Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни

«А вот, – восклицает лар в конце своей речи, и мой скупой кричит уж дома, —

Таков его обычай! Выгоняет
Старуху, чтоб о кладе не узнала.
Уверен я, что хочет он взглянуть
На золото – в сохранности ли полной?

После этого вступления или пролога начался первый акт комедии. Скряга Эвклион под дружный смех зрителей выталкивает из дома старуху-служанку Стафилу:

«Пошла! Сказал тебе – пошла отсюда!
Клянусь – сейчас пойдешь ты у меня,
Лазутчица глазатая, отсюда!»

Старуха упирается и ворчит. Эвклион ставит ее невдалеке от дверей, запрещает трогаться с места, а сам идет посмотреть, на месте ли клад. Убедившись, что все в порядке, он возвращается и приказывает Стафиле хорошенько присматривать за всем. Старуха недоумевает, за чем именно ей нужно смотреть, так как в доме Эвклиона всюду пустота, везде висит паутина. Эвклион, не отвечая на ее вопрос, приказывает ей сторожить даже паутину и никого не пускать в дом, не давать никому ни воды, ни огня, ни кухонных принадлежностей, чтобы ни у кого не было и повода войти внутрь дома.

Трагический актер после победы в состязании

Старуха уходит, а Эвклион остается в раздумье:

«Мне из дому ходить – одно мученье!
Да и теперь иду я поневоле:
Сегодня нам сановником почтенным,
Как он сказал, раздача денег будет».

Эвклиону, конечно, не нужна та мелочь, которую раздавали в известные дни начальники курий беднейшим гражданами, но он боится, как бы его не заподозрили, если он не пойдет на раздачу денег, в том, что у него есть золото. Ему и так уже кажется, что все догадались о его кладе, что уже «приветствуют его нежнее», и он решает идти.

На этом закончился первый акт комедии «Кубышка», и во время наступившего антракта музыканты стали играть на флейтах – то же повторялось и во время всех следующих антрактов, которых было еще три, так как пьеса состояла из 5 действий. Первый антракт был непродолжителен, и представление вскоре возобновилось.

Комический актер (роспись вазы)

На сцене появились богатый пожилой холостяк Мегадор и его сестра Эвномия и стали беседовать о семейной жизни. Эвномия стала сватать брату невесту с богатым приданым, но он отказывался, говоря, что богатые жены доводят мужей до нищеты (при этих словах Мегадора среди зрителей-мужчин пронесся одобрительный гул), и заявил, что хочет жениться на Федре, дочери бедняка Эвклиона. Поэтому, когда после ухода Эвномии появляется Эвклион, то Мегадор дружески его приветствует и справляется о делах. Эвклиону это кажется подозрительным:

«Не случайно, – говорит он, —
Богач весьма приветлив с бедняком.
Узнал, что есть кубышка у меня,
И потому приветствует нежнее».

Эвклиону не терпится заглянуть домой, все ли там в порядке, а Мегадор, как нарочно, пристает к нему с разговорами, говорит о его дочери, о том, что ей пора замуж, и т. п. Наконец Эвклиону удается юркнуть в дом, и вскоре, успокоенный, он возвращается назад. Тогда Мегадор просит его выдать за него замуж Федру. Эвклион опять пугается – он думает, что Мегадор, узнавший как-нибудь о кубышке с золотом, попросит большого приданого за Федрой. Он все уверяет, что очень беден, и потому ничего не может дать в приданое за дочерью. Мегадор уверяет его, что никакого приданого ему не нужно, и, наконец, Эвклион соглашается. Они ударяют по рукам, как вдруг Эвклион вскрикивает:

«Юпитер!
Погибну я!»

«Да, что с тобой? – спрашивает его Мегадор.

