Багровая смерть

11

Душ в нашей комнате был достаточно большим, чтобы вместить всех троих и место еще останется. В нем было множество насадок для душа; на самом деле вода шла со стольких сторон, что когда я был в нем одна, то включала часть из них. Ну ладно, я включала одну, но Натэниэл смотрел на душ иначе. Ему нравились все насадки для душа и так много барабанящей и струящейся воды, как только возможно. Он распахнул навесную стеклянную дверь, прошел внутрь и начал включать воду. Он даже не потрудился снять шорты. Он отрегулировал смеситель, чтобы вода была чуть прохладнее, затем встал так, чтобы холодная струя не попадала на него. Он дал воде стечь, возвращаясь к нам.

— На нас слишком много одежды, — указал он.

— Думаю, ты здесь единственный эксгибиционист, — сказала я.

Он покачал головой.

— Анита, дело не в эксгибиционизме. Мы здесь только втроем. Нормально, если мы увидим друг друга голыми.

Голос Дамиана был мягким и печальным, когда он произнес:

— Мы не видели друг друга голыми с той первой ночи, когда Анита связала нас с собой как слуг.

— Это не совсем так, — возразила я.

— Ты часто выдела голым Натэниэла, — сказал Дамиан и улыбнулся. — Все мы видели, как он бродил тут голым.

— Я оборотень. Никто из нас не любит одежду.

— Мика надевает одежду, выходя из комнаты.

— Это просто любезность, — с улыбкой сказал Натэниэл и поиграл бровями.

Я рассмеялась, частично от его подачи, а частично от чего-то, близкого к счастливому смущению.

— Остальные из нас ценят его предупредительность, — отметил Дамиан.

Я посмотрела на него, ожидая увидеть улыбку, но он был серьезен.

— Мика хорошо оснащен, но не пугающе велик.

Дамиан поднял бровь.

— Ой, да ладно, — сказала я.

— Анита, если ты думаешь, что Мика не пугающе велик, то слухи о том, что ты любишь по-настоящему хорошо оснащенных мужчин, должны быть правдивыми.

— О, это не слухи, — улыбнулся Натэниэл.

Дамиан кивнул.

— Я так и подумал.

Он выглядел гораздо более несчастным, чем должен быть от этих новостей.

— Я не зациклена на размерах, — сказала я. — Мастерство тоже имеет значение.

— Да, да, это точно, — подхватил Натэниэл, обнимая меня, и наши лица стали достаточно близки для поцелуя. Было бы романтичнее, если бы мы не были покрыты кровью, но возможность смотреть в его глаза с расстояния в пару дюймов делала это не таким важным, как могло бы. Он улыбнулся той откровенной улыбкой, которая говорила, что он думает о тех шалостях, которые может со мной вытворить. Это заставило меня улыбнуться в ответ с моей версией этого взгляда.

— Мне жаль, что я не соответствую, Анита, — сказал Дамиан.

Это нас испугало, и мы обернулись к нему, все еще обнимаясь.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила я.

— Если ты имеешь в виду в сравнении с Микой, то никто из нас не может с ним сравниться, кроме, может, Ричарда.

— Поверь мне, Дамиан, в постели есть гораздо больше того, что мне нравится, кроме размера.

Он посмотрел в пол и сказал:

— Тогда мне еще больше жаль, что я разочаровал тебя в остальном.

Мы с Натэниэлом переглянулись. Он чуть пожал плечами и отпустил меня, чтобы я могла подойти и встать перед Дамианом. От моего прикосновения к его руке он вздрогнул, будто я причинила ему боль.

— Дамиан, ты… — я пыталась придумать, как это сказать, потому что если я недопоняла и скажу неправильные вещи, то я могу наградить его комплексом, которого у него еще не было.

Натэниэл помог мне:

— Ты думаешь, что Анита не вернулась к сексу с тобой из-за того, что была недовольна тобой?

