно. Надо сделать что-то приятное — например, печенье испечь и заварить хорошего чайку. Я скользнула за продуктами — понятия не имею, откуда у меня деньги, но это, наверное, наименее удивительная вещь из всех — и вернулась на кухню. А вот здесь было… Хм… Ну, в общем, в этой прекрасной кухне была дровяная печь и ход в погреб, откуда тянуло прохладой. Современная техника? А-ха-ха-ха-ха… Самым новым предметом здесь была ручная кофемолка, это ведь не кухня Франкенштейна… Ой. Кстати.

— «Рейзел», — мысленно обратилась я — «Мне вернуться за вами?»

— «Нет», — отозвался он в моей голове. — «Мы идём вместе с Геджутелем, чтобы попутно передать приказ Лорда об отмене запрета».

Чудно. Печенье будет кстати.

Ну, в принципе, я не стала заморачиваться растопкой печи, чтобы погреть воды или подготовить духовку. Я скосплеила Куини из «Фантастических тварей». Если уж ноблесс без особых затруднений может радикально метаморфировать один предмет в другой, то уж изменить его свойства явно труда не составит. Так что по кухне летали мука, яйца, сахар, соль, орехи, кокосовая стружка, куски шоколада, сливочное масло… Всё это перемешивалось, формировалось в кружочки и выпекалось, красиво укладываясь на фарфоровую этажерку. Я только чаёк заварила ручками, предварительно усилием магии заставив чайник вскипеть. Стоило мне только расставить всю эту красоту на столике на колёсиках вместе с четырьмя чайными парами, как в коридоре раздались шаги и голоса. Они прошли в большую гостиную, шумно обсуждая моё поведение. Я выкатила тележку и направилась за ними.

— Может, по чайку? — предложила я, появляясь в дверях.

— Родела-ним! — воскликнул каджу Ландегре, ещё не успевший сесть.

— Если ты сейчас тоже скажешь, что я должна быть в вечном сне, я тебя сама в него отправлю, Геджутель, — хмуро заявила я.

— Нет, я хотел сказать, что счастлив снова вас видеть, — улыбнулся он.

— Тогда почему у тебя дёргается глаз? — хмыкнула я и подкатила тележку ближе к диванам. — Чай — с дикой вишней и бельгийским шоколадом, — сообщила я, наливая себе ароматного напитка. — Вы очень вовремя к нему пришли.

— Каджу-ним, — очень серьёзно обратился Рейзел. — Почему я не знал, что мы можем возвращать мёртвых?

— Ну, как я и говорила, — я угнездилась в кресле. — Я очень многое не успела тебе передать. Но для воскрешения нужно соблюдение многих условий: прежде всего, это могут быть лишь благородные каджу, которые отправились в вечный сон, не представ перед судом за свои деяния. Так что завтра я намерена вернуть на этот свет каджу Кертье. Он совершил военное преступление.

— А что насчёт... — Геджутель явно был взволнован. — ...каджу Роярд?

— О, ну, мне неизвестно о его деяниях, за которые я могла бы выдвинуть ему обвинения, — я пожала плечами. — Но я, возможно, знаю не всё.

Надеюсь, он понял такой жирный намёк, если я правильно истолковала его вопрос. Да, я не могла прямым текстом сказать, что для поднятия мёртвых нужен достаточно серьёзный повод. Не то, чтобы я не хотела вернуть Сейре отца, просто мои хотелки тут как бы не являются решающим аргументом. Но если Геджутель откопает что-нибудь подходящее, я охотно потрачу силы на это. Он пробыл у нас не очень долго — уже и так была глубокая ночь.

— Вы отправите Лорда в вечный сон за его деяния? — спросил каджу Ландегре уже почти в дверях.

— Геджутель, ну это же дурость — тратить столько энергии на воскрешение только ради того, чтобы снова упокоить, — фыркнула я. — Хотя с достойной карой я ещё не определилась.

— Кто же тогда будет Лордом? — задумчиво изрёк он.

— Я полагаю, Раскрея, — отозвалась я. — Нынешние каджу ведь приносили присягу ей. Но это решать не мне. Ах да, не говори Эскеру, что в вечный сон он не вернётся.

— Как угодно, Родела-ним, — с этим Геджутель покинул наш гостеприимный особняк.

— Вас вернуть домой? — я посмотрела на Рейзела, сделав небольшой глоток из третьей по счёту чашки чая. Нужен сервиз, или хотя бы чашка побольше…

— Я дома, — отозвался он. — Если вы, конечно, не изгоняете меня, каджу-ним.

— Конечно нет, — скривилась я. — Это место всегда будет твоим домом.

— К тому же, я полагаю, я должен научиться у вас всему, — мрачно добавил он.

— Ты прекрасно справлялся с долгом истинного ноблесс пока меня не было, Рейзел, — я мрачно вздохнула. — Но я не собираюсь передавать тебе долг.

— Что? — он ошарашенно вытаращился на меня.

— Я не хочу больше иметь детей, чтобы они не устраивали битв насмерть, — мраааак. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты жил так, как желаешь. Долг ноблесс этого не позволит. Поэтому я не передам его тебе, — я тяжело вздохнула. — С другой стороны, если ты пожелаешь научиться скользить или проделывать другие штуки типа исцеления памятью тела в ткани мироздания — я охотно обучу тебя.

— Вы не можете так поступить, — тихо произнёс Рейзел.

— Почему? — удивлённо вытаращилась на него я. — Ты отдал этому миру достаточно. Теперь, когда он стал таким интересным, а ты нашёл место, где хочешь быть…

— А где хотите быть вы? — перебил он меня.

— Рейзел, — я поджала губы. — Мне не нравится, когда меня перебивают.

— А мне не нравится, что вы хотите пожертвовать собой, — нахмурился он.

— Ну, я ж мать, — я пожала плечами. — Так ты мне не ответил: вас вернуть туда?

— Мы останемся до суда над Рагаром, — решил он.

— Как угодно, — я улыбнулась. — Пойду «поем».

И я скользнула к жерлу вулкана. Воскрешать Лордов — это вам не бабочек ловить. А я собралась завтра ещё каджу поднимать. Ох, неймётся мне. Может правда не надо было просыпаться?