Радиация. Реальный мир

XIX. Франк

Автомобиль несся по прямой, не сбавляя хода. Никогда Франк не водил так быстро. Спасаясь от хозяев машины и спеша в поселок, он вжал в пол педаль газа. За окнами мелькали деревья и постройки, превратившиеся в сплошную размытую полосу.

Прежде он никогда не нарушал правила намеренно. Вовремя платил налоги, не превышал скорость, исполнял каждый закон. Сейчас Франк не мог избавиться от чувства преследования. Мир давно мертв, а ему казалось, что из-за поворота вот-вот выскочит полицейская машина. Мужчина гнал эти мысли и продолжал давить на газ.

Хайди умирала.

Эта мысль пугала, отрезвляла, раздражала. Франк чувствовал себя бессильным перед сложившейся ситуацией. Какого черта он пошел учиться на психотерапевта, а не на хирурга?! В современном мире никому не нужен мозгоправ, а вот человек, умеющий обращаться со скальпелем, как раз бы пригодился.

Пренеприятным сигналом машина потребовала дозаправку. Франк бросил взгляд на приборную панель. Индикатор, показывающий состояние бензобака, угрожающе мигал красным. Топлива осталось меньше четверти бака, а до поселка еще было далеко. Что, если авто откажет посреди дороги? От погони-то он оторвался, но глушь за окнами — не лучшее место для проведения операции. К тому же у него не было при себе никаких инструментов. Чем он достанет пулю из спины Хайди? Чем обезвредит и перевяжет рану? Поблизости не наблюдалось никаких машин. Если идти пешком, то это займет не один час, учитывая ношу, которую придется нести.

На мгновение в голову Франку проскользнула подлая мысль: оставить Хайди и уйти. В Германии больше нет полиции и работающих видеокамер. Никто не узнает о его поступке. Он просто оставит девушку в машине и уберется подальше. Если кто и найдет Хайди, то только зараженные. Зачем усложнять себе и так непростую жизнь? Он не хирург, а ей нужна помощь профессионала. Если Хайди до сих пор жива, он добьет ее дилетантским лечением. Не проще ли избавиться от ноши?

Франк резко дал по тормозам. Машина остановилась, и мужчина в отчаянии ударил кулаками по рулю. Хайди не подавала признаков жизни. Ремень сдерживал обмякшее тело. Схватившись ладонями за лицо, Франк зажмурился, и слезы потекли сами по себе. Индикатор продолжал мигать.

Он всегда был трусом.

Не признавался себе в этом, но не мог не замечать. В школе у него не было друзей. Другие мальчишки считали Рихтера заучкой, который боялся не угодить родителям, и ведь не брали же насмешки с неба. Франк, и правда, боялся гнева родителей сильнее, чем землетрясения или пожара. Отец никогда не скупился на побои. Плохая отметка, задержка после школы, неподобающий внешний вид, — и в ход шли кулаки и ремень. Рихтер-старший любил выпить, да так, что промотал все, чем был богат, и нередко запускал руку в карман жены. А та терпела. Видела в нем «настоящего мужчину» и ругала сына за то, что растет слюнтяем и рохлей.

С детства Франк не любил брать на себя большую ответственность. Он всегда был превосходным исполнителем, но не лидером. До смерти пугался, когда кто-то предлагал пусть интересное, но ответственное дело. Старался переложить его на чужие плечи — зачастую на плечи сестры.

Сабина росла другой. С легкостью возражала отцу и матери, делая то, что нравится. Не боялась упреков и даже побоев. В шестнадцать лет ушла из дома и жила с каким-то парнем. А через два года умер отец — отказало сердце. Жить стало легче, но ненамного. Теперь уже мать пристрастилась к бутылке. Потеряла смысл жизни, видите ли. Соскучилась по синякам и переломам. Стала водить в дом незнакомых мужчин и устраивать с ними немыслимое в постели. Тогда-то Сабина и забрала младшего брата из дома. Сняла ему комнату, заставила прилежно учиться и получить хорошую профессию. Так, благодаря ей, он и стал психотерапевтом.

