Книга шороха

Глава 1 - Исток

Не бойся шелеста шагов,

Но бойся шагов Шелеста.

Середина осени

В доме приятно пахло зверобоем. Сухие пучки висели по углам, вязаные веники сгрудились на столе. Крошки, мусор, жухлые листья хрустят под ногами. Мирк стоял у двери, сжавшись, втянул голову в плечи. Ощетинился, как мокрый болезный пес, загнанный до смерти.

Старуха медленно жевала паслен.

В свете лучины Мирк с трудом различал ее лицо: тяжелое, одутловатое, словно деревянное. Словно грубая жесткая кора. Ее маленькие заплывшие глазки – голубые и пронзительные, - недобро косились в сторону окна.

Дрожа от холода и страха, Мирк смотрел на нее и вспоминал голодные голубые огни, которые преследовали его весь путь. Из отряда живых остались только он и мальчик-оруженосец. Обитатели Проклятого леса не терпят незваных гостей и увлекают несчастных в непроглядную тьму, топят в болотах.

Он теребил мокрую от дождя бородку и терпеливо ждал ответа на свой вопрос. Говорили, что старуха отвечает всегда. На любой зов.

- Так ты… поможешь? – снова спросил он.

Скользнул вперед и надломлено склонился над мерцающим огоньком.

Кряхтя и бормоча под нос, бабка выпрямилась и положила распухшие бескровные ладони на замусоленный стол.

- Ну выкладывай уж, - наконец разрешила она.

Отодвинув край влажного алого плаща, он снял с пояса сумку и вынул небольшую книгу.

- Читай.

Раскрыл на заложенной странице и сунул в лицо старухе, но она только небрежно отмахнулась:

- Века безвластия, красный Аренор... Знамо-знамо.

Мирк продолжал держать книгу на уровне ее глаз.

- Чего тебе тогда выкладывать? – зло бросил он и, не дожидаясь ответа, процедил. – Король боится, что написанное станет правдой.

- Станет. Или уже стало. – Старуха развела руками, задев связку зверобоя, и тени за ее спиной метнулись в другой угол. – Один король пришел, другой - ушел. Один город разросся, другой сгинул. Так заведено. И здесь, на Большой земле, и за морем. Так же случится с Аренором, ежели об этом Наймаран Ферс написал.

- Откуда знаешь, что это он написал? – Мирк оторопел, внутри все похолодело.

- Чую. Егойная писанина. А все, что Шелесты пишут – и было, и будет. – Выхватила книгу и принялась быстро листать, будто знала, что ищет.

Про Панту – старуху, которая живет в Проклятом лесу, - шептались даже за океаном, на Ареноре. Одни говорили, что она видит будущее и оттого давно сошла с ума. Другие рассказывали, будто бабка всякую заразу лечит одним прикосновением. Третьи – что она же заразу и насылает. Четвертые считали ее Серебряной ведьмой. Мирк ничему из этого не верил, но понимал, что слухи не рождаются на пустом месте.

- А дружок-то твой зверей не боится? Тех, что в гречишных полях воют? – Панту осторожно захлопнула книгу и добавила уже тише. – Скажи королю, пущай поостережется.

Мирк непонимающе моргнул.

- Шелесты, – она потрясла книгой, – не уходят бесследно. Всегда что-то остается: семьи, скорбь, книги, пророчества. Кто убил Наймарана, тому бояться его последних слов.

- Я не упоминал… - он отступил. Он ничего ведь не сказал старой ведьме, а она видела его насквозь.

- Мне все ведомо, - перебила Панту. – И, что дружны вы давно. И, что на трон короля твоего чинуши посадили, а не сам он дорогу себе прорубил. Все ведомо. - Повторила она. - Что было и будет. А ты ли не слыхал? Сам по длинным языкам пришел. Много обо мне гаят. Было, слыхала я, баят, мол, сотню раз по сто жизней живала, да?

Мирк не стал отвечать. Нахмурился и помрачнел. Выходит, она и сама все знает. Знает, что новый Король убил старого. Знает, что велел казнить всех Шелестов Аренора. А раз знает, то зачем выспрашивает?

