Книга шороха

В глубине души она радовалась, что Ютран назначил место встречи именно здесь, а не в своем поместье. Прийти к нему для Джаху было бы проблемой, которая грозила привлечь ненужное внимание к ее связи с министром. Для всех вокруг она принадлежала лишь Гарону, и, очерни она имя Ютрана своим приходом в его дом, кто знает, какие слухи могли поползти по Дворцу.

Она расправила подол и, вздохнув, мягко улыбнулась, подумав, что стоит немного потрудиться, и Панту избавит ее от лозы. Но как жить после? Мирк больше не будет ее хозяином, а значит, не обеспечит ни защиту, ни жилье. Гарон же забудет о ней, заменив любой другой женщиной. В конце концов, его давно донимали с тем, что пора жениться. Оставались лишь силы самой Джаху или призрачная надежда на то, что Панту захочет взять ее под крыло. На этой мысли Дже, нахмурившись, поджала нижнюю губу и исподлобья поглядела в сторону.

"А то как же, – сказала она себе, – пригреет. Спалит!"

Позади послышались тихие шаги. Джаху обернулась и увидела в узком проеме высокого обрушенного портала неброско одетого мужчину. Она поспешила подобрать полы платья в поклоне. Он ее остановил.

– Оставьте это Совету и тем, кто вас неволит, – улыбнувшись, произнес министр Земель и налогов.

– Я рада нашей скорой встрече, – ответила Джаху, выпрямившись.

– Как и я.

Мысли о заинтересованности Ютрана не раз посещали Джаху за прошедший день.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, сударыня Шади, – Ютран присел рядом, и роящиеся рядом бабочки разлетелись в стороны.

– И только сегодня? – засмеявшись, переспросила она, заставив министра покраснеть. – Вам не престало называть меня по имени, я предупреждала. Не то бабочки поведают о вашей ошибке тем, кто не желает вам ничего хорошего. – Она снова села, но не слишком близко. – И потом, что скажет ваша госпожа, если узнает, что вы дарите добрые слова другой женщине.

Ютран отломил соцветие красной мальвы и покрутил его меж пальцев.

– Супруга покинула меня, когда я пытался принять сторону почившего Короля. В любом случае, она уже ничего не скажет.

Джаху смутилась, но только для вида. Она понимала, что за пятнадцать лет боль в нем улеглась, и скорбеть сейчас не имело смысла, как не имели силы слова сочувствия.

– И я боюсь, – осторожно продолжил он, говоря чуть более тихо, – что ее участь может настичь и меня, и моих детей.

Его слова заставили Дже напрячься. Она тут же подумала, что Ютран хотел намекнуть ей на возможную угрозу, нависшую над ним и исходящую от Гарона, потому что по закону лишить номарха жизни мог только Король и никакой другой судья.

– Ни что не происходит просто так, – с опаской заметила она. – У вас, наверняка, есть доверенные лица в Совете.

– Внутри всего Дворцового города не может быть доверенных лиц кроме тех, кому хорошо платишь или тех, кто зависит только от тебя, – с горечью заметил он, сжав цветок в кулаке, – а вы говорите про Совет.

Джаху пожала плечами:

– Но он же не из одних министров состоит.

– Намекаете на Короля, который методично избавляется от всех, кто косо на него глянет? Полагаю, еще пара моих ошибочных предложений, и меня следующим кинут на растерзание толпы, обвинив в чужих прегрешениях. Господин Мирк – его правая рука. Великий канцлер Файис – левая. Кажется, Величество скоро поразит припадок, потому что его руки действуют сами по себе и живут своей жизнью. Остается старуха, но...

Он замолчал на мгновение, и Джаху рискнула продолжить за него:

– ...Но она – всего лишь старуха?

Ютран покачал головой:

– Очень умная для простой старухи, которая и говорить-то нормально не может. Панту появилась здесь ни с того ни с сего, завладела вниманием Короля и диктует ему решения более верные, чем те, что он принимает. Словно знает, чем все завершится, и хочет предотвратить это.

