Король-паук

Как удачно, что это случилось ночью, во сне, и теперь всё закончилось — ну и бог с ним. Никто не узнает, даже преданный Оливье. Он вспомнил привидевшийся кошмар. Ему снилось, что он — Карл Простоватый (он — Карл, и он — простак!), его несчастный предок, который сотни лет назад умер в заточении в пероннской тюрьме. А ведь старая крепость всё ещё стояла! Какая глупая мысль! Возможно, это приснилось ему потому, что вчера как и тогда, когда скончался Карл Простоватый, было 7 октября. Но ведь сегодня уже восьмое, счастливый день Людовика XI. Как славно сияло солнце! Каким он был отдохнувшим, каким уверенным в себе! И как по-новому всё выглядело! Запахи, поднимавшиеся от блюд, приготовленных на завтрак, были восхитительны, а его голова работала легко и быстро.

Какие глупые, ненужные предосторожности он предпринял, чтобы обеспечить успех столь простой миссии, в то время как единственное, что было нужно — это указать герцогу Карлу на некоторые просчёты в его рассуждениях. Ведь в сущности Карл был неплохим человеком, совсем неплохим! «В этом-то вся и беда, Людовик, — добродушно пожурил он себя, — ты слишком недоверчив к людям, чёрт бы тебя побрал!»

Король, конечно, извинится перед герцогом Карлом за столь большой эскорт. Более того, он распустит его. Так будет лучше. Он всё сделает совсем не так, как задумал. Людовик сиял, пока Оливье, совершенно заспанный, извинялся за холодный завтрак.

— Мой дорогой друг, он прекрасен, просто восхитителен! Это же оленина, не так ли?

— Нет, это просто телятина, и не самая лучшая, к сожалению...

— Очень вкусно! — сказал король, облизывая губы. — Сочная, как оленина, — он продолжал жевать, улыбаясь. — Оленина, олень, олень... Какая замечательная мысль пришла мне в голову! Оливье, ты слишком долго был простолюдином. Я пожалую тебе дворянство, Оливье. Достойное начало такого счастливого дня. С этого момента ты — дворянин, шевалье Оливье, Оливье ле Дэм[5]. А теперь — стань на колени и присягай мне на верность.

Король отложил свой охотничий нож, вытер пальцы о скатерть и, всё ещё продолжая жевать, простёр руки над головой Оливье в традиционном жесте.

Пунцовый от смущения, со слезами на глазах, Оливье встал на колени.

— Ваше величество, это жестокая шутка, вы наказываете меня за то, что вчера вечером я говорил не то, что надо. Из всех животных я меньше всего похож на лань.

Король взял его руки.

— Непокорный вассал. Клянись! Я серьёзен, как никогда.

Оливье, запинаясь, произнёс клятву.

— Теперь ты — Оливье ле Дэм, — сказал король. — Ступай к моим герольдмейстерам, пусть тебе немедленно изготовят щит: на зелёном поле изображение лани. И не хочешь ли ты придумать какой-нибудь славный девиз, который унаследуют твои сыновья? У тебя есть сыновья, Оливье? Тебе надо завести сыновей. У меня тоже будет сын. Ну, что ты уставился? Веди герольдмейстера.

Оливье торопливо оставил короля, не зная, кто он — ле Мальве, ле Дэм, или просто жертва злой шутки. Но даже если это была шутка, он не посмел ослушаться и вернулся вместе с главным герольдмейстером, глядя на короля, словно собака, ожидающая порки и не смеющая подать голоса. Быстро, но спокойно Людовик приказал вписать имя Оливье ле Дэма в Геральдическую книгу Франции и продиктовал, каким должен быть герб ле Дэмов — лань на зелёном поле. Удивлённый герольдмейстер сделал необходимые записи, поздравил цирюльника и удалился. Было слишком раннее утро, чтобы отдавать почести, но нельзя было счесть полной неожиданностью, что королевский лекарь, камердинер и неизменный советник удостоился наконец дворянского звания.

— Так это не шутка?! — воскликнул Оливье недоверчиво, падая на колени.

— Ну-ну... Вставай с земли! Хочешь простудиться — ха-ха-ха!

Оливье ле Дэм в смущении кусал губы.

— Я ничего не знаю и ничего не понимаю, — говорил он, — но я буду служить своему господину до самой смерти.

— Никто не собирается умирать, мой рыцарь. Сегодня тем более. А теперь я отправлюсь в Перонн и постараюсь вложить хоть немного здравого смысла в красивую голову моего кузена Карла.

— Я не отойду от вас ни на шаг.

— А? Нет, ты не пойдёшь.

— Но прошлой ночью я понял, что ваше величество...

— Ты опять считаешь, что я болен? Оливье, вот это мне в тебе не нравится — я совершенно здоров, мне не нужен доктор. Чёрт возьми, ведь при герцоге Карле не будет врача... Мне никто не нужен, я иду один.

Несколько минут спустя он вошёл в палатку кардинала Балю, который был занят последними приготовлениями к переговорам в кругу своих помощников.

— Я передумал насчёт вчерашней встречи, — сказал король, сделав неопределённый жест в сторону чернильниц, перьев и кусков пергамента, на которых полагалось записывать весь ход встречи. — Всё это — ерунда. Зачем осложнять простую процедуру сложными подробностями? К тому же это будет выглядеть так, как будто я не доверяю своему кузену.

Помощники застыли в изумлении, но кардинал неожиданно легко согласился.

— Ваше величество, бесспорно, правы. Я тоже думал об этом, и лучше обставить всё просто — мы большего достигнем, если не будем обременять герцога формальностями.