«Какой-то
Раздался звук! Как будто от железа! —

отвечает тот и убегает в дом. Удостоверившись, что там все в порядке, он возвращается назад, и они решают с Мегадором устроить свадьбу в тот же день. Мегадор уходит, чтобы сделать необходимые распоряжения, а Эвклион вызывает свою служанку, приказывает ей перемыть посуду, запереть дом и никого в него не пускать, сам же уходит на рынок. Вскоре приходят повара и слуги Мегадора, которые разговаривают о скупости Эвклиона, причем один из них под раскатистый смех зрителей говорит:

«Когда ему (Эвклиону) цирюльник режет ногти,
Сбирает он обрезки и уносит».

Затем он рассказывает, как однажды лунь (птица) схватил у Эвклиона из-под носа что-то съестное, тот пришел в сильный гнев, отправился к претору и требовал, чтобы лунь был вызван в суд.

«Вот так скряга Эвклион!» – кричали зрители.

В это время приносят провизию, закупленную Мегадором, и половину ее, согласно его приказанию, несут к нему в дом, а другую половину – в дом Эвклиона. Провизию сопровождают повара и флейтщица. В этот момент как раз возвращается Эвклион. Он мрачно настроен: провизия на рынке, по его словам, так дорога, что ни к чему приступа нет. Ходил он, ходил, да так ничего и не купил из провизии; он решил ограничиться покупкой цветущих венков, чтобы возложить их на алтарь лара, и курений. Подойдя к своему дому, Эвклион вдруг вскрикивает:

«Но что это? Я вижу – дом мой отперт!
И шум внутри!.. Я, бедный, обокраден!?»

В это время из дома слышится голос одного из поваров:

«Ступай же ты, в соседях попроси
Кубышку мне другую, больше этой:
Она мала, и в ней не поместится!»

Эвклион в полном ужасе: теперь уже для него нет сомнения, что клад его найден. Он опрометью бросается в дом, и через несколько мгновений оттуда с криком выбегает один из поваров, жалуясь, что Эвклион всех, бывших в доме, избил палками, «измолотивши вволю». Следом за ним выбегает Эвклион: «Назад! Держи его!» – кричит он. Повара с ножом в руке он принял за вооруженного раба и вообразил, что тот намерен его ограбить. Дело вскоре выясняется, Эвклион убеждается, что это действительно повар, а вовсе не разбойник, и он разрешает готовить в своем доме брачный ужин, хотя страх за свой клад не покидает его. Поэтому он через некоторое время решает перенести кубышку в другое, более безопасное место.

Сцена из комедии (мраморный рельеф, Неаполь)

Выходя из дому с кубышкой под плащом он говорит:

«Клянусь, теперь, куда бы ни пошел я,
Возьму с собой сокровище мое,
Оно всегда при мне отныне будет,
Вперед ему в опасности не быть».

Взять кубышку с прежнего места Эвклиона заставило еще и то, что его кладу стала грозить опасность даже со стороны петуха:

«Придумал он когтями там копаться,
Где я зарыл сокровище мое!» —

говорит Эвклион.

Правда, петуха он на месте же убил палкой, но все-таки сердце Эвклиона не спокойно. В это время приходит Мегадор и произносит речь, полную нападок на женщин, своими тратами разоряющих мужей. Зрители-мужчины с жадностью и видимым сочувствием слушали эти речи Мегадора, а Эвклион прямо впился в него глазами, ловя каждое слово о преимуществах бедных невест. Но когда Мегадор после этого обращается к Эвклиону с предложением выпить с ним сегодня вина, Эвклион опять враждебно настораживается: ему кажется, что Мегадор неспроста хочет пить с ним вино: он, очевидно, намерен напоить Эвклиона пьяным, чтобы украсть у него кубышку, которую он решил носить с собой. Вследствие этого Эвклион опять решает спрятать кубышку – на этот раз в храме богини Верности, виднеющемся вдали.

