Багровая смерть

— Что за хрень? — У меня перехватило дыхание, воздуха не хватало, чтобы сказать что-то еще. Я даже немного вспотела.

— Не знаю, — прошептал он

На его лице проступили бисеринки пота. Пот должен был быть розовым от крови, но он был темным, скорее, красным, чем розовым. Одна капля этого кровавого пота скатилась по его лицу и привлекла мое внимание, и я заметила больше капель пота на его груди, словно он истекал кровью из сотен маленьких проколов, но это были поры его кожи. Он не был ранен, он не истекал кровью на самом деле. В поте вампира всегда присутствует немного крови, достаточно, чтобы сделать его розоватым.

Я смотрела, как кровь скатывалась по белоснежной коже Дамиана и знала, что что-то не так. В таких случаях принято кричать: «Зовите врача!» — но кого звать, если «болен» вампир? Поскольку они не могли болеть в привычном смысле этого слова, нашлось бы не слишком много врачей подходящей специализации.

Дамиан дотронулся пальцем до кожи и уставился на оставшуюся на нем кровь:

— Что со мной происходит, Анита?

— Не знаю, — ответила я.

— Ты некромант и мой мастер. Ты же должна что-то знать?

Я почувствовала небольшой всплеск гнева, но загнала его вглубь, ведь он прав.

— Да, должна, но не знаю, прости.

Он достал из ящика стола салфетки и начал вытирать пот. Ткань быстро намокала.

— Вот так же я сегодня проснулся от кошмара, Анита, мокрый от крови. Я поднял простыни и увидел, что Кардинал просто лежит в окровавленной постели, как труп.

Я уставилась на него, потому что никогда раньше не слышала, чтобы один вампир называл так другого.

— Дамиан… — я протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, утешить, но остановилась, прежде чем закончила жест; рукопожатие было достаточно захватывающим.

— Что бы со мной ни происходило, это становится хуже, Анита. — Он выбросил салфетки в мусорную корзину.

— Сначала мы поговорим с Жан-Клодом.

— А если и он не знает, что со мной, то что потом?

— Доживем — увидим, — ответила я.

— Если Жан-Клод не знает ответа, Анита, ты, я и Натэниэл должны укрепить нашу метафизическую связь.

— Даже если это будет стоить тебе Кардинал?

Он снял пиджак и держа двумя пальцами, отстранил от себя. Капли крови все еще блестели между его лопатками. Разве она не должна была впитаться в пиджак? Он повернулся, и я увидела кровавый пот на его лбу и груди.

— Кардинал сказала, что предпочла бы, чтобы у меня были кошмары тому, чтобы я спал с кем-то еще.

Он вытирал кровавый пот салфетками, пока они не превратились в кровавую массу.

— Я чувствую, как у меня течет по спине, — с отвращением проговорил он.

— Течет, но после рукопожатия я побаиваюсь к тебе прикасаться, — призналась я.

— Ничего личного, но я больше не хочу кровоточить, — ответил он.

— Возможно, Жан-Клод сможет помочь нам понять, почему мое прикосновение сотворило с тобой такое, — предположила я.

— Когда мы в следующий раз дотронемся друг до друга, он должен присутствовать.

— И Натэниэл, — уточнила я.

— И, может быть, немного охраны, — добавил он, выбрасывая еще одну порцию окровавленных салфеток в мусорку.

— А охрана к чему? — спросила я.

— В последний раз, когда со мной что-то пошло не так, Анита, я убивал невинных людей, просто забивал, как скот. Я не помню, как это делал, но я в это верю. Я был хуже только что пробудившегося вампира, скорее походил на одного из этих вурдалаков, так и не вернувших разум.

— У тебя не было раньше никаких из этих симптомов?

— Нет, ни кошмаров, ни пота, ни скачков силы, лишь жажда крови.

— Тогда это другое, Дамиан.

— Так ли это?

— Ты сам сказал: симптомы отличаются.

— Полагаю, да.

— В тот раз ты просто слетел с катушек.

