Радиация. Реальный мир

VIII. Лена

Повсюду были только ноги. Лес движущихся, агрессивно топающих ног. Как в сюрреалистическом ролике.

Лена лежала на холодном бетоне, уткнувшись лицом в спину мертвой девочки. Ей было страшно, как никогда. Многочисленные подошвы постоянно шаркали по телу и волосам, одежда была испачкана и местами порвана.

Лена плакала.

Из этого ада нет выхода. Толпа не редела. Людей, казалось, становилось только больше. Девушка лежала на земле, терпя боль от ударов ногами и отвращение, когда чья-то подошва задевала лицо. В какой-то миг пришлось накрыть себя телом ребенка. В этом она видела единственный, пусть и слабый, шанс на спасение.

Сейчас уже воспоминания о том вечере не пугают. За прошедшие три месяца Лена видела много вещей, которые оказались куда страшнее затоптанной насмерть девочки и взбудораженной толпы беженцев. После того, как отбыл последний поезд, она еще не раз возвращалась к зданию вокзала и искала мать, но так и не нашла. Скорее всего, та уехала с остальными в Иркутск. Интересно, пункт эвакуации еще держится? И много ли там людей?

Лена хотела верить, что много. Она хотела верить, что мать среди выживших, в безопасности. Сейчас они, наверное, думают, как это остановить. Может, скоро организуют группы по поиску потерянных родственников, и одна из этих групп найдет ее — Лену Фетисову.

Леночку Эфф.

Нет больше Леночки Эфф. Нет ее канала с двумя миллионами подписчиков, нет поднимающих настроение видео. Есть только Лена. Девушка без косметики, в обычной одежде, с конским хвостом, не сбрызнутым лаком и не уложенным утюжком. Просто копна обесцвеченных прядей, давно отросших от корней. Кого теперь волнует красота? От необычного маникюра не осталось и следа. Сейчас ногти некогда известной блогерши короткие и лишенные лака. Она по-прежнему живет в своей квартире, но в ней больше нет былого уюта. Все ненужное выброшено, одна из дверей заперта на ключ, ибо за ней пустота — в прямом смысле. Кусок дома снесло взрывом от ракеты во время зачистки. Под раздачу частично попало жилье Фетисовых.

В квартире, где самым опасным предметом всегда являлся кухонный нож, теперь полно разносортного оружия — от пресловутых ножей до дробовиков и винтовок. Спасибо оружейному магазину в соседнем квартале, — вещи, за которые выжившие сейчас готовы разорвать друг другу глотки, достались Лене и ее новой подруге задаром. Девушки успели вовремя и вынесли из магазина самое необходимое еще тогда, когда город только начал сходить с ума. Окси сказала, что им придется защищаться, и кулаки проблему не решат. Надо было найти что-то существеннее. Лена не возражала.

Окси… Еще недавно, в период своего бытия Леночкой Эфф, она ее ненавидела. И недаром — та была самой опасной конкуренткой. Наглым образом переманивала к себе ее подписчиков и не упускала возможности подколоть ту в интернете и при встречах в реальной жизни. Но теперь все изменилось. Их отношения изменились еще в тот злополучный вечер, когда обе девушки поняли, что им придется задержаться в Хабаровске.

…Лена уже простилась с жизнью. У нее болела и кружилась голова, ныло все тело. Хотелось просто умереть. Перестать чувствовать боль. Перестать надеяться. Она много читала о людях, погибших в давках, и никогда не думала, что ее саму настигнет та же участь. Она плакала — по своей ужасной судьбе; по девочке, которая лежала на ней, защищая от ударов; по пропавшей в толпе матери. Она закрыла глаза, решив, что так проще дождаться смерти, когда услышала голос, после чего кто-то схватил ее за руку:

— Лена? Черт, Ленка, вставай!

