Мия

Хранитель холмов

Холмы казались седыми от бесконечных зарослей степной полыни. Ее терпкий запах пропитал эту землю, и Мии казалось, что даже небо пахнет травянистой горечью. Бескрайними волнами уходили они вдаль, теряясь где-то на горизонте. Мия шла в полынном лабиринте. Сначала она еще чувствовала спиной взгляд Эльмара, оставшегося в лодке, потом перестала думать и о нем. Весь мир будто стал чуть менее осязаемым, будто его прикрыли полупрозрачным платком, заглушив краски и звуки. Даже солнце светило вполсилы, а небо, которое в городе было ярко-синим сегодня, здесь казалось серым. Вдруг Мия поняла, что уже какое-то время рядом с ней кто-то идет. Она оглянулась, но никого не было. Это странное и пугающее чувство чьего-то присутствия не удивило ее, а, скорее, настроило на нужный лад. Она знала, зачем она здесь. И она не удивилась, когда ее несуществующую тропинку перегородил огромный валун, а из-за него вышел Арс.

В первую минуту она его не узнала. Его русые волосы поблекли, будто кто-то очень долго тер их щеткой и едким мылом, черты лица заострились, и совсем другим стал взгляд. Человеком, пережившим за зиму десятки войн, казался он сейчас. Костюм агиба сменила просторная рубаха до пят из какого-то грубого полотна такого же цвета, как и полынь. Арс помогал идти худому старику, такому древнему, что он казался ровесником этой земли.

– А-а-а, – протянул старик, глядя под ноги, – у нас гости, Хранитель.

Арс молча кивнул, а старик поднял глаза.

– Эверин! Эверин!

– Я не Эверин. Меня зовут Мия. А Эверин Току, если вы о ней, – моя бабушка. Точнее, прабабушка. Вы знали ее?

Старик не ответил. Он смотрел на Мию, и ей казалось, будто он высекает на своем сердце ее образ, всю ее, как она есть: с ее волосами, цветом глаз и овалом лица, ее сомнениями, страхами, ее храбростью, ее мечтами. Так неведомый художник высек на стене приюта далекое море. Старик поперхнулся и закашлялся. Он никак не мог остановиться, и Арс бережно посадил его на землю, привалив спиной к валуну.

– Все, – прохрипел старик, выравнивая дыхание. – Теперь уж точно все, Хранитель. Она пришла.

– Это Мия, Дьенто. Она обычная девочка с Побережья.

– Много ты знаешь, Хранитель! – засмеялся старик и погрозил Арсу пальцем, сухим, как веточка дерева. – Тебе еще учиться и учиться. Поговори-ка с ней, а я послушаю.

Арс поднялся, посмотрел на Мию. Все обвинительные речи, которые она готовила, когда представляла, что придет сюда, давно вылетели у нее из головы. Она думала только о том, почему он так странно одет, и почему старик зовет его Хранителем, и если уж он жив, то почему торчит тут, а не спасает их, не ищет?

– Ты пришла за книгой? – спросил Арс.

– Я пришла за тобой.

Арс вздрогнул, губы его задрожали, будто он собирался заплакать и с трудом сдерживается.

– Поздно, – вместо Арса ответил старик. – Уже поздно. Забирай книгу и уходи. Ты ведь за ней пришла на самом деле?

– Это моя книга!

– Она не твоя.

Мия смутилась.

– Ну да, она не моя, она моего деда. Но я взяла ее без спроса и должна вернуть на место.

– И уж точно не твоего деда, девочка, – хмыкнул старик. – Это ничья книга, но, ты права, любой может сделать ее своею, было бы желание. Твой дед не очень-то хотел, скажем прямо. А твоя бабушка… как ее зовут?

– Элоис.

– Элоис, Элоис, Элоис… – Он повторил бабушкино имя несколько раз, так и эдак, будто никак не мог насытиться его звучанием. – А Элоис… очень трудно всю жизнь любить и притворяться, что не любишь. Твоя бабушка так долго и яростно отрицала любовь в своем сердце, что, когда вдруг очнулась и захотела поговорить с книгой, та ее просто не узнала. И не открылась ей.

– Моя бабушка очень хорошая, она…

– Я знаю, девочка, – сказал старик, и такая горечь прозвучала в его голосе, что полынь в сравнении с ней показалась бы медом. – Она очень хорошая, она самая прекрасная на этой земле. Я знаю. Но она не захотела быть той, кем должна была быть. Как и ее мать. И поэтому и у той, и у другой такая огромная, такая незатягивающаяся пустота внутри. Так бывает со всеми, кто отказывается от любви, или своего дара, или не может найти свое предназначение. Они заполняли эту дыру, как могли, каждая на свой манер, и к слову сказать, у твоей бабушки это получается гораздо лучше, чем у ее матери.

