Дары джиннов

* * *

Северной оконечности Мираджа мы достигли на третий день плавания и ещё два дня добирались до ближайшего порта Гасаб. Корабль шёл впритирку к берегу, в тени от гор, разделяющих страну надвое, и все высыпали на палубу посмотреть. Гасаб я до этого видела лишь однажды и мельком, в другой раз меня провезла через него одурманенной родная тётка.

Мы плыли из восточной части страны, куда не так давно перешли по туннелю. Гарнизон Ильяза, который надеялся увести за собой Рахим, был совсем близко, за горами. Объединив войска, нам предстояло двинуть их на столицу.

Ахмед выслал близнецов в горы ещё до прибытия в порт. Пешком из Гасаба в Ильяз идти несколько дней, а соколам-оборотням лететь всего пару часов. Вернувшись перед самым закатом, Мазз опустился в «воронье гнездо» на верхушке мачты и стал слезать по вантам, а Изз плюхнулся прямо на палубу, лишь в последний момент обратившись змеёй и только поэтому не свернув себе шею.

– Там чужое войско! – выпалил он, не скрывая радости, что сумел обогнать брата.

– Наперегонки летели? – усмехнулась Шазад, бросая ему рубаху, чтобы прикрыть наготу.

– Ага, и я победил! – гордо приосанился Изз.

– Вижу, вижу. – Шазад бросила штаны недовольному Маззу. – Так что за войско?

– Под Ильязом, – сообщил тот, застёгиваясь, – стоят лагерем с нашей стороны перевала.

– Синие флаги у них, – добавил Изз.

– Галаны, – кивнула я, передёрнув плечами. – Здесь-то им что понадобилось?

Морскую болезнь оказалось легче переносить, стоя на палубе, на свежем воздухе. Немало помогли и жевательные листья от Ахмеда. Я привыкла и спать наверху, под звёздами. Жинь, как правило, тоже проводил ночи на палубе, сноровисто управляя парусной махиной, которая вызывала у меня страх и неприязнь. Я старалась поменьше с ним общаться, получив дар жизни от Загира и не решив пока, с кем поделиться.

– Должно быть, охраняют пути снабжения осадных войск под Изманом, – высказался Рахим, прислонившись к мачте и скрестив на груди руки. – Я бы сам об этом позаботился в первую очередь. Вот мерзавцы, хоть бы подождали, пока мираджийцы разберутся между собой!

– Сколько там солдат? – продолжала Шазад допрашивать лазутчиков. Она окинула хмурым взглядом палубу, не подслушивает ли кто из команды.

Близнецы неуверенно переглянулись.

– Много… – буркнул Изз, взлохматив синюю шевелюру.

– Много-много, – закивал Мазз.

– То есть слишком много, чтобы с ними драться, – пояснил нам Жинь.

– А иллюзией не прикроемся? – Шазад оглянулась на Далилу.

– Столько народу я не смогу. – Аловолосая демджи огорчённо закусила губу. – Ну десяток разве что, а нас три сотни.

Шазад задумчиво молчала, не замечая, как поднявшийся ветер треплет ей волосы.

– А если перелететь? – Ахмед растерянно потёр лоб.

– Разве что малыми частями, – пожал плечами Жинь, налегая на штурвал.

Через узкую полосу искрящейся рябью воды я глянула на сушу. Горы почти закончились, и берег по левому борту потерял уже привычные зелёные оттенки садов и пашен. До самого горизонта сверкала золотом пустыня. Пески, моя родина.

– Слишком долго, – покачал головой Рахим, – да и опасно нам дробить силы.

– Рахим, ты хорошо знаешь здешние места, – заговорила Шазад. – Может, есть какие-то обходные дороги?

Не отрывая глаз от берега, я невольно потянулась к песку, тут же вздрогнув от боли под рёбрами, но ответила и пустыня, покорная движению моих пальцев. Забрезжившая вдруг идея казалась привлекательной, но не заведёт ли она нас всех в могилу?

– Они тщательно охраняются, – ответил Рахим, – и не дороги, а узкие тропы. Одной вроде бы можно пройти, но мы потеряем по меньшей мере неделю и…

– А если попробовать напрямик? – перебила я. – Не в обход, не по воздуху, а прямо так? – Моя ладонь рубанула, показывая на берег, и песок где-то вдали дрогнул, перетекая волнами.

Мысли бурлили в голове: «Где такое видано, не схожу ли я с ума?»

– Уже думали, – отмахнулся Ахмед, – ты же слышала, неприятеля слишком много, идти напролом честным боем – самоубийство.

Однако Шазад слишком хорошо меня знала: даже я не настолько отчаянная, чтобы предлагать сражение.

Военачальница не сводила с меня пристального взгляда.

– Мне кажется, ты говоришь не о сражении, Амани. – Она прищурилась.

– Во всяком случае, не о честном. – Я вся кипела от возбуждения. – Мы поплывём на корабле!

Последовало долгое молчание, все таращились на меня, как на сумасшедшую. Все, кроме Шазад, которая поняла сразу. Жинь сообразил чуть позже.

– То есть ты предлагаешь, – медленно и хмуро начал он, подавшись вперёд, словно предостерегая, но с тенью знакомой улыбки, – плыть на корабле по песку, пользуясь твоей властью над ним?

– Думаешь, сработает? – усомнилась Шазад.

– Слой песка очень глубокий, – заверила я, уже почти уверенная в успехе, – можно попытаться.

– А ты в курсе, что наш корабль не плоскодонка? – прищурился Жинь, но весёлая искорка в глазах не погасла. – Вдруг опрокинемся. Сумеешь удержать равновесие?

– Тем более что ты ещё не полностью восстановила силы, – покачал головой Ахмед. – Рискованно, Амани.

Они не верили в меня… то есть не до конца. Сомнение читалось в каждом взгляде.

«Если я теряю силу и дни мои сочтены, почему бы не попробовать напоследок совершить что-нибудь великое, выплеснуть разом последние остатки своего дара?»

– Рискованно всё, что мы делаем, – возразила я, – а в Измане нас ждёт драка покрупнее. Давайте не будем тратить время.

– Точно осилишь, Бандит? – Жинь приналёг на штурвал.

Я дёрнула плечом:

– Что нас ждёт в случае неудачи?

– Смерть, – скривился Рахим.

– Можно подумать, в первый раз, – хмыкнула я.

Лица вокруг одно за другим прояснялись, отражая растущую веру.

– Да, было бы здорово, – заметила Шазад, – разнесём их в клочья.

– Если только Амани сможет… – начал Рахим.

– Сможет, – заверил Жинь.

Он уже принял мою сторону, как и Шазад. Все посмотрели на Ахмеда, но лицо его оставалось непроницаемым – фамильная черта, унаследованная от отца. Опустив голову, мятежный принц глубоко задумался.

Я уже хотела было продолжать уговоры, доказывать, что справлюсь, но тут он поднял взгляд. Совсем другой, горящий уверенностью. Перед нами стоял не просто сын своего отца, а настоящий султан.

Ахмед кивнул.