— Я не сходил с ума, Анита. Ты отрезала меня от связи с тобой, и вместо того, чтобы умереть окончательно и бесповоротно, я, будучи достаточно старым, или достаточно сильным, потерял рассудок.

— Дамиан…

— Я знаю, что в этот раз ты не отсекла меня от своей силы как мой мастер, Анита, но ты все еще дистанцируешься от меня.

— Потому что об этом меня попросили вы с Кардинал.

— Попросили, но я не осознавал, как сильно буду тосковать по связи с тобой и Натэниэлом.

— Мы втроем никогда не были так уж близки.

— Не были, но почему-то я чувствую нужду в вас обоих.

Поскольку несколько месяцев назад Натэниэл сказал почти то же самое про Дамиана, я не знала, что сказать. Я не так сильно скучала по Дамиану, как мой третий жених.

— Я сделаю, о чем ты просишь, Дамиан.

— Может, я нежеланный, — отозвался он.

— Что это значит?

— Это значит, что я одинок.

— Ты живешь и работаешь с Кардинал и ты влюблен в нее.

— Я знаю.

Я хотела спросить: «Тогда как ты можешь быть одиноким?» — но не была уверена, как это сделать. Он сказал это сам.

— Я думал, быть влюбленным означает, что ты никогда больше не будешь одинок, что это будет подобно возвращению домой во всех смыслах этого слова.

— Примерно так и есть, — ответила я, не удержавшись от улыбки.

Он покачал головой:

— Эта улыбка на твоем лице, именно так я хотел себя чувствовать, но с Кардинал все не так, больше нет.

Я не знала, что на это ответить, поэтому сказала:

— Кровотечение почти остановилось.

— Просто чудесно, я прекратил истекать кровавым потом второй раз за день.

Он выбросил последнюю окровавленную салфетку в маленькое мусорное ведро и повернулся ко мне с рассерженными глазами:

— Жан-Клод сказал, что, если я снова свихнусь, он будет вынужден меня убить.

— Я помню, — отозвалась я.

— Ты не можешь снова позволить мне причинить боль невинным людям, Анита.

— Я знаю, — повторила я.

— Я сказал Кардинал, что со мной что-то не так в последнее время, и честно говоря, я думаю, она предпочла бы видеть меня мертвым, чем с кем-то еще. Разве это любовь, Анита? Как она может предпочесть, чтобы я был сумасшедшим и был убит как животное, вместо того, чтобы я спал с другими людьми?

И снова у меня не было хорошего ответа, поэтому я промолчала. Редко такое случалось, чтобы мне нечего было сказать.

— Ответь мне, Анита. Как это может быть любовью?

Конечно, не каждый позволит тебе просто промолчать, иногда люди требуют большего, даже если хорошего ответа нет.

— Я не знаю, Дамиан.

— Ты не знаешь или знаешь, что это не любовь, а одержимость?

— Поскольку Кардинал считает меня той другой женщиной, я бы предпочла это не комментировать.

— Та-Что-Меня-Создала не понимала любовь, но понимала, одержимость кем-то. Она находила кого-нибудь из заключенных или охотников за сокровищами, приходивших в замок. Пища приходила сама, как доставка пиццы. — Он рассмеялся, но это был плохой смех, такой, от которого хочется поежиться или расплакаться. — Она выбирала одного особенного человека, чтобы дразнить, мучить и возможно трахаться. Иногда они думали, что она их любит, но это был тот вид страсти, который ученые испытывают к насекомым, настолько красивым, что их можно убить, набить и воткнуть булавку.

Я боролась с собой, чтобы не поправить его, мол, из насекомых не делают чучела, и еще чтобы не уточнить, действительно ли Та-Что-Его-Создала набивала из жертв чучела и пришпиливала для коллекции. Ни один подобный комментарий не убрал бы боль из его глаз, поэтому я промолчала. Я учусь.

— Ты не можешь приравнивать к ней Кардинал, — сказала я наконец.

