Багровая смерть

9

Дамиану хотелось узнать, стал ли он внезапно одиноким вампиром или все еще состоит в отношениях. Он чувствовал, что ему нужно знать, поэтому мы сначала отправились в его спальню. Если Кардинал окажется в постели, то мы вернемся принимать душ к нам с Натэниэлом. Мы впятером стояли посреди комнаты Дамиана. Ночник светился радом с идеально убранной кроватью. На ней, задрапированной тюлем, было покрывало с цветочным узором. На полу лежал большой ковер, покрытый огромными цветами, похожими на ромашки. Стены украшали картины, изображавшие цветы в вазах, цветущие луга, маленькую девочку с букетом. В этой переполненной цветами, чересчур женственной комнате, не было и следа Кардинал. Я знала, что ее гроб стоял в одной из предназначенных для этого комнат, так что здесь ей некуда было бы спрятаться. Она была бы либо в кровати, либо под кроватью, либо в ванне. Нет ни одного знакомого мне вампира, который с охотностью завалился бы спать в ванну, так что…

— Мне жаль, Дамиан, — этого было недостаточно, но я не смогла придумать, что еще сказать.

Натэниэл обнял его, и Дамиан обнял его в ответ с таким выражением, словно в действительности даже не видел.

Бобби Ли и Каазим заняли позиции, с которых могли видеть дверь. Они были настольно пусты, насколько могли, отгородившись от эмоционального момента. Обычно от Бобби Ли было больше помощи, но наверное, на тот момент он был переполнен собственным эмоциональным дерьмом, и на что-то еще не осталось сил.

Я ожидала, что Дамиан будет разбит или закричит, или отправится искать Кардинал, но он не сделал ничего из этого. Вместо этого он заявил:

— Ненавижу, что она сотворила с моей комнатой. Терпеть не могу это покрывало, — он шагнул внутрь, сорвал его с кровати и швырнул на пол.

— Ненавижу эти картины! — он схватил ту, которая выглядела как плохая имитация Подсолнухов Ван Гога, и швырнул ее через комнату, как фрисби.

— Ненавижу эти коврики!

Он поднял самый большой и потащил за собой, как шлейф на каком-то невозможном вечернем платье. Распахнув дверь, он выпихнул его наружу, следом полетело покрывало. Простыни под ним были розовыми, но я удержалась от слов, что могли бы добавить эмоций в данный момент.

Он захлопнул дверь и провозгласил:

— Я ненавидел цвета, что она выбирала, беспорядок, в который она приводила мой гардероб и то, что ее одежда всегда была важнее моей.

Он прошел к гардеробу, в дальней стене, и раздвинул двери. Я думала, он собирается выбросить ее одежду вслед за ковром и покрывалом, но когда он открыл дверь, он замер перед ней.

— О Боже, — произнес он.

Я подошла к нему, надеясь, что он обнаружил Кардинал, «спящую» в шкафу. Может, она просто спряталась, чтобы посмотреть, что он станет делать; я знавала людей, которые творили такие вот глупости, так почему бы и вампиру так не поступить? Но когда я смогла заглянуть в гардероб, там не просто никого не было — там не было большей части одежды. Я поняла, что ее вещи исчезли.

— Она и правда ушла, — сказал Дамиан, и гнев сменился горечью, чувством утраты, возможно, раскаянием, — всеми теми эмоциями, которые настигают тебя после разрыва, и особенно — сразу после него. Хотя я полагала, что это середина.

— Мне жаль, Дамиан.

— Нам обоим жаль, Дамиан, — повторил за мной Натэниэл.

— Как и мне, но я действительно ненавижу то, что она сотворила с моей комнатой, моим личным пространством. Как будто здесь все для нее, а я не имел значения.

— Ты имел для нее значение, Дамиан.

— Кто-то из вас позволил бы кому-нибудь превратить свою спальню в цветочный кошмар? — спросил он, глядя на меня, и по его выражению я поняла, что ложь — не вариант.

— Я бы не позволила.

— Я бы разрешил, когда был моложе, но не сейчас, — ответил Натэниэл.

— Так почему я дал Кардинал так поступить?