Дамиан вроде как кивнул, все еще избегая зрительного контакта. Его зеленые глаза поднялись достаточно, чтобы увидеть мое лицо и то, что он увидел, заставило его всмотреться в меня. Должно быть, я выглядела настолько же удивленной, насколько чувствовала себя. Наконец я подобрала слова и сказала:

— Дамиан, я клянусь, что твое умение, или его отсутствие, или что-то еще в тебе не было причиной того, что я не рассматривала тебя как к любовника.

— Она не имела в виду, что у тебя мало умений, — объяснил Натэниэл.

Я взглянула на него и снова посмотрела на вампира перед собой.

— Нет, разумеется, нет.

— Тогда почему ты после всего отрезала меня от части своей жизни?

— Не знаю, кроме того, что почти подавляющим было осознать, что у меня есть вампир-слуга, а это должно было быть невозможным, и зверь зова, что могло бы произойти, только будь я вампиром.

— Помнишь, она, вообще не имела со мной секса в ту ночь, — напомнил Натэниэл.

— Ты еще несколько месяцев после этого не был моим любовником, — уточнила я.

— Почти год, — согласился он.

Дамиан выглядел потрясенным.

— Но к тому времени ты уже несколько месяцев жил с Анитой.

— Оглядываясь назад, могу сказать, что это выглядит глупо, но я была твердо намерена не делать Натэниэла своим бойфрендом.

— Почему? — спросил Дамиан.

— Сложно объяснить, — ответила я, — но в тот момент это имело для меня смысл.

— То, что она позволила мне переехать и быть частью ее жизни без секса, помогло мне начать осознавать себя личностью. До Аниты я думал, что все, что я могу предложить другим — это мои умения в постели и моя красота.

— Хочешь сказать, неимение секса было хорошим опытом? — спросил Дамиан.

Натэниэл улыбнулся.

— Тогда это сводило меня с ума, но теперь я сказал бы, что да, потому что я смог увидеть, что Анита ценит меня, заботится обо мне безо всякого секса. Благодаря этому я начал понимать, что во мне, возможно, есть что-то большее, чем секс и неплохой вид без одежды.

Дамиан посмотрел на меня.

— Ладно, я задам вопрос, задавать который боялся: почему я оказался единственным мужчиной, с которым ты имела секс однажды, а потом больше не хотела этого никогда?

— Это не так. Я всего однажды питала ardeur на Байроне!

— Хорошо, почему я единственный мужчина, который предпочитает женщин, с которым ты спала всего раз?

Я попыталась придумать ответ, потому что его у меня не было.

— Я не знаю.

По лицу Дамиана было видно, что он мне не поверил.

— Всякая женщина знает, почему не хочет мужчину.

— Я старалась не спать ни с кем, не забыл? Ни с Жан-Клодом, ни с Ричардом, ни с Натэниэлом. Думаю, единственные двое, с кем я переспала при первой встрече, а затем продолжила заниматься сексом — это Мика и Никки.

— Ты переспала с Сином при первой встрече, — напомнил Натэниэл.

Я покачала головой:

— Это другое. Мать Всея Тьмы трахнула мозги нам обоим и попользовалась им, как и остальными вертиграми, которых она выбрала как своего рода отвлечение, чтобы я не вмешивалась в ее планы.