Крепко сжав рукоять меча, он вскинул голову и заглянул в рябое лицо старухи:

- Так ты поможешь?

Спросил – как вспорол себе горло, потому что не понимал уже, о какой помощи просит. Голос дрогнул в конце вопроса, безнадежно и трусливо упав до хрипа.

Панту долго смотрела то на него, то на книгу. Поглаживала сухими пальцами кожаный переплет, хмурилась и тяжело вздыхала.

- Помогу, - наконец проскрипела она.

Волна облегчения ударила Мирка, освежила:

- Тогда идем.

Но старуха лишь усмехнулась:

- Экий ты шустрый да вертлявый – как червяк. – Деловито подбоченилась. – Сперва дела сделать надо: долги раздать, знакомцев навестить. А уж опосля к Королю твоему.

Он с сомнением прищурился:

- А придешь ли? Путь неблизкий.

- То-то и оно, что неблизкий, - бабка поднялась из-за стола и прошла к старому закопченному очагу. – Ты, пойди, сам отдохни, мослы прогрей. А назавтра воротишься.

Мирк несмело приблизился.

- Так ведь… Через лес идти, через океан плыть. И в Дворцовый город кто тебя пустит?

Захлопав в ладоши, она громко рассмеялась:

- Что мне лес – живу в нем. А, коли море-окиян, так под водой пройду. - Затем замолчала и, глядя, как танцуют по бревенчатым стенам жуткие тощие тени, добавила. - Я всегда прихожу, когда нужна.

Мирк пожал плечами и стянул мокрый плащ. Поманил к себе напуганного мальчишку-слугу, сам устроился на широкой лавке у очага. Заложив руки под голову, он опустил тяжелые веки и с радостью подумал о том, что наконец нашел решение. Несколько месяцев он искал того, кто осмелится читать книгу Наймарана Ферса, но всякий раз терпел неудачу. После расправы, учиненной над Шелестами новым Королем, осталось немного желающих прикасаться к Книгам шороха. Люди боялись.

Сон навалился тяжелым душным мороком, и Мирк увидел тот день, когда сопровождал Гарона - своего друга, нынешнего Короля. Солнечный осенний день. В одной руке Гарон держал книгу, в другой сжимал окровавленный меч, а у ног его лежало тело старого короля. Свет лился через цветные витражи и лизал холодный гранитный пол. Мирк помнил, как страшную тишину разорвало эхо шагов, вбежали солдаты, зал наполнился чужими голосами.

Гарон медленно обернулся к ним, поднял клинок и провозгласил себя правителем.

Тогда Мирк ликовал, но спустя время много раз возвращался в памяти в тот день. Казалось, что-то укрылось от его взгляда - странные тени, маслянистые и густые, как тени этого дома, таились в углах, прятались за высокими колоннами.

Сквозь сон он потянулся к реальности, попытался открыть глаза и спросить о тенях старуху, но лишь пробормотал что-то невнятное.

- Спи-спи, да не думай о былом, - донесся до него голос Панту. - А ко двору прибудешь, так вели Королю, чтобы крепче на троне сидел, да не падал, покамест ожидает меня. А я приду. Всегда прихожу, когда нужна.

Первый месяц зимы.

– Не та!

Толстая книга с оглушительным хлопком ударилась о стену – угодила прямо в черное пятно на старинном гобелене. Словно выпотрошенная птица, плюхнулась на пол.

Аили с тревогой наблюдала, как старший брат выворачивает наизнанку родительские покои: в непонятной спешке опрокидывает сундуки, выдергивает из письменного стола ящики с документами отца, сбрасывает со стеллажей книги.

Не прошло и четверти часа с тех пор, как пожилой управляющий прервал её игру в саду и загнал в дом. Она не понимала, что происходит: никто ничего не объяснял, немногочисленные слуги торопливо собирали вещи и покидали поместье Ферсов. Иал метался по комнате как обезумевший, совсем не похож на себя...

И вдруг застыл.