— Почему нет? Может, после стольких веков с Той-Что-Меня-Создала одержимость — это все, что я понимаю? Что, если именно это я увидел в Кардинал? Что, если годы пыток сделали так, что я принимаю того, кто хочет мной обладать, за того, кто хочет меня любить?

— Даже не знаю, что и сказать, Дамиан, кроме того, что это, пожалуй, находится высоко по моей психотерапевтической шкале и смахивает на вопрос к дипломированному специалисту.

— Может, так оно и есть, — кивнул он.

— Во сколько ты сегодня заканчиваешь? — спросила я.

— За два часа до рассвета.

— Вы с Кардинал живете в «Цирке», так что ты поедешь туда в любом случае. Увидимся за час до рассвета.

— Не много у нас будет времени.

— Я введу Жан-Клода и Натэниэла в курс дела, так что нам немного нужно будет объяснять.

— Часа все-таки недостаточно, чтобы решить неразрешимую проблему, — сказал он.

— Жан-Клоду не приходится умирать на рассвете, если я к нему прикасаюсь, а ты и вовсе не умираешь, так что времени у нас больше, — ответила я.

Дамиан задумался над этим, затем кивнул и повесил пиджак на спинку кресла, освободив руки. Он стоял, обнаженный до пояса, если не считать крови, которая начала высыхать на его спине.

— Светлая сторона этой проклятой спячки, — откликнулся он.

— Большинство вампиров немного побаивается ежедневного мига смерти, — сказала я.

— Думаю, часть меня почувствует облегчение от окончательной смерти.

— У тебя суицидальные мысли? — спросила я, потому что нужно спросить, в противном случае ты просто не хочешь знать.

— Нет, я был воспитан в вере, что смерть на поле боя дарует лучшее посмертное существование, и я сражался, когда Та-Что-Меня-Создала забрала мою жизнь.

— Ты имеешь в виду Вальхаллу и все такое.

— Да, Вальхалла и все такое, — ухмыльнулся он.

— Так ты посчитал тот раз как настоящую смерть и теперь не будешь учитывать смерть в состоянии вампира? — уточнила я, потому что я была собой и хотела знать.

Он покачал головой:

— Та-Что-Меня-Создала убила меня, Анита. В этом нельзя ошибаться.

Я не была вполне согласна с его определением жизни и смерти и того, когда он был убит, но если это давало ему чувство комфорта, кто я такая, чтобы спорить? Я верила в Небеса, а разве Вальхалла для Дамиана не то же самое? Если нет, то это вопрос к священникам, а я не один из них, так что я позволила Дамиану оставаться в своей зоне комфорта, а я осталась в своей.

— Тогда увидимся позже, — сказала я.

— Я не могу пойти работать в таком виде, — отозвался он. — Я пахну свежей кровью и потом. Это омерзительно.

— Не заметила, что ты плохо пахнешь. Может, просто помоешься в ванной здесь? — предложила я.

— Ты не подходила достаточно близко, чтобы понюхать мою кожу, — сказал он.

— Ты только что сказал, что не хочешь, чтобы я приближалась, раз ты покрылся кровавым потом всего от одного прикосновения.

— Сказал, — вздохнул он.

— Отправляюсь в «Цирк Проклятых». Я заставила себя ждать.

— Можно, я с тобой? Мне нужно принять душ и переодеться.

— Ты летаешь лучше практически любого известного мне вампира. Тебе не нужна машина.

— Мне сегодня не по себе, Анита. Я бы предпочел машину.

— Как ты без нее вернешься?

— Мы с Кардинал ездим по очереди, и тебе это известно.

— Прости, ты прав. Знаю.

— Слушай, если не хочешь меня подвозить, так и скажи.

— Я не уверена, что мы с тобой вдвоем в машине — хорошая идея, пока не выясним, почему рукопожатие заставило тебя истекать кровью.

Он сделал большой вдох и медленно выдохнул. Дышал ли он больше, чем обычно для него и других знакомых мне вампиров, или я просто сильнее это осознавала? Я чуть было не спросила, но передумала. Спрошу попозже Жан-Клода, после встречи с Дамианом.