Король-паук

— Я не думаю, что смогу убедить свою армию присоединиться к нашему походу, — с тяжёлым сердцем проговорил он.

— Герцогу этого и не нужно. Ему нужны только вы.

— Разве что швейцарцы, — сказал Людовик. — Они будут сражаться с кем угодно, лишь бы я платил им. А также защищать его в стане бургундцев.

— Думаю, герцог не будет возражать.

— Ещё пара слуг. Я очень ценю своего цирюльника.

— Естественно, ваше величество.

— Я бы хотел сообщить великому магистру, что армия должна быть отослана обратно.

— Ничто так не обрадует герцога.

— Чёрт возьми! Я сделаю это! Принесите этот чёртов меч, и я поклянусь на нём, если хотите!

— Я повторяю, я здесь на собственный страх и риск. Это совершенно неофициальный визит. Я бы даже предпочёл, чтобы ваше величество не упоминало о нём вовсе.

— Ты хочешь сказать, что и герцог не узнает о нём?

— Мои люди — надёжные, — улыбнулся Комин, показывая в направлении закрытой двери.

— Филипп де Комин, ты нравишься мне всё больше и больше. Но когда ты будешь служить королю Франции, не тешь себя надеждой, что я позволю тебе иметь свой собственный отряд надёжных людей.

— Кто знает, ваше величество? — улыбнулся Комин. — Должен ли я доложить моему господину, что вы — такой же добродушный, как, скажем, вчера?

— Да, да. Так и сделай. Если хочешь, я могу и вправду пересчитывать свои пальцы.

— Нет. Это будет чересчур даже для его тупой головы.

— Очень хорошо. Итак — просто милое доверчивое простодушие! Спасибо, Филипп де Комин.

По-своему, хозяин сир д’Аржансон служил Бургундии преданно, и вряд ли раньше бургундская дипломатия добивалась таких успехов.

— И помни меня!

— Ваше величество трудно забыть.

Король стоял в раздумье. Он должен испить горькую эту чашу до дна. Но он найдёт какой-нибудь способ примирить свой позор со своей совестью. Истинный Крест или не истинный Крест, Небеса были милостивы к сумасшедшим, а он, конечно, был таким. Ему следует придерживаться таких условий договора, которые он сам сочтёт нужными. Нет, хорошо бы выйти из положения законным путём. Должен же быть способ. Способ всегда есть. А что касается Льежа, то в конце концов это бургундский народ. Он съел суп, который уже остыл.

Ближе к утру он немного поспал.

Его разбудили вызывающие звуки рога, послышавшиеся у городских ворот. Он посмотрел вниз и увидел странную троицу всадников — кардинала Балю, Анри Леклерка, Оливье ле Дэма. Они не были вооружены. Мысленным взором король увидел ещё и стрелы лучников, стоящих у бойниц, нацеленные точно в сердца этих всадников.

— Чёрт возьми, какая глупость с их стороны!

Но позади них, невдалеке, лучи солнца отсвечивали от бронзовых стволов пушек, нацеленных точно на город, а за пушками, во всей силе с развевающимися на ветру флагами, стояли пехота и рыцари Франции. Именно из-за этой армии, которая сочтёт его правителем, ему так трудно далось принятое решение. Он бы хотел полететь, он бы хотел расправить крылья и поплыть в воздухе с башни прямо в гущу своей армии. А тогда, тогда он будет вести переговоры с позиции силы, как он и задумал перед бурей. Но только у ангелов есть крылья, а он — не ангел.

Внезапно в комнату вошёл герцог Карл. Его лицо было красным от злости и осунувшимся от усталости. Он изложил свой ультиматум, проклиная всё на свете и чертыхаясь. Людовик порадовался, что его уже предупредили. На этом святом мече не было крови с тех давних пор, как его носил Карл Великий. А сегодня он вновь обагрится его кровью. И тогда будь что будет!

— Дорогой кузен, успокойся, ты слишком волнуешься. Твоё предложение кажется мне совершенно разумным.

— Мне жаль, что это так...

— Только разреши мне выйти и отослать эту непослушную армию, и я буду совершенно готов.

— Клянись в этом!

— Конечно, я клянусь, дорогой кузен! Не трясись так, ты меня нервируешь.

— Клянись сейчас же! — он держал перед Людовиком кристальный эфес, и Людовик возложил на него руку.

— Клянусь отослать армию домой...

— ...клянусь выступить против Льежа...

— Клянусь выступить против Льежа.

— ...клянусь выполнять соглашение, данное сегодня ночью...

— Я клянусь выполнять соглашение, подписанное мной сегодня ночью. Но, кузен Карл, мы не определили время нашего соглашения. Не поклясться ли нам навечно? Тебе и мне?

В голосе герцога прозвучала осторожность. Ему не нравилась уступка, которая была включена в договор по настоянию де Комина. Бессрочный договор свяжет ему руки навсегда, а ведь могло прийти время, когда английская помощь будет ещё нужнее, чем сейчас.

— Поклянёмся на один год.