– Вы присматриваетесь к Совету, – Джаху прищурила горящие глаза.

– Давно присмотрелся. У меня есть тайна, сударыня Шади, которую я не могу доверить Совету. – Ютран бросил цветок под ноги. – И из того, что я видел, слышал и знаю: вы – тоже неотъемлемая часть решений Величества, и порой сидите на собраниях, хотя являетесь не больше, чем развлечением Короля.

Дже отвернулась, скрестив руки на груди и сжав кисти рук так сильно, что побелели костяшки пальцев. Она знала свое место, и за много лет привыкла к тому, как люди относятся к ней, но каждый раз напоминание об этом жгло ее сердце. Не потому что она не могла смириться с грязной славой королевской подстилки, а потому что сама была виновата в приобретении этой славы. Глупая ошибка в юности стоила ей позора на всю жизнь.

– Я не имел вас оскорбить, – поспешил заверить ее Ютран.

Она отмахнулась, говоря тем, что его слова не задели, и на выдохе произнесла:

– Совет... Вы правы. Совету ничто нельзя доверять. Каждый из нас делает то, что спасет ему жизнь в будущем. – Джаху открыто посмотрела на министра. – Вот хотя бы ваше ведомство – деньги утекают, но никто не знает, куда. – Она поспешно добавила. – Это не обвинение. Просто правда.

– Согласен, – он медленно кивнул. – Я и сам точно не знаю, куда. Мой промах. Знаю только, что они идут на благо Аренора и идей Короля. Остальное и знать-то незачем.

Она пренебрежительно хмыкнула:

– Точно все знают только Шелесты. А вы беспечны.

– Вскорости исчезнут все Шелесты, и тогда даже я не буду уже так беспечен.

Дже понимающе поджала нижнюю губу:

– Величество обрадуется.

Ютран с удивлением посмотрел на нее:

– Отчего же вы так уверены?

Она повела головой в сторону, мысленно укоряя себя за то, что собиралась рассказать.

– Он... Не любит Шелестов. Они угрожали его власти, и, даже, несмотря на то, что ими командовал его друг, Наймаран Ферс, Величество просто их всех убил. Господин Мирк рассказывал, будто Король самолично их казнил. Всех, кроме Наймарана.

Министр Земель и налогов неприятно скривился:

– Он жестокий человек.

– Я слышала, что Наймаран не одобрял действий Цехиса, но все равно был верен своей клятве покойному Королю. Наверное, такая преданность Гарона и пугала, а, может, он боялся быть обманутым своим другом.

– Шелесты – те еще фанатики. Нет ничего удивительного в том, что Величество их опасался. Поэтому же он так скоро избавляется от неугодных чиновников.

Джаху на минуту задумалась, заметив сидящую на руке бабочку.

– Ходят слухи, – после паузы неуверенно произнесла она, – будто войска Аренора появляются в Арх-Дамане, а затем направляются к Шпилю. Будто именно мы осаждаем Семь мечей.

Ютран покосился на Дже и с напускной честностью ответил:

– Война – не в моем ведении, но я точно знаю, что господин Йом станет действовать лишь в угоду Королю. Неважно, кто дал ему идею – даже если бы и Великий канцлер, – министр Военных дел Йом сделает все ради Гарона.

– Не подумала бы, что министром Военных дел можно так легко управлять.

Он кивнул, а Джаху махнула рукой и улыбнулась:

– Но мне все равно. Этот разговор вы завели, господин Ютран.

– Верно, – он внезапно засмеялся и встал, – мне его и заканчивать.

За время их беседы солнце выползло высоко в облака, и теперь Дже сидела в тени обрушенной стены. На ее смуглом лице хорошо читались молодые еще морщины – в уголках губ, у глаз и около носа, и одна глубокая залегла меж бровей. Сейчас в ее горящих глазах крылось демоническое, но столь сильно манящее, что Ютран долго глядел на нее в молчании, прокручивая меж пальцев крупный аметист, закрепленный тонкой серебряной цепью на поясе.