– Откуда вы все это знаете? Про бабушку, про Эверин Току и про меня? Про книгу?

– Отдай ей книгу, – велел он Арсу и, видя, что тот не двигается с места, сказал: – Отдай. Ты должен. Да и ни к чему она тебе, поверь.

Арс ушел за валун, а старик поманил Мию, чтобы она приблизилась.

– Ты сильная, Мия. Ты гораздо сильнее и своей бабушки, и Эверин. Ты справишься.

– Справлюсь? С чем?

– С книгой. С даром. Он хороший, твой дар. Сильный и ясный. Непростой, это точно, но простых даров и не бывает, ты уж мне поверь. По крайней мере, тебе не придется платить за него так много, как мне или вот ему.

Он кивнул на подошедшего Арса. В руках тот держал книгу, завернутую в кусок ткани, такой же, из какой были сшиты их со стариком одежды. Мия вглядывалась в лицо Арса, и ей почему-то было очень больно.

– Почему ты бросил нас? Крошка Си пыталась мне объяснить, но… но я все равно не понимаю. Ни про книгу, в которой целый мир, ни про то, что можно было меня бросить там одну, ведь ты верил, что они прыгнут за тобой, и Рич, и Крошка Си, или как их там на самом деле зовут.

– Ха-ха-ха, – засмеялся старик, не давая Арсу ответить. – Ты только послушай, какие вопросы она задает! Настоящая пряха!

Арс вздрогнул.

– Пряха?

– А ты и не понял? И вот еще. – Он снова стал серьезным, посмотрел на Мию. – Твой кот тут пришел. Тот самый, которому ты не можешь придумать имя.

Заросли полыни раздвинулись, и к Мии вышел ее тулукт. Он начал тереться о ее ноги и чихать, наверное, пыльца попала ему в нос. Мия гладила его, обнимала и снова гладила, она хотела взять его на руки, но поняла, что он стал слишком большим и тяжелым для этого. Мурлыкал тулукт оглушительно. Старик улыбался, глядя на них.

– Тебе пора, моя девочка, – сказал старик. – И мне пора тоже.

– Не надо, – жалобно пробормотал Арс, и был в эту минуту так не похож на Арса, с которым Мия проехала столько дорог.

– Ничего, – улыбнулся старик. – Это сначала страшно, а потом ничего. Тебе еще повезло, ты тут один. Вот у меня была целая ватага малышей в придачу к холмам. Иди. Уходи, девочка. И передай своей бабушке, что я очень и очень ее люблю.

Мия шла за тулуктом, держа книгу под мышкой, и чем ближе к реке она подходила, тем яснее становилась ее голова. Она поняла, что так о многом не спросила! Почему Арсу нельзя уйти с ней? Что они вообще делают тут, в холмах, зачем живут здесь, что охраняют? Откуда старик знает так хорошо Эверин и бабушку? И в чем ее, Миин, дар? Почему он назвал ее пряхой? Кто такие эти пряхи? И что теперь делать с книгой? Она остановилась, бережно развернула кусок серого полотна. Он пах полынью, как и всё здесь. Как всегда, она открыла книгу наугад, ища знакомые слова среди чужих. Но книга была пуста. Абсолютно чистые страницы! Ни строчки, ни картинки! Мия трижды перелистала всю книгу – чисто, пусто, голо. Где же ее любимые картинки, которые она помнит с детства, и строчки чужих букв? Где все то, что уже перевелось на ее язык? Что это за наваждение? Мия вернулась к началу книги. И тут же увидела на самой первой странице вверху: «Эльмар ждал ее в лодке весь день».

– Эльмар!

«Я же сказала ему плыть! Почему он не послушался?»

Она бросилась через заросли к реке, чувствуя, что бежит по своим следам, бежит в нужном направлении.

– Эльмар!

– Мия! Ох, а это кто? Ты его там искала?

Тулукт запрыгнул в лодку, сел на носу, будто всю жизнь только и делал, что плавал по морям и рекам.

– Почти, – засмеялась Мия. Как же она была счастлива увидеть его снова! – Почему ты не уплыл?

– А как бы ты попала обратно?

– Ой, и правда…

– Садись. Уже вечер. Нам надо торопиться.

В лодке Мия открыла книгу снова. И увидела новые строчки. От них у нее похолодело сердце.

«И если Холмы выбрали тебя своим Хранителем, ты не можешь избежать этой участи. Отныне и вовек ты будешь жить в них, хранить их и всех живущих в них, и нет такой силы, которая могла бы вернуть тебя в привычный мир. И только когда Холмы выберут нового Хранителя, ты можешь уйти на покой, оставив этот прекрасный мир навсегда».