Русская елка. История, мифология, литература (4-е издание)

И так вплоть до Федора Сологуба, который в 1922 году воспользовался образом тающей Снегурочки в стихотворении, посвященном своей трагически погибшей жене А. Н. Чеботаревской:

Безумное светило бытия
Измучило, измаяло.
Растаяла Снегурочка моя,
Растаяла, растаяла.
…………………………………
Я за Снегурочкой хочу идти,
Да ноги крепко связаны.
………………………………
Снегурочка, любимая моя,
Подруга, богом данная… [см.: {430}: 454]

Параллельно со «снежными девами» и Снегурочкой во «взрослой» поэзии образ этот разрабатывается и в детской литературе. В 1879 году в журнале «Семья и школа» появляется повесть М. Юрьевой «Снегурочка». В 1890 году под инициалами Н. Г. выходит книжка «Снегурочка», открывающаяся стихотворением с тем же названием: дети, обнаружив во дворе слепленную из снега девочку, зовут ее к себе домой погреться:

Ай! Смотри, смотри, Анюточка,
Что у нас там за малюточка!
Кто ж ее у нас на двор занес?
Иль мороз ее в санях завез?
Либо зимушка из дальних стран
Привезла ее в подружки к нам?

Решив, что «малюточка» «такая бледная» оттого, что «сильно зябнет бедная», дети зовут ее к себе домой погреться, на что то ли сама снежная девочка, то ли автор им отвечает:

Ах вы детки, детки-дурочки,
Знать не знали вы Снегурочки!
Ей зима — родная матушка,
А мороз — родной ей батюшка,
Как уйдут весной мороз с зимой
И дочурочку возьмут с собой! [см.: {283}: 3]

В основе этого образа лежит народная сказка о слепленной из снега девочке, но здесь родителями Снегурочки названы не старик и старуха, а мороз и зима. Различные перепевы этого образа представлены в сборнике 1896 года «Снегурка». (Ср. со словами колыбельной:

У мороза-старика
есть дочурочка.
Полюбился ей слегка
Мальчик Юрочка. [см.: {311}: 14])

С начала ХX века Снегурочка/Снегурка все чаще и чаще привлекает внимание писателей и поэтов, пишущих для детей, становясь тем самым для маленьких читателей знакомым и понятным образом, обретая характерный облик и психический склад. В «Зимней сказке» некоего Кука, опубликованной в 1900 году в «Петербургском листке», Снегурочка изображается как «внучка дорогая» «старого, белого деда», впервые, кажется, превратившись из дочки Мороза в его внучку [см.: {217}: 1]. В газете «Речь» за 25 декабря 1908 года был напечатан рассказ Федора Сологуба «Снегурочка», сюжет которого навеян народной сказкой о снежной девочке. В стихотворении О. А. Белявской того же года дети в зимнем лесу аукаются со снежной девочкой, которая прячется от них под елкой:

Снегурочка! Ау! Ау!
В косматой шубе лес…
Ищу тебя, зову, зову,
Твой легкий след исчез.
Ты спряталась под елкою?
Зарылась ли в снегу?

Здесь Снегурочка — девочка в расшитой льдинками шубке и с искрящимся «льдистым» взором. Она также неуловима: след ее мгновенно исчезает — она то прячется под деревьями, то укрывается в снегу, а явившись наконец детскому взору,

…под елкою стоит,
Еловой веткой колкою
К себе меня манит. [см.: {42}: 367]

Во всех подобного рода произведениях Снегурочка связана с зимним лесом и с природными зимними стихиями. В стихотворении М. Пожаровой «Праздник у Метелицы», опубликованном в рождественском номере «Нивы» за 1910 год, Снегурки наряду с Царем Морозом и Снеговиками являются гостями на празднике Метелицы, устроенном в ее «снежных теремах», на котором

Для Снегурок серебристых в пляске вьют Снеговики
Из цветов хрустально-льдистых переливные венки.

