Горгона и генерал

Ох, Катарина, что же ты творишь!

Но она уже сама целовала Траппа, его обветренные губы, и руки ласкали его отросшие волосы, и мир, наконец, становился таким, каким должен быть.

— Господи, — простонал он, пытаясь освободиться от неё. — Ты меня лучше сразу убей, чем так издеваться… Что на тебе надето? Ночная сорочка Эухении?

Гиацинта засмеялась, толкнула его в грудь, заставляя упасть на спину, и плюхнулась сверху, вполне довольная таким положением дел.

— А что? — спросила она, покрывая короткими поцелуями небритую физиономию. — Разве тебе теперь не нравятся монахини?

— Сделка! — объявил он, закидывая руки за голову и позволяя ей делать все, что она хочет. — Ты больше не вспоминаешь о моей жене, а я больше не вижу тебя полуголой и флиртующей с другими мужчинами.

— И в чем моя выгода? — озадачилась она, расстегивая его рубашку.

— Только не говори мне, что ты получила хоть какое-то удовольствие, сверкая сегодня своими прелестями. По мне, так довольно унизительный метод поставить меня на место, — грустно заметил он.

Гиацинта притихла, прижавшись щекой к его груди.

Именно сейчас, закутанная с ног до головы в теплую фланель, она ощутила себя голой, а вовсе не тогда, когда Войл глазел на её грудь.

— Давай спать, — попросила она почти жалобно, мгновенно растеряв свой пыл.

Руки Траппа, большие и теплые, обняли её, едва укачивая.

— Хорошо, — мягко согласился он, — но утром ты мне все расскажешь. И про то, кто пытался тебя придушить, и про то, как ты собираешься выкручиваться с моим убийством.

— Очень просто. Выполню заказ.

Он засмеялся и, подтянув её повыше, нежно поцеловал.

— Спи и думай о море. Мы все исправим.

Она только фыркнула. Эта генеральская самоуверенность!