Убрал с потного лба темные рыжие волосы и посмотрел на нее.

– Ты не видела её? – спросил, захлебываясь прерывистым дыханием. – Книгу отца.

– Нет, – неуверенно выдавила она, отступив назад, в густую тень.

– Ищи. Её срочно нужно найти.

И он вновь принялся шарить по шкафам, под кроватью и даже за тяжелыми плотными шторами.

Аили подошла к большому окну, не замечая, как тянется за ней тусклая пыльная тьма, живая, расплывается шире и обволакивает покои. Далеко внизу, где кончалась деревня, суетились люди: кровавым пятном к дому ползла угроза – солдаты в алых плащах. Личная стража нового Короля.

За спиной скрипнули тяжелые двустворчатые двери.

Она в испуге обернулась.

На пороге стояла маленькая женщина в зеленом дорожном платье, в сером, подбитом мехом, плаще.

Мать.

Бледнее обычного, на безмятежном прежде лице замерло непонятное Аили выражение. Губы плотно сжаты, взгляд прямой и твердый. Но безумный и такой больной.

– Сударыня... – Иал остановился и через мгновение бросился к ней. – Вы получили известия?

Она позволила себе слабую мягкую улыбку. Единственные утешительные слова, на которые способна немота. Взяла в тонкие холодные ладони лицо сына, будто заглядывала ему в душу. Часто казалось, что, не имея голоса, она умела говорить сердцем.

– Пора уходить?

Медленный кивок.

– А книга отца?

Покачала головой, опустив руки. Достала несколько конвертов из поясной сумки и передала Иалу.

– Что это? – он повертел письма, пытаясь разобрать почерк.

Осторожно коснулась одного из них.

"Читай", – услышала Аили и вздрогнула.

Будто черная тень за спиной шепнула ей на ухо.

Старший брат незамедлительно вынул письмо из вскрытого конверта и после долго вдумчиво читал, потирая короткую бороду.

– Его казнили... – прошептал едва различимо. Аили услышала, как что-то гулко всхлипнуло у него в груди. – А это... Его указания? – Спросил он, дрожащими пальцами сминая бумагу. – Это всё?

Снова медленный кивок.

Аили затаила дыхание. Казнили? Но кого? Не может быть, чтобы Иал говорил об отце. Она нервно закусила нижнюю губу, ожидая, что же произойдет дальше. Последние дни слуги и все взрослые члены семьи только и шептались, что о казнях и о восстании.

Снедаемая страхом и любопытством, Аили осторожно приблизилась, чтобы лучше видеть Иала, и впервые в жизни увидела на месте уважаемого старшего брата запуганного зверя, потерянного и неуверенного.

– А как же вы? – Иал не шевелился, ожидая от матери ответа.

Но она лишь перехватила письма и вложила их в нагрудный карман внутри его котты. Прижала хрустящие конверты к сердцу сына и улыбнулась еще шире, а глаза плакали без слез.

Оглянулась на дверной проем, указывая на избранный путь – покинуть поместье. И, проследив её взгляд, Аили заметила: в темноте длинного коридора стояла сморщенная коротконогая фигура. Незнакомая безымянная старуха в бесцветном дорожном плаще. Смотрела на них с чувством, полная древней, пронесенной через годы, скорби.

Иал тоже видел её.

– Кто это? – тихо произнес он.

Мать неопределенно повела плечами:

"Не важно".

– И что дальше? Мы увидимся?

Из глубины сада донеслись гневные возгласы и требования выйти из дома.

Аили в страхе вжалась в простенок – солдаты никогда не приносили в их дом ничего хорошего. Однажды пришли к отцу в зеленых плащах – с прошением вести допросы. Потом – с приказом вершить суд. В последний раз они были в красном и просто увели его.

– Явились, – нахмурившись, прохрипел Иал.

Стукнув длинной палкой по вытертому полу, внезапно оживилась старуха:

– Давай, Ирну. Кончай, и пора.

Ирну кивнула в третий раз. Вновь положила ладони на лицо сына и долго смотрела на него, не моргая, не дыша. Иал обнял её.