Когда Эвклион уходит, на сцене появляется раб Стробил, посланный Ликонидом, женихом Федры, услышавшим о ее помолвке с Мегадором, узнать, что происходит в доме Эвклиона. Он садится вблизи дома у алтаря – жертвенника и ждет. В это время возвращается Эвклион и, не замечая Стробила, громко молит богиню Верности сохранить его золото, которое он спрятал в ее храме, в роще, ей посвященной. Стробил слышит это и решает похитить кубышку, но Эвклион, только теперь заметивший его присутствие, неожиданно приходит к заключению, что тот уже похитил его кубышку. Несмотря на сопротивление Стробила, он обыскивает его, но убеждается, что у того ничего нет. Однако он решает, что в храме Верности его кубышка далеко не находится в безопасности, и поспешно бежит туда. Возвращаясь оттуда, он говорит, что зароет ее в роще бога лесов Сильвана, за городской стеной. Ликонид опять подслушивает его, но на этот раз остается незамеченным; он решает заранее забраться на какое-нибудь дерево в роще, чтобы подсмотреть, куда Эвклион зароет свою кубышку. Стробилу удается обмануть скрягу Эвклиона, и он раньше него возвращается к его дому, около которого Ликонид просит свою мать убедить дядю, чтобы тот уступил ему Федру. Когда они уходят, появляется Эвклион. Он уже обнаружил пропажу кубышки и идет, жалуясь на свое несчастье; он обращается к зрителям с просьбой указать ему вора, но они не испытывают к нему никакого сочувствия, и по их рядам проносится смех. Тогда Эвклион приходит в состояние гнева. Он говорит:

«Смеетесь вы а я ведь знаю всех,
И знаю, здесь воров немало…
Скрывают их наряды и белила…
Сидят себе и честными глядят…»

По уходе Эвклиона являются Ликонид со Стробилом, и последний хвалится своей находкой. Ликонид требует от Стробила, чтобы тот возвратил кубышку Эвклиону, и Стробил подчиняется приказу господина. Эвклион, получивший назад свое золото, на радостях соглашается выдать дочь за Ликонида.

Пьеса была разыграна актерами очень весело, и зрители шумно аплодировали.

После комедии, в антракте, на сцене появились канатные плясуны, всякого рода акробаты и фокусники.

Раб из комедии (бронза)

Еще большее удовольствие, чем комедия, доставили зрителям ателланы, т. е. небольшие пьески комического содержания; в них было 4 действующих лица: глуповатый шут, толсторожий парень, простоватый дед и лукавый горбун. Актеры, бывшие в масках, играли эти пьесы не по писаному тексту, а тут же их сочиняя, поэтому содержание их было очень просто, и они были коротки. Актеры говорили простым, грубым языком, пересыпая часто свою речь непристойными шутками; иногда они метко поддевали кого-либо из видных лиц города или села, что вызывало шумные аплодисменты публики. По большей части содержанием ателлан (их было дано несколько под названиями «Осел», «Рыбак», «Свадьба» и др.) служили разные деревенские события, что было как раз кстати во всенародный праздник сатурналий, праздник земледельцев.

Было уже поздно, когда закончились представления в цирке и в театре. Зрители, жившие в отдаленных кварталах города, спешили поскорее добраться домой, так как Древний Рим никогда не пользовался доброй славой относительно уважения частной собственности и охранения безопасности граждан. С наступлением ночи богатая, роскошная столица погружалась в полнейший мрак, а между тем город и его окрестности с незапамятных времен подвергались двум страшным бичам – нищенству и разбою. Хотя разбойников и приговаривали к самым ужасным казням, их дерзость доходила до того, что они производили грабежи у самых ворот города. Ввиду всего этого жители, вышедшие из цирка и театра, старались держаться поближе друг к другу, и лишь вельможи, сопровождаемые своими рабами с факелами и фонарями в руках, отставали от этого потока зрителей, не боясь воров и плутов, находивших в Риме богатую добычу и понимавших, что в многочисленных трущобах города им гораздо привольнее, чем в селах.

Через какой-нибудь час улицы города совсем опустели, и только кое-где хмельные ночные гуляки, знатные молодые люди, возвращавшиеся толпами с пирушек домой, заводили ссоры со случайными ночными пешеходами.