– И все же... – в задумчивости произнес он, – хотя наша беседа кажется законченной, я имею к вам два вопроса, сударыня Шади.

Джаху с опаской покосилась на министра.

– Спрашивайте, у меня нет воли вам противиться.

Он отвернулся, чтобы не смотреть на нее и спрятать перекошенное неприятными воспоминаниями лицо:

– Возможно ли, что судьба сводила вас когда-либо с Шелестами?

Плечи его опустились, а вся фигура налилась тяжестью, и, глядя на него, Дже почувствовала, как к горлу подкатили ворсистым приторным комком слова сожаления.

– Невозможно, – коротко ответила она, но после неловкой паузы неуверенно продолжила. – Я поплачусь за то, что рассказала об этом, если, конечно, кто-то узнает, что рассказала... Именно с Наймараном Ферсом Величество разобрался потому, – она запнулась, как будто говорила о вещах, связавших ее рот обетом молчания, – что господин Ферс каким-то образом пытался повлиять на решения Короля. Я имею в виду не самый законный образ, как обычно и работают Шелесты. Наймарана он убил не как Шелеста, а как предателя.

Ютран облокотился на обрушенную колонну и скрестил на груди руки:

– Перед тем, как Король вывел свои войска в открытое наступление на Дворцовый город, Цехис пытался устроить чистку рядов среди членов Совета с помощью оставшихся в его власти Шелестов. Они приходили ночью в наши дома, проникали в наши сны и долго допрашивали нас и наши семьи. При малейшем подозрении в неверности они убивали. Так погиб Первый канцлер, моя супруга, много других людей. Нас травили страхами, погружая в наши же миры разума, а затем уходили, предав личному безумию, хотя закон Дома шепота запрещал Шелестам оставлять дыру в памяти людей. Я помню, как стоял на веревочном мосту, перекинутом между двух острых скал, и меня качал сильный ледяной ветер, несущий перемены. Внизу бушевало море, и из пучины набегающих на камни волн доносились крики моей семьи, а над водой – хотя я не видел, но точно знал, – над водой возвышались и пенились белые соцветия гречихи.

Джаху опустила глаза:

– Мне жаль.

– Прошло много лет, сударыня Шади, скорби больше нет места в моей жизни.

Она сделала вид, что задумалась и попыталась перевести тему:

– Говорят, увидеть во сне гречиху – добрый знак благих перемен.

– Да, – с желчью отозвался Ютран, – только все мы знаем эту дурацкую пословицу, которой постоянно бредит Светлейший – о зверях, обитающих в гречишных полях. – Он вдруг разочарованно опустил руки. – Обрести счастье легко, легко дождаться благих перемен. Только дается это сложно.

– Потому что поля мы сами возделываем, – продолжила за него Джаху.

– Именно. – Он приблизился к ней и присел, так что их лица поравнялись. – Мое гречишное поле затопило морской водой много лет назад, и теперь, когда вода сошла, я хотел бы попробовать снова. И сейчас я знаю, к какой скале мне двигаться по мосту.

Дже в растерянности отстранилась, оглядевшись, не видит ли их кто.

– Ваши слова далеки от меня. Я не понимаю...

– Скоро я должен покинуть Аренор и вернусь лишь через пару недель, однако... Могу ли я после просить вас о новой встрече? – Ютран поднялся, мягко улыбнувшись. – Ваше согласие было бы первым саженцем в моем гречишном поле. Первым шагом к благим переменам.

* * *

Аили проснулась рано утром оттого, что Вэл сильно ткнула ее в бок носком сапога. Все вокруг покрылось молочным одеялом густого сырого тумана; трава, смущенная незваными гостями, сгибалась под тяжестью капель росы. Костер давно потух, не дымился, а угли не давали жара. В утренних сумерках темно-серое небо казалось пасмурным, но легким. Простираясь над пиками леса, оно тянулось далеко на запад, где линия горизонта была почти черной, потому что ночь там пока не желала отступать, и на восток, который медленно, но стремительно, окрашивался в коралловые мягкие цвета.