Дамиан спрашивал меня, почему я, в конце концов, отправилась к психотерапевту; я не хотела отвечать, потому что с Синриком — Сином — у меня были все возможные проблемы. Я думала, дело в его возрасте, ему было шестнадцать, когда мы встретились, и восемнадцать, когда он переехал к нам, но, в конце концов, я осознала, что дело не в разнице в возрасте. Дело в том, что нашу первую ночь я воспринимала как изнасилование. Все вертигры, которые были с нами той ночью, стали напоминанием, что Мать Всея Тьмы практически изнасиловала всех нас. Она воспользовалась нашими телами, чтобы сделать это, но никто из нас на это не соглашался. Криспин и Домино были примерно моих лет, один чуть младше, другой чуть старше, но я не сделала ни одного из них своими основными любовниками. От случая к случаю я питала на них ardeur, но в конечном итоге с ними были те же проблемы, что и с Сином; все они напоминали мне о той ночи. Они напоминали мне о потере контроля, лишении выбора, о пробуждении на следующее утро в кровати с незнакомцами, имена которых я едва знала, и с осознанием того, что у нас была оргия. Домино и Криспин нашли другие интересы, но не Син. Он оказался единственным, кто упорно старался строить свою жизнь со мной, несмотря на то, что я находила причину за причиной, чтобы отвергнуть его. Он был шестнадцатилетним девственником, когда Мамочка Тьма трахнула нам обоим мозги и использовала мое тело для его первого раза. Это принесло мне кучу проблем, и я не знала, что делать с Синриком, а он тогда еще решил, что его будут называть Син — Грех. Это было как соль на рану.

— То, о чем ты думаешь, не может быть хорошим, — сказал Дамиан.

— Ты был по-настоящему откровенен со мной, Дамиан, так что я тоже попытаюсь. Ты спрашивал, почему я, в конце концов, обратилась к терапевту. Правда в том, что я сделала это из-за Синрика, то есть Сина. Я все еще воспринимаю нашу первую ночь как изнасилование. Наши тела были там, но это было так, будто Мать Всея Тьмы использовала нас обоих. Одна из причин того, что я решила меньше привязываться к нему или разорвать ту привязанность, которая между нами возникла, — это то, что он напоминал мне о той ночи.

Дамиан открыл рот, как будто хотел что-то сказать, закрыл его и наконец произнес:

— Это было честно.

— Слишком честно для тебя?

— Нет-нет, просто мне действительно жаль, что ты чувствуешь себя… жертвой той ночи. Я не понимал, что ты воспринимаешь это как… ну, вот так вот.

— Ты можешь сказать это слово, Дамиан. Ты не понимал, что я отношусь к этому как к изнасилованию.

— Я мужчина и при жизни я был викингом. Я действительно не могу так просто сказать это слово, Анита.

— Я понимаю мужскую точку зрения, но я не могу подумать по-другому. Думаю, тогда ты не считал это неправильным.

— Не уверен, правильные или неправильные, но мы по своей культуре были налетчиками. Мы не просто насиловали. Мы похищали людей и приводили к себе домой или продавали в рабство другим, так что другие могли насиловать их. Одной из самых тяжких вещей в жизни в этом столетии оказалась возможность оглянуться назад, посмотреть на то, что я делал сотни лет назад и жить с тем, что я делал.

— Ты не думал, что это неправильно?

— Не тогда, когда делал это, нет, и если ты попросишь меня объяснить, тебе не понравится ни один из ответов. Кардинал не понравились.

— Я не она.

— Нет, но ты современная женщина, которая воспринимает свое тело своим. Ты не считаешь себя принадлежащей никому, кроме себя, и уж тем более ни какому-то мужчине. Ты просто не можешь понять, насколько отличалось большинство культур в своем отношении к женщине тысячу лет назад.

— Я получила некоторые воспоминания Жан-Клода из времени в пару сотен лет назад.

— Но его вырастили мать и сестры, а потом его нашла аристократка, чтобы он стал компаньоном для ее сына и наследника. Он столетиями был частью двора Белль Морт. Она была абсолютно своей собственной женщиной. Он провел века в окружении сильных женщин. Я — нет, не до тех пор, как Та-Что-Меня-Создала забрала меня. Она — зло, такое, что фильмы ужасов нервно курят в сторонке, но она правитель для всех, кто рядом с ней.

— Так ты говоришь, Жан-Клод не разделял господствующего отношения к женщинам, поэтому не мог дать увидеть его мне.

— Именно.

— Мы спустим всю горячую воду, — прервал нас Натэниэл.

Мы посмотрели на него, как будто забыли, откуда идет горячий пар.

— Если мы собираемся продолжать болтать, я выключу и сохраню до тех пор, пока мы на самом деле не соберемся мыться, — добавил он.