Дары джиннов

* * *

Спустившись с горы, мы направились к железнодорожному туннелю, соединявшему западный Мирадж с восточным. Хайтаму аль-Фаузи не терпелось вернуть себе родной город, а нам всем – поскорее закончить войну.

Мы прошли через Арчу и Массиль, где когда-то мы с Жинем нанялись охранниками в караван кочевников. Тогда Жинь был для меня просто чужеземцем, я и сама лишь недавно стала Синеглазым Бандитом и понятия не имела, что джинн из легенды, засыпавший море песком, – мой родной отец.

Далила, стоя на вытоптанной площадке в центре городка, где Жинь когда-то демонстрировал свои бойцовские навыки кочевому клану Верблюжье Колено, рассказала местным жителям историю принца Ахмеда. Снова, как в Садзи, она разукрасила свой рассказ волшебными иллюзиями, и к его окончанию число наших будущих бойцов возросло ещё на добрую дюжину. Присоединились не только горожане, но и кочевники, хотя оставить свой караван у них считалось бесчестием.

На следующий день мы из пустыни попали в восточные земли: вошли в туннель с рассветом, а вышли наружу уже на закате, продвигаясь как можно быстрее, чтобы не оказаться ночью под землёй.

Минули уже месяцы с тех пор, как мы потеряли наш первый лагерь, но на выходе по ту сторону гор мне в первый момент показалось, что впереди та самая уютная долина за волшебной дверью. Бескрайние горячие пески сменились изумрудными холмами – совсем иной Мирадж, непохожий на моё родное Захолустье. Плодовые деревья, засеянные поля, запах дождя… Изз и Мазз тут же взвились в воздух, обратившись ястребами, и принялись гоняться друг за другом с радостными криками.

Юго-восточный Мирадж был населён куда гуще. Мы останавливались в каждой деревеньке, и Далила снова и снова повторяла историю мятежного принца, пополняя ряды наших новобранцев. Вскоре слухи уже опережали нас, обрастая новыми подробностями.

Говорили, что Ахмед был избран джиннами, чтобы спасти страну. Те, кто когда-то создал людей, вернули его к жизни и сделали непобедимым. Кое-кто даже считал его бессмертным. Слыша такое, я невольно ощупывала у пояса кинжал Загира.

В городах и селениях люди выходили из домов навстречу и молились, взывая к его помощи. Тех добровольцев, кто мог драться или хотя бы годился по возрасту, Шазад принимала, а остальным Ахмед обещал защиту и покровительство.

Подойдя к Тиамату, наше войско разрослось втрое – уже не измученная толпа, а грозная сила.

В полдень мы стояли на холме, откуда открывался вид на бухту и гавань. Скрестив руки на груди, Шазад разглядывала укреплённые стены так пристально, будто собиралась разнести их по кирпичикам. На самом деле стены особо нам не мешали. Далила могла прикрыть бойцов иллюзией, а близнецы – перенести штурмовую группу по воздуху.

– Новый эмир наверняка уже знает о нас, – размышляла военачальница вслух. Тёплый ветерок развевал её волосы, и Шазад выглядела почти прежней: солнце и свежий воздух успели восстановить её силы. – Даже ворота не запер, удержать город и не надеется.

Я прищурилась, всматриваясь в скопление домов впереди:

– Так что, может, прямо так и войдём?

От близости цели меня охватило нетерпение. Там, за стенами стоят корабли, готовые перевезти нас на север!

Против ожидания, Шазад не стала возражать, и мы вошли – будто по приглашению, не выказывая никакой враждебности. Хайтам с Ахмедом впереди, мы с Шазад следом. Жинь прикрывал наши спины, а близнецы парочкой колибри сновали над головой, готовые в любой момент стать птичками покрупнее. Рахим с основным войском остался ждать за стенами.

У ворот нас никто не остановил, хотя зевак на улицы высыпало множество – ну как же, сам мятежный принц, восставший из мёртвых, шагает рядом с законным эмиром, свергнутым не так давно.

Город мне понравился, таких я ещё не видала: аккуратно выметенные улочки, весело раскрашенные стены домов, на окнах ящики с цветами. К неприятельской осаде тут явно никто не готовился.

Дворец правителя высился над берегом на восточном краю города – огромное квадратное строение, выкрашенное в бледно-голубой цвет. Порывы морского бриза трепали белый флаг над крышей – да, нас тут давно ждали. Новый эмир предпочёл не испытывать судьбу.

– Теперь я его и убить не смогу, – недовольно хмыкнул Хайтам, глянув на белый флаг над своим домом.

После долгой каторги старый эмир выглядел ещё старше, длинные кудри совсем поседели, но родной город вернул блеск его глазам.

– Традиция не велит, – кивнула Шазад.

– Хотя мы столько уже традиций нарушили… – проронил Жинь, шагнув к парадной двери.

Поднимаясь по белым мраморным ступеням, он держался позади меня, но горящий взгляд его был прикован к судам, стоявшим на якоре в гавани под утёсом. Жинь с Ахмедом полжизни провели в море, и теперь, оказавшись так близко, он даже двигаться стал иначе.

Несмотря на белый флаг, мы вошли во дворец с осторожностью, но засады не обнаружили, только пустые мраморные коридоры с такими же пустыми залами по сторонам. Всё замерло в тишине, лишь ветер шевелил занавески на окнах. Мстить оказалось некому, как бы ни мечтал Хайтам.

– Сбежал, мерзавец, – сплюнул эмир, открывая пинком дверь в парадные покои. Внутри царил беспорядок, всюду следы поспешных сборов. – Трус!