— Клянусь исполнять его в течение одного года.

Стоявший тут же Филипп де Комин сказал:

— Оговорка о временных ограничениях будет добавлена к тексту.

Король нашёл законный выход. А теперь надо доставить этих швейцарцев!

— У тебя достаточно сил, чтобы усмирить Льеж без поддержки, Карл? Ты можешь позаимствовать немного у меня.

— Кроме тебя, в моей армии не будет французов.

— Я имел в виду моих швейцарцев. Они наёмники, ты сам знаешь, и я хотел бы взять их с собой. Могу я взять с собой несколько сотен? Они помогут сократить потери, я уверен.

Герцог не увидел в этом вреда.

— Но только не твоего драгоценного Леклерка.

— О, нет! Он не швейцарец. Мы покончили с клятвами, кузен Карл?

— Мне кажется, ты не принял всё это всерьёз!

— Назовите мне хотя бы один случай в моей жизни, где я нарушил свою клятву.

Обстановка накалилась, король начинал сердиться, и де Комину казалось, что он перестал изображать из себя добродушного, покладистого, глуповатого человека.

— Ну, это правда. Но ты понимаешь, в чём поклялся?

— Тебе кажется, что я не отдаю себе отчёта в действиях, тогда зачем мне было клясться?

Герцогу стало не по себе, и он посмотрел на де Комина. Надо было заколоть его раньше и покончить с этим...

— Если его величество не в своём уме, — сказал де Комин, — то клятвы соглашения теряют силу.

— Три моих друга всё ещё у ворот? — спросил Людовик. — Я видел их из окна. Я бы хотел выйти и отдать им приказы об отступлении.

— О, нет, ты не пойдёшь. Ты не безумен. Я вижу, что ты задумал. Ты сейчас поскачешь обратно к армии.

— О, я не прошу лошади. Я пойду пешком.

Герцог задумался. Король Франции, небритый, в смявшихся вечерних одеждах, смиренно поникший, предстанет перед глазами своих подданных. Ради этого стоит рискнуть.

— Откуда я знаю, что ты скажешь им?

— Пойдём со мной, кузен, — услышишь.

— Нет, нет. Я думаю, мне не следует... — Ему тоже придётся идти, как крестьянину, пешком, потому что если он будет верхом, он уронит своё достоинство. Герцог Карл мог решиться на убийство короля, но только не нарушить рыцарской этики. И к тому же это могло обернуться ловушкой, ему совсем не хотелось меняться с Людовиком местами и становиться пленником самому.

— Ты можешь идти.

Разговор между теми тремя длился недолго, но был энергичен. Странно, что кардинал не произнёс ни слова. Он был бледен, губы его дрожали. Анри и Оливье сделали попытку спешиться.

— Оставайтесь в сёдлах, — приказал король.

— С вами всё в порядке? — спросили они в один голос.

— Теперь — всё... Слава Боту, что ты не подчинился мне, Анри.

— Я думал, на вас нашло затмение.

— В некотором роде да.

Быстро, чтобы герцог ничего не заподозрил и чтобы какой-нибудь бургундский лучник, у которого не выдержат нервы, не спустил стрелу и не развязал бы войны, он изложил условия и пункты соглашения, сказал, почему должен выступить против Льежа.

— Парламент должен зарегистрировать договор. Проследите, чтобы кворум не собирался в течение тридцати дней. К тому времени я вернусь. Разрешить членам парламента — дворянам отбыть в армию, Анри. Оливье, отошли горожан в провинции с торговыми поручениями. Кардинал может помочь, отослав духовных лиц по церковным заданиям. Всё это должно занять как раз тридцать дней, и предлог будет убедительный.

— Кардинал вряд ли нам поможет, — сказал Оливье. — Мы его взяли с собой, чтобы он умер вместе с нами, если будут стрелять и мы погибнем. Бургундцы вряд ли будут стрелять в этого кардинала.

— О?! — удивился король.

— Некий бургундский продавец кабачков был пойман, когда пытался проникнуть в его палатку... — начал было Анри.

— Быстрее, быстрее, Анри. Продавец кабачков был шпионом? Я понимаю теперь... Вы повесили его?

— Естественно. И кардинал — тоже шпион. Оливье просмотрел его бумаги.

— Он немного простудился в грозу, — Оливье никак не мог удержаться и не прихвастнуть, хотя это отнимало драгоценные секунды. — Я дал ему снотворное. Он спал, как ребёнок, а я просмотрел его бумаги. Я нашёл секретные письма герцогу Карлу.

— К сожалению, я не могу повесить кардинала, — сказал Людовик. — Но я могу посадить крысу в мышеловку. Посадите его в клетку, Анри, и держите там до моего возвращения. Чтобы почтить его высокопреосвященство, покрасьте клетку в красный цвет.

— Я невиновен, — пытался протестовать кардинал Балю. — Выслушайте меня...

— У меня нет времени.

— Я умоляю ваше величество...

— Молись Богу из своей клетки.

Оливье тихо сказал Анри:

— Он снова настоящий король!