Империй. Люструм. Диктатор
![Империй. Люструм. Диктатор](/uploads/covers/2023-08-29/imperij-lyustrum-diktator-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Роберт Харрис
- Жанр: Историческая проза
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Империй. Люструм. Диктатор"
Целер жил на Палатинском холме, недалеко от Катула, на улице с роскошными домами, смотревшими прямо на форум. Цицерон решил, что приход консула к претору никого не удивит. Но когда мы вошли, выяснилось, что хозяин на охоте. В доме присутствовала только его жена, и она вышла поприветствовать нас в сопровождении нескольких служанок. Насколько я знаю, Цицерон тогда впервые встретился с Клавдией, и она произвела на него колоссальное впечатление своей красотой и своим умом. Ей было около тридцати, и она славилась своими громадными карими глазами с длинными ресницами; «волоокая», впоследствии называл ее Цицерон. Этими глазами она искусно пользовалась, бросая на мужчин долгие призывные взгляды. У нее был выразительный рот и нежный голос, казалось предназначенный для распространения сплетен. Как и ее брат, Клавдия произносила слова с щегольским «городским» выговором. Но мужчину, который хотел узнать ее поближе, ждало разочарование: в одну секунду она могла превратиться в настоящего «Клавдия» — жесткого, безжалостного и грубого. Щеголь по имени Фетий, который пытался ее соблазнить, пустил о ней хорошую шутку: «in triclinio Соа, in cubiculo nola» (мягко стелет, да жестко спать). После этого двое старинных поклонников Клавдии, Камурций и Цезерний, отомстили Фетию от ее имени: сильно избили его, а затем, чтобы наказание соответствовало преступлению, изнасиловали до полусмерти.
Любой решил бы, что эта сторона жизни совсем чужда Цицерону, однако часть его — одна четверть — всегда тянулась к извращениям и из ряда вон выходящим поступкам, тогда как остальные три четверти выступали в сенате против безнравственности. Наверное, это было свойство характера самого консула: он всегда любил общество актеров. Ему также нравились мужчины и женщины, которые не были скучны, а никто не мог назвать Клавдию скучной.
В любом случае было видно, что они довольны встречей. Когда Клавдия, бросив на Цицерона один из своих неповторимых взглядов, с придыханием спросила, что она может сделать для него в доме своего мужа, он честно ответил, что хотел бы увидеть ее брата.
— Аппия или Гая? — спросила она, полагая, что ему нужен один из старших, не уступавших друг другу в упрямстве, честолюбии и полнейшей серьезности.
— Ни того ни другого. Я хочу переговорить с Публием.
— С Публием? Испорченный мальчишка. Он мой любимец.
Она немедленно послала раба, чтобы тот разыскал его в игорном или публичном доме, где Публий на время устроил свою берлогу. Ожидая его появления, Клавдия показывала Цицерону маски предков Целера, которые достигли консульства. Я скромно удалился в тень и не мог слышать, о чем они говорили в атриуме, но слышал их смех и понял, что причиной веселья были застывшие восковые маски поколений Метеллов, знаменитых, надо признать, своей глупостью.
Наконец появился Клавдий и отвесил Цицерону низкий, но, как мне показалось, издевательский поклон. Затем нежно поцеловал Клавдию прямо в губы и встал рядом с сестрой, положив руку ей на талию. Клавдий пробыл в Галлии больше года, но совсем не изменился. Он был красив женской красотой: густые светлые кудри, свободные одежды, небрежный, снисходительный взгляд. До сегодняшнего дня я так и не могу решить, были они с Клавдией любовниками или им просто нравилось приводить в негодование уважаемых людей. Но позже я узнал, что Клавдий вел себя так со всеми тремя своими сестрами, и поэтому Лукулл легко поверил слухам об инцесте.
Если Цицерон и пришел в негодование, он ничем себя не выдал. Виновато улыбнувшись Клавдии, он спросил, позволит ли она поговорить с ее братом наедине.
— Ну хорошо, хорошо, — ответила она с притворным недовольством. — Но учти, что я очень ревнива.
Сказав это, она долго и призывно пожимала руку консула, прежде чем скрыться в глубине дома. Цицерон и Клавдий обменялись любезностями, поговорили о Дальней Галлии и опасностях перехода через Альпы. Наконец Цицерон спросил:
— Скажи мне, Клавдий, правда ли, что твой начальник Мурена хочет стать консулом?
— Правда.
— Именно так мне и сказали. Должен признаться, меня это несколько удивило. Каким образом он, по-твоему, может победить?
— Легко. Существует много способов.
— Правда? Назови хоть один.
— Ну, например, людская благодарность: народ помнит, какие игры он устроил, перед тем как стал претором.
— Прежде чем его выбрали претором? Мальчик, это было три года назад. В государственных делах три года — это вечность. С глаз долой, из сердца вон, — по крайней мере, в Риме так и происходит. Я еще раз спрашиваю, где вы собираетесь взять голоса?
— Думаю, многие его поддержат, — по-прежнему улыбаясь, ответил Клавдий.
— Почему? Патриции будут голосовать за Силана и Сервия. Популяры — за Силана и Катилину. Кто же будет голосовать за Мурену?
— Дай нам время, консул. Подготовка к выборам еще не началась.
— Она начинается, как только заканчивается подготовка к предыдущим выборам. Ты должен был заниматься ею весь год. А кто сейчас будет спасать положение?
— Я.
— Ты?
Цицерон произнес это с таким презрением, что я невольно моргнул, и даже невероятная самоуверенность Клавдия, казалось, поколебалась.
— У меня есть опыт, — сказал он.
— Какой опыт? Ты даже не член сената.
— Ну и что, Тартар тебя забери? Зачем ты вообще ко мне пришел, если уверен, что мы проиграем?
— А кто говорит о проигрыше? — Увидев ярость на его лице, Цицерон рассмеялся. — Разве я это сказал? Молодой человек, — продолжил он, положив руку на плечо Клавдию, — я знаю кое-что о том, как одерживают верх на выборах, и хочу сказать вот что: у вас есть все надежды на победу, но только в том случае, если ты будешь делать то, что я скажу. И надо просыпаться, пока не стало слишком поздно. Именно поэтому я и хотел увидеть тебя.
Сказав так, он стал прогуливаться с Клавдием по атриуму, излагая ему свой замысел, а я шел за ними и записывал его указания.