Здесь Снегурки называются «девами снежными» и характеризуются как «снежнокудрые и снежнокрылые подруги» [см.: {342}: 918]. В книжке С. Северного «Снегуркин дом», вышедшей в 1912 году, Дед Мороз и Снегурка окончательно соединились в одном мифе. Живущая в лесном домике под покровительством Деда Мороза Снегурка превращается в образ, уже вполне знакомый нам по новогодним елкам [см.: {386}; 405]. Лесной домик Снегурочки, впервые упомянутый у Островского, позже превращается в устойчивую деталь декорации сценария новогодней елки.

Закреплению иконографии Снегурочки в значительной мере способствовало изобразительное искусство. В книгах и иллюстрированных журналах постоянно воспроизводились картина В. М. Васнецова «Снегурочка» (1899) и скульптура В. А. Беклемишева «Снегурочка» (1911). Важную роль в популяризации этого образа играли и разнообразные драматические постановки, как, например, «сказка с балетом и апофеозом» А. Я. Алексеева «Дочь Мороза — Снегурка», сочиненная и поставленная в 1893 году на народных гуляньях и в театрах увеселительных домов [см.: {9}: 85]. Замечательные декорации к пьесе и опере запечатлевались в сознании зрителей как «мир Снегурочки». Назову для примера выполненные в 1910 году декорации Д. С. Стеллецкого «Дворец Берендея», «Заповедный лес», «Ярилина долина» и занавес к постановке «Снегурочка», в центре которого героиня пьесы Островского изображена девушкой с косой и в белом одеянии. Столь модные на рубеже XIX–XX веков домашние и школьные театральные постановки, в репертуар которых часто входили фрагменты из «Снегурочки» Островского, приводили к тому, что девочки, исполнявшие роль главной героини, как бы обретали ее облик и внутренний мир.

Н. Рерих. Снегурочка и Лель. 1921. Музей Николая Рериха. Нью-Йорк, США

Г. Нарбут. Иллюстрация к сказке «Снегурочка» из книги «Сказки. Горшеня, Снегурочка». Санкт-Петербург: Издание Русскаго чтения, 1906

Ели, неоднократно упомянутые в «весенней сказке» Островского, превращаются в обязательный элемент постановок как пьесы, так и оперы: в декорации к прологу «Снегурочки» Д. С. Стеллецкий изобразил зимнюю долину, ели по бокам и холодное зимнее солнце; присутствуют ели и в его декорациях к сцене «Слобода Берендеевка». Тем самым образ елки оказывается тесно связанным с образом Снегурочки. На росписи А. В. Щекатихиной-Потоцкой фарфорового подноса «Снегурочка» (1920‐е годы), сюжетом которой является народная сказка, в центре нарисованы снежная девочка и с изумлением смотрящие на нее дед с бабой, по бокам — елочки, а на заднем плане — зверушки в лесу.

Б. Зворыкин. Снегурочка в лесу. 1925. Метрополитен-музей. Нью-Йорк, США

Когда в конце XIX — начале ХX века педагоги и методисты начинают разрабатывать сценарии детского праздника новогодней елки, в него попадают и персонажи из народной сказки о Снегурке [см.: {239}: 110–113], «весенней сказки» Островского, хоры из оперы Римского-Корсакова [см.: {407}]. Стихотворения и песни о зиме, Новом годе и елке включают в себя персонифицированные образы Мороза (превратившегося постепенно в Деда Мороза), девушки/девочки Снегурочки (ставшей его внучкой), Зимы, Метели, Снежинок и пр.

Так со временем образ Снегурочки становится детям понятным и знакомым. Н. В. Розанова, вспоминая о том, как в детстве в ней вдруг проснулось чувство природы, сравнивает себя со Снегурочкой: она, «как Снегурочка, выросшая среди природы, не замечала ее, а как весна надела ей венок, она вся затрепетала и поднялась навстречу ей: „О мама, какой красой зеленый лес оделся!“ А до того знала только, что „на солнце жарко, а в тени холодно“» [см.: {372}: 87].