Ее потянули вверх. Поначалу Лене показалось, что она умерла, и это ангел-хранитель вытаскивает из растоптанного тела измучившуюся душу. Но все оказалось куда прозаичнее: открыв глаза, девушка увидела перед собой знакомое лицо. Только тогда поняла, что больше не чувствует на себе тела мертвой малышки.

— О… Окси?.. — пробормотала она.

Кристина Окси. Враг. Конкурентка. Спаситель.

Накрашенные веки часто моргали, тушь размазалась вокруг глаз и сделала их похожими на глаза призрака. Некогда красивая укладка превратилась в гофрированную мочалку.

— Ты здесь с кем? — резко спросила Окси, не отпуская ее руки. Нецензурно выругалась, когда кто-то сильно толкнул ее в спину. — Шары разуй, олень! — Снова повернулась к пытающейся прийти в себя Лене. — Ну, ты что, здесь одна?

Та помотала головой.

— Нет. Я… с мамой… Она… — Слова никак не складывались в предложения. — Она…

— Где мама? А девчонки? Ну, Танька там, Райхон? Твои подружки. Вы же везде вместе ходите.

Лена закусила губу. Кто-то толкнул ее, и она чуть снова не упала.

— Так, ладно. — Окси потянула ее за собой. — Надо выбраться отсюда, а то вместе ляжем.

Лена не сопротивлялась.

Кристина волокла ее за собой, не останавливаясь. Девушки буквально продирались сквозь толпу в обратном от перрона направлении. Они шли в сторону дороги, на которой все еще стояла брошенная Фетисовыми машина. Лена пыталась сказать что-то про то, что им в другую сторону, но Кристина ее не услышала. Крики и гомон звучали громче, чем на концерте Rammstein[1]. Лена почти не слышала саму себя.

Она не помнила, в какой момент толпа поредела. Голова кружилась так, что, казалось, если Кристина отпустит ее руку, Лена тут же упадет, и на этот раз уже не встанет. Оказавшись недалеко от магистрали, девушка прояснившимся взглядом всмотрелась в толпу. Люди буквально стекались к вокзалу. Шум от их криков и брани стал тише. Они с Окси отошли далеко от эпицентра. Там, где они недавно находились, происходило нечто жуткое. Люди на глазах превращались в чудовищ, и странный вирус был ни при чем. Невозможно было различить в толпе больного, зато «зверей» Лена увидела без труда. Услышав гудок подошедшего поезда, люди волной, сметающей все на пути, бросились к перрону. И никого не волновало, что состав не вместит в себя такое количество. Девушка не видела сам поезд, зато наблюдала реакцию сограждан на его прибытие.

Все больше и больше криков ужаса доносилось из толпы. Вряд ли тех людей кусали зараженные. Вряд ли кто-то вообще обратился в тот вечер. Тогда еще носителей было мало, и вирус поражал человеческое тело не так быстро, как сейчас. Те люди кричали, погибая под натиском сотен агрессивных, потных тел.

На следующий день Лене пришлось туда вернуться — она надеялась найти мать, — и девушка увидела подтверждение своим догадкам: десятки мертвецов лежали на земле в разных позах. Открытые участки кожи у каждого покрывали синяки, царапины и гематомы. Никаких укусов, никакой разодранной плоти, — только последствия чужого стремления успеть на поезд. Этих людей убили не протухшие (так чуть позже Кристина станет называть зараженных), — их убили люди. Те самые, которые еще пару дней назад вежливо уступали места бабушкам в общественном транспорте. Теперь эти бабушки лежали неподвижно, раздавленные ногами благодетелей, в окровавленных платках и порванной одежде. О тело одной из них терся рыжий пушистый котенок. Увидев Лену, теснее прижался к хозяйке, еще не осознавая, что та мертва. Девушка отвернулась, с трудом сдерживая слезы. Постояла около десяти секунд. Повернулась и подошла к перепуганному котенку, взяла на руки. Нельзя оставлять его здесь, иначе умрет.

Старики, женщины, дети… Здесь лежали те, кто оказался слишком слабым, чтобы «течь» в общем потоке.

