Старовский раскоп

* * *

У простецов страшно. Дико. Ощущение прокатившегося по деревне шторма. Деревня застыла, закаменела, умерла. Закрылась единственная лавка, вместо нее теперь "Сельсовет". Народ смурной, молчаливый, придавленный. Половина прежних лиц исчезла, зато появились лица новые. На все вопросы ответ один: "это к председателю". Председатель обитает в "сельсовете". Слово нелепое и уродливое. Ингмар изумился, до чего можно довести люд — так перекорежить, — и не пошёл к председателю. Сам видел — нищета. Взять нечего. Просить помощи бессмысленно. Надо в городе. Только навряд в городе лучше.

— Сынок, — от тихого оклика Ингмар вздрогнул. — Сынок, это не ты ли с батькой ложки ко мне возил?

Обернулся. И точно, прежний владелец лавки. Сильно постарел, на щеке — от глаза к губе — протянулся шрам. Как же его по имени-то, лавочника? Замер, теребя бахромку прорехи на рубахе.

— Ну я.

— Чего-то давно не появляетесь. Ни ты, ни батька.

— Помер батька.

— А. Горе, — равнодушно мигнул лавочник. — У нас полдеревни в таком горе. А ваши-то где? Неужто в тайге схоронились?

Ингмар промолчал.

— Ну и правильно. Это вы хорошо сообразили. Переждать-то. Это вы молодцы. А мы тут сидим, дурачье старое.

Ингмар ждал.

— Только ты вот что — к председателю не ходи и ложки больше не вози, а не то скоро от вашего схрона толк весь выйдет. И в город не ходи. Там еще гаже.

— Спасибо.

— Матери поклон.

Деревня давила мертвыми запахами. Она ведь и точно умерла — теперь смердела, сгнивая. И запах ширится, и скоро затопит всё — до самого леса. А лес обложен Волками.