— Кто это «мы», ваше высокопреосвященство?

— Ваше величество и я. Я перебрал в жизни так много писем, что вполне могу обойтись без записей и заметок.

— О, нет. Вы не идёте, — сказал король.

— Но я думаю, он ждёт меня, — нерешительно промолвил кардинал.

— Я иду один.

— Понимаю, — сказал кардинал, широко улыбаясь. — Конечно, так — лучше всего.

Анри Леклерк старался удержать короля, он спорил, едва не переходя грани приличия.

— Это неразумно, ваше величество, отправляться без сопровождения в Перонн.

— Мой дорогой Анри, что это с утра сегодня все такие твердолобые. Я не могу понять, почему мои друзья дают мне такие плохие советы. Я чуть не сделал всё не так как нужно. Но теперь совершенно ясно, что я должен идти один.

— А мне это непонятно, и я не допущу этого.

— Полегче, граф. Я ваш король. И не позволю вам говорить со мной в подобном тоне.

Анри нахмурился и поджал губы.

— Ладно, ладно, старый друг. Сегодня слишком славный денёк, чтобы ссориться. Проводи меня немного, и я постараюсь переубедить тебя.

Король пришпорил лошадь и бешеным галопом понёсся к Перонну. Анри никогда не видел, чтобы тот так свободно чувствовал себя в седле, и никогда не слышал, чтобы человек так легко и громко разговаривал на таком ходу.

Вдруг король заметил, что швейцарцы следуют за ним.

— Отошлите обратно этот дурацкий отряд телохранителей!

Анри колебался.

— Если этого не сделаете вы, то я это сам сделаю.

Анри открыл было рот и собирался было возразить, но король перебил его:

— И я велю им прихватить и вас. А они это сделают, вы знаете.

Анри знал. Он отдал швейцарцам приказ вернуться. А король всё мчался вдаль всё тем же бешеным галопом, не умолкая ни на секунду. Он не собирается обижать кузена, повторял он, и прекрасно справится с задачей один.

У ворот Перонна случилась небольшая задержка. Короля не ждали так рано. Но он весело закричал, вызывая стражу. Явилось некое важное лицо, узнавшее короля, и решётка крепостных ворот поднялась, пропуская Людовика, проследовавшего внутрь под приветственные звуки труб наскоро собранных музыкантов.

— Где кузен Карл? — крикнул король. — Позовите его, чтобы я мог пожать его руку!

Последовала ещё одна заминка. Множество голов в шлемах виднелось на стенах, через бойницы бургундские солдаты внимательно всматривались вдаль. Они ждали целую армию. Непредсказуемый французский король опять показывает свои фокусы.

Через несколько минут из ворот выехал герцог Карл. Он был при полном вооружении, закованный в свой иссиня-чёрный панцирь. Посмотрев на стены, Анри увидел лучников, поднявших луки и внимательно наблюдавших.

Приблизившись, герцог поднял забрало и протянул руку:

— Добро пожаловать, ваше величество!

— Спасибо за гостеприимство. Вы готовы к переговорам, дорогой кузен?

— Как только прибудет ваш эскорт и участники переговоров!

— Я хотел бы переговорить с глазу на глаз, как принято между друзьями и родственниками.

— Понимаю, — сказал герцог. Он тоже оглядывал даль, но не видел ничего подозрительного. Убеждённый, однако, в искренности короля лишь наполовину, он сказал:

— Хорошо, я согласен. — Он вопросительно посмотрел на Анри.

— Генерал Леклерк будет вашим единственным сопровождающим. Я правильно вас понял?

— Генерал Леклерк — из лучших побуждений, разумеется, — уделяет мне лишнее внимание, — сказал король дружелюбно. — Нет, он не будет меня сопровождать, он уже возвращается.

— Нет, не возвращаюсь, Господи, помоги мне.

— Насколько я помню, Леклерки всегда отличались невоспитанностью, — мрачно ухмыльнулся герцог Карл. Что бы ни задумал король, было бы приятно увидеть, как он ссорится со своим старым другом. А то, что Людовик останется в укреплённом городе, открывало некоторые новые возможности.

— Может быть, выделить ему удобное жилище с зарешеченными окнами, пока вы гостите у меня, или вы предпочитаете, чтобы я дал ему в сопровождение взвод — нет, два взвода солдат. Они послужат ему эскортом, чтобы мы могли переговорить без его надоедливого присутствия.

— Нет, он хороший парень. И послушен. Анри, давай отъедем со мной в сторонку.

Так, чтобы его не было слышно, король сказал Анри:

— Видишь, как всё хорошо идёт. Возвращайся обратно и будь благоразумен. Я бы не хотел, чтобы тебя насильно отконвоировали бургундские солдаты.

— Хорошо, ваше величество.

— И потом, Анри, я подумал о своей армии. Как приедешь, распусти армию.

— Что сделать?!

— Я сказал, распусти армию.

— Распустить великолепную военную машину, которую мы создавали годами? Ваше величество, должно быть, шутит. Вы вообще сегодня не такой, как всегда.

— Души их так скованы, так одиноки. Отпусти их к жёнам и любимым. Расплатись с ними.

Анри печально посмотрел на него.

— Да, ваше величество.

— Хорошо, хорошо. Я вполне отдаю себе отчёт в том, что делаю...

Он пришпорил лошадь, вернулся к герцогу. Вместе они въехали в Перонн. Решётка захлопнулась за ними мгновенно, как мышеловка.

Анри развернулся и медленно направился прочь от городских ворот. Ни к кому не обращаясь, он сказал:

— Король сошёл с ума.