— Не знаю.

— Вот и я тоже, — сказал он, все еще глядя в почти пустой шкаф.

— Где твоя остальная одежда? — спросила я.

— В помещении глубже под землей. Мне пришлось переодеваться для работы на складе, потому что ей нужно было место для своих вещей, — коснулся он пустых вешалок.

— Мы пойдем мыться в свою комнату. Дадим тебе побыть самому.

— Не надо, Анита.

— Не надо чего?

— Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Сейчас день, я проснулся и боюсь снова уснуть. Я весь в собственной крови и… я боюсь того, что со мной происходит. Даже если бы Кардинал была здесь, она не смогла бы мне помочь. Вот почему я пошел к тебе и Жан-Клоду: со мной что-то не так, и если мы в ближайшее время не поймем, в чем дело, я боюсь того, что может случиться.

Натэниэл обнял его первым, но я подошла и добавила свои объятия:

— Я знаю, ты боишься, что потеряешь контроль, как это было раньше, но в тот раз это случилось по моей вине. Больше я не отсеку тебя от себя метафизически, обещаю.

— Мы оба рядом, — добавил Натэниэл.

Он стиснул наши руки чуть сильнее, чем я.

— В прошлый раз я зверски убил невинных людей. Я не помню, как делал это, но я помню, что был покрыт кровью, как сейчас, а еще я помню, как попытался убить своих друзей. И вот — я снова весь в крови, и не знаю почему!

— Все будет в порядке, Дамиан, — произнесла я.

— Ты не можешь этого знать. Что бы это ни было, оно становится хуже, Анита. Я пропотел таким количеством крови, что ее хватило, чтобы кровать промокла насквозь. Я никогда не слышал, чтобы с вампирами такое происходило, — он слегка встряхнул меня, а его руки сжимали нас слишком крепко.

Я положила свои руки на его, частично для того, чтобы прикасаться к нему, а частично — чтобы попытаться хоть немного контролировать ситуацию.

— У нас сейчас много старых вампиров, Дамиан. Кто-то из них может что-нибудь знать.

— Каазим не вампир, но он провел с вампирами века, — подал голос Бобби Ли.

Мы перевели взгляд с Бобби Ли на Каазима, тихо стоявшего у двери. Дамиан отпустил нас достаточно для того, чтобы я повернулась к этому парню.

— Что скажешь, Каазим? Ты когда-нибудь слышал о вампире, который так сильно потел кровью?

— От кошмаров — нет.

— А от чего-то другого? — не унималась я.

Мне показалось, что он снова улыбнулся, но в тени было сложно сказать. Он выбрал идеальное место, чтобы быть максимально невидимым; у него были века практики.

— Да.

— Расскажи нам, — попросил Дамиан.

— Я не отвечаю слуге своей королевы.

Дамиан нахмурился, и я ощутила его гнев, пронесшийся через нас обоих, а потом он стал холодным и неподвижным, эмоции не столько утихли, они просто ушли. Я никогда не понимала, как он это делает, но знала, почему. Та-Что-Его-Создала использовала против людей все их эмоции, и чтобы спастись, он был вынужден научиться прятать их под ледяным спокойствием, которое он и разделил со мной. Иногда я думала, что его спокойствие помогает мне так же сильно, как и психотерапия.

— А как насчет домашнего питомца королевы? Мне ты ответишь? — спросил Натэниэл.

Каазим слегка улыбнулся:

— Если это все, чем ты являешься, то нет, я тебе не отвечу.

— Тогда отвечай своей королеве, — сказала я, но в моем голосе прозвучало некоторое количество недовольства от того, как он пренебрег остальными. Я не была так уж хороша в сокрытии эмоций.

Он чуть поклонился и ответил:

— Как прикажет моя королева, — но это все, что он сказал.

— Ты хочешь, чтобы я из тебя все клещами вытягивала?

— Я отвечу на любой прямой вопрос, который ты задашь, моя королева.

— Могу я напомнить, что я просто Анита, когда мы тренируемся в зале, а ты просто ответишь мне как друг?

Я не могла понять его выражение из тени. Я просто знала, что раньше такого не видела.