Много прошло лет, а Франк так и не повзрослел до конца. Ему не нравились образ жизни и мышление сестры, но мужчина ничего не мог сделать, не посовещавшись с ней.

А потом в его жизни появилась Анна. Веселая красавица с мечтами и амбициями. Идеальная женщина, в которую он влюбился с первого взгляда. И, похоже, ее не смущали его педантичность и постоянные уходы от проблем. Когда он решился познакомить невесту с матерью, та встретила счастливую пару на пороге с сигаретой. Долго смотрела на девушку, а потом заявила сыну, глядя в глаза: «М-да… Зная, какой ты слюнтяй, удивлена, что трахаешься с девкой, а не с мужиком. Такие, как ты, становятся гомиками».

В ту минуту Франк не знал, куда себя деть от стыда, и решил, что Анна его бросит, но та, на удивление, отнеслась с пониманием. Они ушли, и больше Рихтер к матери не приезжал. Не пригласил ее на свадьбу, не сообщил о разводе. Пришел к Сабине, когда терпение Анны лопнуло, и она подала заявление о разводе. Плакал в жилетку и выслушивал нотации. Но какой с них толк? Может, мать была права, и женщины никогда не воспримут его серьезно? Но мужчины его совсем не привлекали. После развода Франк с головой ушел в работу и верил, что так будет всегда — размеренное одиночество, собственный уютный мир.

Наверное, так бы он и жил до самой старости, если бы не упали те предметы, ставшие причиной апокалипсиса. В один миг настало время, когда приходится надеяться только на себя. Ответственности стало больше, и трусости не осталось места. Трусы умирают первыми, а Франк еще хотел пожить.

Двигатель заглох в двух километрах от поселка.

Франк бессильно навалился на руль. Ремень безопасности не позволял упасть на него всем телом и поднять шум. Мысли, вызывающие острые приступы стыда, разрывали голову. Он — слабак. Отец с матерью были правы, называя его слюнтяем. Как Рихтер до сих пор жив — удивительно. Он устало посмотрел на Хайди. Скорее всего, он жив благодаря ей. В этой девочке больше мужества, чем в нем самом — взрослом, почти сорокалетнем мужике. Она всегда продумывала действия за обоих, защищала его, помогала справляться с трудностями. А ведь сейчас, когда мир людей стал филиалом Ада, ей, как и любой женщине, нужно крепкое мужское плечо. Ей нужен мужчина, который защитит и обеспечит провизией. Тот, кому можно посетовать на тяжелую долю, и он пожалеет, а не откупится сухими, наизусть заученными фразами.

Хайди в их тандеме играла роль мужчины. А кем был Франк? Даже не женщиной. Изнеженным нытиком, до сих пор не взявшим себя в руки. Сопляком, привыкшим прятаться за чужую спину. На этот раз — за спину молодой хрупкой девочки. Сидя в машине и глядя на Хайди, он чувствовал страх одиночества, безвыходность и желание умереть. Он не представлял, как протянет без нее хотя бы день. Без ее решимости, смелости, организованности.

— Хватит скулить, как щенок! — приказал себе Франк и вздрогнул, поняв, что сказал это вслух. Голос прозвучал подобно грому в тишине.

Отстегнув ремень, Рихтер выбрался из машины. В пальцах ощущалась ноющая боль — так сильно он сжимал руль во время езды. Франк потянулся и с сожалением посмотрел на дорогу. Идти придется долго. Он бы быстро преодолел этот путь налегке.

Но Франк пойдет не налегке.

Хайди была еще жива. Пульс еле прощупывался. Рихтер понятия не имел, как исправит ситуацию, но поклялся себе, что попытается. И не потому, что боится остаться один в жестоком мире. Хайди стала ему не только опорой, но и другом.

Другом, которого он не мог потерять.

К черту трусливые мысли! Пора становиться мужчиной. Осторожно отстегнув ремень безопасности, Франк взял Хайди на руки. Девушка не была тяжелой, но уставшие руки еле держали ее. Стиснув зубы, Рихтер, как мог быстро, пошел в сторону коттеджного поселка.

Мрачное небо, казалось, никогда не разъяснится. Темно-серые тучи висели слишком низко, холодный ветер пробирал до костей. В ближайшее время собирался пойти дождь. Успеть бы доковылять до поселка по сухой погоде. Время от времени Франк останавливался передохнуть, клал Хайди на траву и разминал руки. Но тело не могло расслабиться полностью. Он знал, что девушка может умереть в любую секунду. Неизвестно, насколько серьезна рана. Если задеты жизненно важные органы, то ее жизнь висела на волоске. И неизвестно, сможет ли он — Франк — ей как-то помочь.

Отметка у дороги сообщила, что один километр пройден. Осталось еще столько же, но Франк уже почти не мог идти. Мужчина не чувствовал рук, в горле пересохло. Он еле волочил за собой ноги и, скорее всего, походил на зараженного. По обочинам стояли деревья, никаких строений даже не просматривалось. Около получаса назад он миновал единственный на этом отрезке пути жилой дом. Тот самый, в подвале которого провел ночь, впервые направляясь в поселок, о существовании которого в этих местах тогда не знал. На дереве еще корчился мертвец, насаженный на острую ветку. Если его оттуда не снять, подумал Рихтер, то он может болтаться годами — до тех пор, пока тело окончательно не разложится.

Снимать мертвеца с дерева оказалось некому. И некогда. Пусть себе висит. Франк прошел мимо.

Закапал дождь. Редкие холодные капли разбивались об асфальт, листву, траву и тела двух людей на дороге. Рихтера почти не держали ноги. Он чувствовал, что может упасть в любой момент, и уже вряд ли снова встанет. Хайди все так же неподвижно лежала у него на руках. Периодически он останавливался, чтобы пощупать ее пульс, и, облегченно выдыхая, продолжал идти. Два километра казались бесконечными. Несмотря на дикую усталость, он больше не думал о том, чтобы бросить Хайди умирать в одиночестве. По дороге Франк не раз проклял себя за слабость в машине и поклялся, что больше не подпустит к себе подобные мысли.

Из кустов донесся собачий лай. Франк вздрогнул и остановился. Откуда здесь собаки? И не бешеные ли они? Мужчина обомлел, когда на обочину выбежал Рекс. В том, что это пес Хайди, он даже не усомнился. Вильнув хвостом, Рекс, совершенно невредимый, бросился к нему и начал виться у ног, приветствуя.

— Ты вернулся домой! — обрадовался Рихтер. — Молодчина.

У Франка отлегло от сердца. Поселок уже рядом. Рекс нашел путь домой и дожидался здесь хозяев. А, почуяв их, вышел встречать. Хайди будет счастлива, когда придет в себя.

Если придет в себя.

Никогда еще Dein Traum не казался Франку таким родным. Вот и долгожданные ворота с табличкой. Он дошел! Не сломался по пути, не предал совесть. Он дома.

Ужас, поглотивший мир, обошел Dein Traum стороной. В поселке все осталось таким, каким было вчера: ухоженные дорожки, не тронутые разрухой дома. Здесь могло показаться, будто нет никакого апокалипсиса. Нет никаких живых мертвецов. Происходящее за пределами поселка казалось ненастоящим. Ведь он, хоть и был почти необитаемым, имел цивилизованный вид.

Франк бы еще долго наслаждался красотой и спокойствием, если бы не держал на руках умирающую подругу. Каким бы приятным глазу ни казался Dein Traum, здесь не было ни врачей, ни хотя бы интернета. Франк нуждался в интернете. Там можно было отыскать любую информацию. Внимательный человек смог бы сделать то, что нужно, следуя инструкции. Но у Франка не было инструкций. Только смутные воспоминания о фильмах, в которых герои извлекали из тел товарищей пули, находясь в неподходящих условиях. Однако все в кино кажется простым, но когда подобная ситуация происходит в реальной жизни, начинаются трудности. Хайди — не актриса, и кровь, которой была пропитана ее одежда, настоящая. Франк не имел права на ошибку. В случае провала Хайди умрет. Второго дубля не будет.