Еще через день они встанут, чтобы мстить оставшимся за свою смерть. Правда, так это назвал бы какой-нибудь писатель. На самом деле они даже не будут подозревать о мести, — они просто отправятся по городу искать пропитание.

***

Лена старалась не вспоминать о событиях того вечера. Об ужасах, творившихся на вокзале. О том, с чем ей пришлось столкнуться утром следующего дня.

Девушка никогда не видела столько мертвых людей в одном месте. Никто так и не пришел, чтобы убрать их оттуда и похоронить. Скоро это перестанет кого-либо удивлять, но тогда жуткое зрелище шокировало изнеженную особу до глубины души. Она шла мимо неподвижных трупов, и из головы не выходила мысль, что, если бы не Окси, то сейчас она бы сама лежала среди них.

По дороге Лена наткнулась на свой телефон. Раздавленный чужими ногами, он одиноко лежал в красивом чехле на холодном бетоне. Вокруг валялись осколки разбитого дисплея. Когда-то девушка не мыслила жизни без девайса, но теперь просто прошла мимо, бросив на него короткий взгляд.

Машина Фетисовых стояла там же, где они ее оставили. Стекло со стороны водителя было разбито, на осколках виднелась кровь. Несколько капель попали на сиденье. Девушка с грустью посмотрела на ключи, которые мать так и не вытащила из зажигания, и бутылочку с недопитой «Фантой», лежащую на пассажирском сидении. Маленькие остатки цивилизации, ставшие никому не нужными. Печальное зрелище — сотни машин — навсегда застыли в вечной пробке. Теперь здесь было тихо. Никто больше не сигналил и не требовал «шевелить колесами». Только из некоторых салонов доносились хрипы и требовательные стуки по корпусам. Неизвестно, сколько эти существа будут стучать в надежде выбраться из автомобилей. И есть ли у них вообще хоть какая-то надежда?

Каким же диким зверем может стать человек в критической ситуации! Куда исчезают убеждения, которые он отстаивал на каждом шагу и в каждом паблике? Где сдержанность, с которой объяснял клиенту на работе о неисправности устройства? Где уважение к слабым, которое проявлял к каждой встречной женщине, старику или ребенку?

Миллионы лет эволюции — просто миллионы лет, за которые человечество научилось облегчать себе жизнь. Оно придумало стиральные машины, чтобы не тереть грязные тряпки о железные доски у реки; плиты, чтобы не готовить еду на костре; одежду, чтобы не цеплять на себя траву и листья; автомобили, чтобы не ходить пешком. Все это время люди только и делали, что облегчали себе существование. Они придумали интернет и социальные сети, создали виртуальный мир, в котором каждый может стать тем, кем хочет. Переселились из пещер в уютные дома; напечатали деньги и внушили, что они способны решить все проблемы. И они решали. В погоне за красивой жизнью люди не боялись никакой работы. Вкалывали сутками ради месяца на островах под пальмами. Они построили города и изобрели десятки языков…

Но так и не достигли того, к чему стремились.

А стремились ли? Пытались ли побороть в себе животные инстинкты, или делали это, страшась правосудия? Лена видела, что случилось после того, как пали законы. Деловые бизнесмены с тремя высшими образованиями и миллионным капиталом наравне с нищими попрошайками расталкивали и топтали слабых в попытках спасти свои шкуры. Так стоило ли кичиться статусами? Ведь, когда встает вопрос о выживании, твое гарвардское образование летит к чертям, и ты превращаешься в бешеного пса, готового разорвать в клочья любого, кто стоит на пути к сочной косточке.

Только сейчас, спустя три месяца от начала заражения, жизнь стала «настоящей», как бы абсурдно это ни звучало. Нет больше правил, по которым каждый обязан быть вежливым и порядочным; нет запретов, нарушение которых карается законом. Есть лишь небольшие группы выживших, и в каждой — свои правила. Больше не надо притворяться «крутым» и успешным. Люди, наконец-то, стали собой.