На перепутье: Воительница

Глава 13. Хайленд Драйв

Джон

Пожалуй, сегодня я впервые выспался за этот мучительно нервный и тяжелый месяц. Проснулся без будильника, прямо как в детстве, когда каждый день просыпался ровно за два часа до занятий. Со временем эта привычка изжила себя, но сейчас я чувствую, что готов вернуться к прежнему режиму. И почему мне снова кажется, что к этому каким-то чудесным образом причастна амазонка?..

В общем-то, в отличие от меня она сегодня выглядит разбитой, раздраженной и… довольно поникшей. Словно и не надеется найти то, чего жаждет всей душой. Сидит на пассажирском сиденье, сбоку от меня, и уже около пятнадцати минут пялится в окно. Боковым зрением я вижу, как она сминает пальцами серое пальто на коленях, а когда торможу на светофорах и невольно бросаю в ее сторону взгляд, замечаю, как она покусывает губы. Нервничает, и от этого начинаю нервничать и я.

Только присутствие Мэй и Валери не дает напряжению в машине разрастись до глобальных размеров. Я не особо вслушиваюсь в их разговор — похоже, они обсуждают какой-то рассказ, заданный Мэй в школе в качестве домашнего чтения. Мысли витают где-то за гранью, кружат, как листья на ветру, и я не могу уцепиться ни за одну из них. Наверное, потому меня и тянет разговорить Наари, поговорить о чем угодно, главное не молчать.

— Значит, твой дом находится где-то за парком?

Я не отвлекаюсь от дороги, но прекрасно чувствую, что она смотрит на меня. Должно быть, отстраненно, потому что ответ следует не сразу.

— Да… Там будет холм. Мне нужно туда.

Она хочет разглядеть дом с высоты? В парке действительно есть холм, а ниже парковой зоны вдоль дороги стоят двухэтажные дома. Но их не мало, и учитывая, что она не знает улицы и номера дома, времени на поиски нужного здания уйдет достаточно. Если, конечно, она не водит нас за нос и не прикидывается дурочкой, чтобы заманить в западню… Впрочем, у нее было время, чтобы обокрасть меня или убить; какие бы цели она не преследовала, возможности у нее явно были.

Вскоре мы заезжаем на Хайленд Драйв, туда, где, собственно, и была поймана моя амазонка. По бокам дороги тянутся двухэтажные и трехэтажные здания, людей мало — выходной, все в основном уехали за город, либо стеклись в центр. Как только сбоку от Наари начинается парковая зона — уже мелькают скамейки вдоль заборчика, — она хватается за дверную ручку и ударяет ладонью по стеклу.

— Здесь! Это здесь!

От неожиданности я резко заворачиваю к тротуару и останавливаюсь. Затылком чувствую, что недовольный взгляд Валери прикован ко мне, но это меркнет на фоне происходящего и не волнует меня так сильно, как то, что делает амазонка. Черт ее дери. Она буквально пытается выломать дверь моей машины.

— Ты же ее сейчас сломаешь… Успокойся, Наари…

— Выпусти! — грозный рык бьет прямо по лицу. Вдоль позвоночника тотчас пробегают противные колкие мурашки. Взгляд — яростный, дикий и в то же время растерянный — буравит меня, точно девушка пытается проделать во мне дыру. Боюсь, у нее это может получиться, поэтому быстро убираю блокировку дверей, и Наари вываливается наружу.

И с чего это я вдруг построил у себя в голове образ, пусть и странной, но застенчивой, отчужденной девушки, немного сильной, способной уложить преступника, но явно не способной справиться со мной?.. Сейчас я с легкостью подчинился ее приказу и ко всему прочему испугался повелительного тона… Меня словно отец одним словом к земле пригвоздил.

— Куда она? — врывается в сознание голос Валери, и я перевожу взгляд с сиденья, которое мгновение назад еще не пустовало, на амазонку, торопливо бегущую по склону наверх. Бежит так, будто на том конце парка бесплатные хот-доги раздают, и даже пальто до колен не стесняет ее движений. Оттого, похоже, и кажется, что на улице гуляет резвый ветер, так красиво и плавно развевающий длинные, стянутые в высокий хвост волосы амазонки…

— Ждите здесь, — говорю торопливо и, не дожидаясь ответных слов, бросаюсь следом за девушкой.

***

Наари

Сердце едва в пятки не ушло, когда мы оказались на том самом месте. Все мысли об осторожности вылетели из головы в тот же миг. Наверное, я повела себя грубо, но это волнует меня сейчас меньше всего. Ноги не слушаются — сами несут меня наверх, по хрустящему ковру из желтых и красных листьев. Мышцы напряжены, по виску медленно скользит капелька пота, и все внутри кипит от предвкушения скорой встречи с моим миром.

Я пытаюсь заранее нащупать ниточки энергии, но ничего не получается — магия впала в глубокий сон еще сегодня ночью. Надеюсь лишь, что энергия входа пробудит и мою энергию. Иначе у меня не получится даже открыть портал…

Наконец передо мной предстает та самая чаша, по-прежнему наполненная водой. Людей вокруг немного и никто больше не обращает на меня внимания, как было в прошлый раз. Нагибаюсь к воде, вглядываюсь, пытаясь разглядеть за ее гладью что-то, что могло бы оказаться знаком, ключом… Да чем угодно — главное, чтобы оно помогло мне вернуться домой. Но я ничего не вижу кроме множества лежащих на дне монеток.

Боль охватывает грудь, сердце рвется вырваться наружу — и это все, что я чувствую. Растерянность, страх, боль… Но не энергию. Ее нет, она не пронизывает меня, не трогает сердце, не бурлит в венах. Исчезла или все же спит?..

Почему же магия появлялась раньше? Когда я связывала свою энергию с энергией Мэй, когда спасала Джона, когда этой ночью просила Эраха, чтобы он охранял его от кошмаров?..

Неужели это все истощило меня, забрало энергию до последней капли?

С губ срываются рваные вздохи, глаза щиплет от слез, которых я не желаю проливать, но уже с трудом сдерживаю. Опускаюсь на колени, сильно, до дрожи сжимая пальцами бортик чаши. Одна слеза, обжигая холодную кожу, все же скатывается по щеке.

— Раньше я часто приходил сюда с очень дорогими мне людьми, — тихие слова пробиваются сквозь накрывший меня страх. Легкое, едва ощутимое прикосновение к плечу... — Когда еще был подростком, почти каждые выходные. Мы с Валери и мамой бросали монетки в фонтан с намерением вернуться сюда на следующие выходные. Глупо, должно быть… Но мы не желали уходить, пока не совершим вот такой своеобразный обряд. В один из таких дней маме не досталось монетки. С тех пор она сюда так и не вернулась.

Джон замолкает. Он продолжает стоять позади, рядом не садится, но и руку с плеча не убирает, несильно сжимает. Я чувствую тепло его пальцев, оно проникает сквозь одежду, убивая охвативший сердце холод. Этого хватает, чтобы избавиться от страха.

— Я потерял самого близкого человека, — спустя недолгую паузу продолжает мужчина тихим, слабым голосом, и его хватка становится чуть сильнее, но не утрачивает мягкости. — Это разбило меня настолько, что я начал забывать об этом месте, которое она так любила. Честно говоря, я впервые с тех пор оказался здесь. И знаешь… Я больше не чувствую боли. Это место напоминает мне о ней, но вместо болезненных воспоминаний приносит светлые, самые радостные… Может, и тебе стоит просто подождать? — его вопрос прозвучал так тихо, что я едва различила его сквозь лихорадочный стук сердца.

Глубоко вздохнув, я поднимаюсь на ноги, поворачиваюсь к нему и ловлю добрый взгляд пронзительных темных глаз. Что же это за чувство, вызывающее теплое покалывание в теле? Вроде бы благодарность и в то же время не она…

— Сейчас больно, но это пройдет, — Джон берет меня за руку, отчего я вздрагиваю, но, кажется, он не заостряет на этом внимания. — Дай себе время, Наари. Не знаю, сколько его тебе потребуется, но я готов помочь, буду рядом, пока ты не разберешься в себе, пока не избавишься от проблем. Ты сказала мне, что боишься опоздать… Но если будешь торопиться, можешь упустить возможность вернуться туда, куда желаешь. Ты справишься со всеми трудностями. Я почему-то в этом не сомневаюсь.

На его губах появляется улыбка, и я вдруг понимаю, что хочу разрыдаться не из-за того, что мне больно и тяжело, а от облегчения и благодарности. Шмыгаю носом, рвано выдыхаю и не сдерживаюсь. Соленые дорожки простираются вдоль щек, лицо щиплет, горит от смущения, и одновременно с этим дрожат в улыбке губы.

— Эй, — мужчина, не переставая улыбаться, неожиданно притягивает меня к себе, и я резко затихаю. Вместе со мной замирает на миг сердце, а затем срывается — начинает стучать так яростно, что я боюсь, что Джон непременно его услышит. — Я уж думал, ты плакать не умеешь, — усмехается он, аккуратно поглаживая меня по спине.

Кажется, это может продолжаться вечность. Мне этого и хочется… Чтобы он не отпускал, не забирал тепла, которого я еще никогда не ощущала. Но, похоже, он знает не только, когда нужно помочь, но и когда нужно остановиться.

— Пойдем, Наари. Мэй будет рада, если ты присоединишься к нам и тоже посмотришь на лошадей. Да и я, по правде говоря, тоже…