— Ты называешь меня другом?

— Я знаю, мы не выпиваем вместе, и не смотрим одни и те же фильмы, но да.

— Мы не друзья, Анита. Не в таком смысле.

— Ладно, значит — товарищи по работе, — кивнула я.

Он немного обдумал это и ответил:

— Я понял, что ты имеешь в виду. Ты хочешь сказать, что мы друзья во время работы, но как мы можем быть друзьями, если я твой телохранитель?

— Я дружу со многими своими стражами, — отметила я.

Он улыбнулся настолько широко, что я заметила блеск улыбки даже в тени.

— Не думаю, что мы будем когда-нибудь настолько дружны.

— Я не имею в виду такой вид дружбы, — рассмеялась я. — Скорее, как у меня с Клодией, или Бобби Ли, или Фредо, или Лисандро, или Пепитой, Пепе.

Он вновь кивнул.

— Товарищи по работе, — мягко произнес он.

— Ага.

— Как королеве я должен дать тебе припереть меня к стенке и задать правильные вопросы. Мой мастер сказал мне поступать так, когда ты спрашиваешь об определенных вещах.

— Почему Билли сказала тебе скрывать что-то от меня? — Билли было сокращением от Билквис, хотя она поставила меня в известность, что иногда она откликается на Квинни. Билли мне нравилось больше.

— Мотивы моего мастера мне не известны.

То есть он не может или просто не станет раскрывать мне ее мотивы. Великолепно. Я продолжила:

— Но если мы друзья, ты можешь просто помочь мне помочь Дамиану?

Он кивнул:

— Прошло много времени с тех пор, как кто-то просил меня о чем-либо во имя дружбы, Анита, очень долгое время.

— Сочувствую.

— Отчего же?

— У каждого должны быть друзья.

Он снова улыбнулся, но я не могла видеть его глаза и не знала, была ли эта улыбка счастливой или скрытной.

— У Арлекина нет друзей, Анита. А у животных Арлекина тем более.

— Я сделала все возможное, чтобы искоренить двойные стандарты, которые старые вампиры применяют к своим зверям зова.

— Вы с Жан-Клодом сделали многое, чтобы помочь нам.

Дамиан держал мою руку в своей, но сделал шаг по направлению к другому мужчине:

— Помоги мне, Каазим. Помоги мне либо потому что Анита твой друг, либо потому что она твоя королева.

— Ты слуга. Я не отвечаю слугам.

— Каазим, что с тобой и многими из Арлекина? Вам всем, похоже, не нравится Дамиан. Почему?

— На это и я могу ответить, — напомнил о себе Бобби Ли.

— Ну так ответь, — подбодрила его я.

— Арлекин — старые вампиры. Это значит, что они думают, что люди-слуги — низшие существа, а Дамиан — напоминание, что для тебя все они — слуги. Им такое очень не нравится.

— Это понятно, но почему Каазим и другие оборотни тоже имеют такие проблемы?

— Все они относятся к любым человеческим слугам Арлекина как к низшим существам, потому что очень немногие из них были достаточно хороши в бою на фоне вампиров и оборотней Арлекина.

— Я заметила, что почти никто из вампиров Арлекина не имеет слуг-людей.

— Люди слишком хрупки для нашего мира, — сказал Каазим.

— Хочешь сказать, для мира Арлекина?

— Да.

— Дамиан — вампир-слуга, а звери зова Арлекина имеют по одному вампиру, который выше них, — добавил Бобби Ли.

— Думаю, это имеет смысл.

— Тогда чувствуй превосходство по отношению ко мне, — вмешался Дамиан. — Но если тебе известно что-то, что может объяснить, что же со мной творится, прошу, поделись.

Каазим достаточно выступил из теней, чтобы я увидела замешательство на его лице:

— Разве тебя не беспокоит, что я отношусь к тебе как к низшему, потому что Анита заставила тебя быть ее слугой?

— Нет.

— Потому что тебя не интересует мое мнение, — голос Каазима стал злым. Первое дуновение его зверя дохнуло по комнате, как будто кто-то на секунду открыл печь.