Если образ Деда Мороза успел оформиться в мифологического персонажа и войти в сценарий детских елок еще до революции, то со Снегурочкой этого не случилось. Возможно, Дед Мороз опередил Снегурочку потому, что у него оказались западноевропейские двойники: дарители елки и подарков (Св. Николай, Санта-Клаус, Father Christmas и др.), в то время как Снегурочка в этом отношении оказалась уникальной, существующей только в русской культуре. Тщетно было бы искать в западной новогодней и рождественской мифологии ее аналоги. Ни Маланка (участвующая в Галиции, Подолии и Бессарабии 31 декабря в обрядовом действе [см.: {529}: 46–77]), ни Св. Катерина и Св. Люция, в день их тезоименитств выступающие у некоторых европейских народов в роли дарительниц [см.: {181}: 104–105], ни итальянская Бефана, в ночь на Богоявление бросающая детям в башмачки подарки [см.: {550}: 27], ничем не напоминают русскую Снегурочку, и ни одна из них не имеет мужского «напарника». Женских персонажей, связанных с Новым годом и елкой, на Западе не существует. Дед Мороз имеет своих «западных» двойников, Снегурочка — нет.

Уже до революции Снегурочка была представлена на елках достаточно широко: куклы-снегурочки вешались на елку, девочки в костюме Снегурочки участвовали в празднике, о Снегурочке декламировались стихотворения, она являлась главным персонажем инсценировок народной сказки, фрагментов пьесы Островского и оперы Римского-Корсакова. Однако в роли ведущей на празднике елки Снегурочка в эти годы никогда не выступала. И только в книжках, посвященных устройству детских новогодних праздников, выпущенных после разрешения елки в 1935 году, Снегурочка начинает фигурировать на равных правах с Дедом Морозом. Она становится его помощницей и посредницей между ним и детьми [см.: {4}]. В начале 1937 года Дед Мороз и Снегурочка впервые явились вместе на праздник елки в московский Дом Союзов.

Костюм Снегурочки. Рисунок Н. Гембицкой и А. Эпштейн из книги «Елка. Сборник материалов к новогодней елке для детей дошкольного возраста» (М., 1938)

В одной из выпущенных перед войной «методичек» по проведению елок в детском саду воспитательницам предлагалось за несколько дней до новогоднего мероприятия сказать детям, что скоро будет елка и к ним в гости придет Дед Мороз, у которого есть внучка Снегурочка — веселая девочка, которая умеет петь, плясать и играть с детьми. В начале праздника дети зовут Деда Мороза, а когда он приходит, спрашивают его, не пришла ли с ним Снегурочка, после чего она вбегает в зал. Дед Мороз и Снегурочка осматривают елку, призывают детей дружно и громко крикнуть «Елочка, зажгись!», и к их радости дерево тут же освещается. Дед Мороз и Снегурочка исполняют танец, в который они вовлекают всех детей. Этот и многие подобные сценарии всем нам хорошо знакомы по нашему детству и по детству наших детей.

Окончательно сформированный образ Снегурочки начинает свою жизнь на детских елках. Поэты сочиняют песни Снегурочки; вот, например, песенка на слова М. Красева:

Меня все звери знают,
Снегурочкой зовут,
Со мной они играют
И песенки поют.
И мишки-шалунишки,
И заиньки-трусишки
Мои друзья,
Люблю их очень я.
Ко мне лиса заходит,
С лисятами всегда,
Со мной по лесу бродит
Волк серый иногда. [см.: {140}: 19]

или песенка на слова Э. Эмден, в которой Снегурочка рассказывает о своем лесном домике:

Мой домик возле ели
С утра засыпал снег,
И елочки надели
Пушистый белый мех,
А маленький зайчишка —
Пуховое пальтишко
Белей, чем снег!
Белей, белей, чем снег!
Вот санки у крылечка
Полозьями скрипят,
Слезает Мишка с печки,
Встречает медвежат.
Пора, пора на елку,
Заедем мы за волком,
Возьмем лисят
И маленьких зайчат.
На санки расписные
Ковром улегся снег.
Лисята озорные
Расталкивают всех.
А белые пальтишки
На маленьких зайчишках
Белей, чем снег!
Белей, чем снег! [см.: {140}: 36–37]

В некоторых сценариях Снегурочка напоминает фею с волшебной палочкой, прикосновением которой она зажигает елку. К. Г. Паустовский, рассказывая о Кремлевской елке 1954 года, пишет: