Ланиакея

Глава 3

Тот самый день — день великих потерь и фатальных ошибок — начался с известия о том, что телефон Стаса, который дала федералам медсестра Центра, «засветился» по месту жительства сестры Тамары Калины — той самой, что подтвердила алиби своей родственницы два месяца назад, когда Надзор опрашивал Калину в связи с исчезновением Аткинсона.

Опергруппа рванула туда, и на пороге их встретила сама Калина... готовая признаться во всем, испуганная и ищущая защиты от того, кого еще вчера готова была защищать до последнего.

Джек Аткинсон жив, сказала она полицейским, но он и ее сын находятся на грани жизни и смерти — и все по вине Станислава Романовича Воробьева, импринта Андрея и человека, который был в ту роковую ночь возле «Рембрандта» вместе с ней. Она назвала адрес квартиры, которую покинула, пока Стас спал — но когда оперативники вломились туда, выбив дверь, то нашли только разорванные простыни, следы крови и пустые шприцы со следами жидкости зеленого цвета.

Ингибитор.

— Этого и следовало ожидать, — сказал Денис утром, пока мы завтракали и ждали вызова в Надзор. Задание А вошло в свою финальную фазу. Нас всех могли дернуть в любой момент. — Андрей — мортал, не имеющий сознания, он не сдерживает себя. И никакой ингибитор тут не поможет. У него уже выработалось привыкание, и нужна все большая доза.

Большие дозы без риска попасться Стас достать не сумеет, ибо в Центре теперь его знали... а Джек Аткинсон — не господь бог и не умеет творить чудеса.

— Почему Калина сдалась? — спросила я себя, сама не зная, почему, и он ответил мне так, словно вопрос был не риторическим.

— Потому же, почему и не хотела сдаваться в декабре. Он — ее сын, Фаина. И он стал убийцей. Опасным, страшным убийцей, которым и стал бы, если бы не Джек тогда. И она поняла это. Это было больно и долго, но она поняла.

Я намазала тост джемом, но снова отложила его на тарелку. В животе все скручивалось узлами, я боялась, что меня может стошнить.

— Ты думаешь, после того, что сделала Тамара Калина... этот Стас не убьет Джека?

— Я не знаю, — ответил он. — Джек бесполезен, если лекарство не действует. Но он все-таки врач, а у Калины уже наверняка начались проблемы с дыханием.

— Проблемы... — повторила я растерянно, и Денис кивнул.

— Он умирает, Фаина. Такие дозы лекарства не проходят бесследно. Он скоро умрет от полиорганной недостаточности (прим. — фатальное расстройство функций органов и систем). Это неизбежно.

— И этот Стас не везет его в больницу.

— Он слишком далеко зашел. Что бы он теперь ни сделал, будет только хуже. Стимулирует активность мозга — сплавит Андрею остатки нейронов. Будет подавлять — быстрее разовьются осложнения.

— Цугцванг, — промолвила я задумчиво.

— Да, — согласился Денис. — Стас обрек своего импринта на мучительную смерть. Все, что мы могли бы сделать — облегчить страдания. Помочь уже невозможно.

Я помолчала, обдумывая сказанное, и все же решилась.

— Денис. Если что-то случится и потребуется участие МАП, меня допустят?

Он отодвинул чашку с недопитым кофе и посмотрел на меня.

— Там будут как минимум два психопрактика, один из которых — «шестерка», готовая идти до конца. И бесконтрольная «семерка», если сбудутся наши худшие опасения. Так что нет, в основную группу ты не войдешь.

— Но Нестор войдет, — уточнила я.

— Нестор войдет. Он уже проявлялся, как «семерка», так что знает, на что способен.

А мне останется только ждать и надеяться.

Но я была вовсе даже не против. Я вовсе не лгала Денису, когда говорила, что не хочу геройствовать и лезть на рожон. Лучше я присоединюсь к группе прикрытия и пойду следом в компании более опытных и сильных.

— Ладно, — сказала я. — Я понимаю.

— Понимаешь?

— Да. Я просто хотела уточнить.

— А я уточню, что с утра ты невероятным образом влияешь на мои мысли, — сказал он совершенно обыденным тоном, начиная расстегивать мою домашнюю рубашку и одновременно наклоняясь, чтобы поцеловать меня в губы.

— Сейчас же светло, — запротестовала я, впрочем, все равно отвечая на его поцелуи — потому что не могла не отвечать.

— Это не волновало тебя еще неделю назад, — заметил он.

— А теперь волнует.

— Хочешь, чтобы я закрыл глаза? — Денис развел полы расстегнутой рубашки и спустил ее с моих плеч, намеренно внимательно разглядывая мою шею и грудь, а потом, подняв взгляд к моему лицу, так же намеренно ощутимо провел пальцами вдоль моей ключицы, заставив меня задрожать. — Нет, Голуб. Даже не проси.

...Я не знала, что смогу заниматься любовью при ярком дневном свете и чувствовать себя самой красивой и желанной в мире.

Денис Вагнер сделал это возможным.

Я не знала, что этот день будет для меня и для него в каком-то роде последним.

Андрей Калина сделал это возможным.