На перепутье: Воительница

Глава 21. Амазонка в фитнес-клубе

Наари

В машину мы так и не вернулись. Джон решил немного подождать, прежде чем вновь выехать на дорогу, и дальнейший путь мы проделали пешком. Правда, он был не так уж и долог, и вскоре мы оказались в холле большого здания. Пока мужчина разговаривал с какой-то девушкой за стойкой, я успела осмотреться и увидеть парочку людей, выходящих из других помещений. Потные и уставшие — все они были именно такими. Позже Джон объяснил, что это фитнес-клуб, место, где люди тренируются, делают упражнения для укрепления организма, плавают… В общем, все то, что я когда-то делала у себя в гарнизоне. Только у нас это выглядело намного… жестче. После тренировок многие обтекали не потом, а кровью.

Не дав мне узнать причину нашего нахождения здесь, мужчина отправил меня, как он выразился, в раздевалку, всучив какой-то пакет. Невзирая на одолевающее меня недоумение, я быстро сообразила, что нужно делать, беря пример с девушек, собрала волосы в высокий хвост и переоделась в новую одежду. К моему удивлению, она оказалась жутко удобной, пусть вначале и показалась нелепой. Темно-синие рейтузы до щиколоток плотно облегают ноги и кажутся такими совершенными, что у меня появляется желание забрать их с собой в свой мир, если я все-таки смогу вернуться…

Единственное, что по-прежнему напрягает, — это укороченный белоснежный топ, утягивающий грудь. Несмотря на приятный материал и удобство, я предпочла бы скрыть оголенные части рук, спину и живот, чем всем нутром чувствовать на себе взгляды людей, сопровождающие меня, пока я ищу Джона.

Я нахожу его в небольшой комнате, где гораздо меньше людей, но они, увлеченные борьбой друг с другом, почти не обращают на меня внимания, и от этого дрожь внутри немного утихает. Задерживаюсь у стены и, обхватив себя руками за плечи, слежу, как Джон непрерывно бьет кулаками по вытянутому кожаному мешку, наполненному чем-то тяжелым. Слишком сосредоточен, кажется, потому я и медлю, не спешу отвлекать его.

Он тоже успел переодеться из строгого костюма в кофту и на вид удобные и мягкие черно-серые штаны. Обычно уложенные короткие волосы уже успели растрепаться, по виску бегут капельки пота, а лицо… такое напряженное, не выражающее никаких эмоций, что я невольно сглатываю. Удар у него довольно сильный, судя по тому как покачивается мешок. Думаю, сейчас, когда я слаба как никогда раньше, он с легкостью меня одолеет.

Мужчина неожиданно останавливается, словно почувствовав мой взгляд, поворачивается ко мне. Слишком быстро сменяются эмоции на его лице, но я все же успеваю за ними проследить: легкое удивление, смущение… Он отводит взгляд, потирая шею, откашливается, и я подхожу ближе.

— Хоть я и немного поражена резкой сменой обстановки и одежды, — говорю, легонько царапая ногтями кожу рук, — все еще хочу узнать, зачем мы сюда пришли.

Прежде чем ответить, Джон снимает с себя кофту и, оставшись в белой футболке, косясь куда-то в сторону людей, молча помогает мне надеть ее и застегнуть.

— Холодно, — объясняет он, наконец посмотрев мне в глаза.

Может, кому-то и холодно… Снаружи. Но до этого мне было только жарко от волнения. Хотя не могу не заметить, что, надев его кофту, мне стало намного спокойнее.

— Я подумал, — спустя недолгую паузу начинает Джон, — что, раз уж ты превратилась в обычную земную женщину, тебе стоит научиться защищать себя. Порой я не смогу быть рядом, как это было в кафе в тот день… Поэтому именно для подобных ситуаций нужно немного потренироваться и научиться основам самообороны.

— Научиться драться? — уточняю, не скрывая удивления.

— Да. Мне доводилось обучать девушек самозащите, так что можешь на меня положиться.

— Не думаю, что это хорошая идея… — невольно закусываю губу, следя за тем, как Джон достает из серого ящика небольшие перчатки с открытыми пальцами.

— Почему же? Знаешь сколько в нашем мире психов, преследующих таких девушек, как ты? — он старается не смотреть на меня, пока надевает на мои руки перчатки. — Ты… эм-м… кажешься им слабой, и они пользуются этим. В этом твое главное преимущество. Немногие будут ожидать от тебя того, что ты умеешь защищаться.

— Но я правда умею защищаться.

Мужчина беззлобно усмехается.

— Не сомневаюсь. Но стоит проверить.

Надев себе и мне перчатки, он идет в дальний конец комнаты, снимает обувь и встает на настил из какого-то грубого материала. Поворачивается и, улыбаясь, подзывает к себе.

— Давай. Не бойся.

Я-то совсем не боюсь. Вернее, я боюсь не за себя…

Подавляя плохое предчувствие, камнем осевшее в груди, снимаю обувь и встаю напротив мужчины.

— Мне все же это не нравится, — предпринимаю еще одну попытку увильнуть от этой затеи. — Да, я лишилась магии… Но знания и часть сил все еще со мной. Уверен, что хочешь продолжить?..

— У себя дома ты разве не тренировалась? — серьезно спрашивает он, и я всем существом улавливаю металлические нотки в его голосе. — Практика лишней не бывает. Нападай.

— Прямо так сразу?

— Да, давай.

— Может, лучше еще немного разомнешься? Да и я послежу за твоими движениями…

— Наари.

— А давай-ка я тоже побью тот мешок? Он хотя бы будет молчать…

— Наари, нападай!

Громкие слова дрожью отдаются в теле, сердце сжимается, и я резко вскидываю ногу, метясь в широкую мужскую грудь. Он успевает поймать ее до того, как я выбила бы из его легких воздух. Ошалелый взгляд сталкивается с моим, пальцы впиваются в голень, и я, напрягая мышцы, выдергиваю ее и, резко присев, делаю подсечку. Явно не ожидая такого хода, мужчина не удерживает равновесия и грузно шлепается на спину.

Происходит то, чего я так не хотела: из его груди вырывается болезненный стон.

— Черт… Что за хитрости, женщина?.. — он поднимается на локте, кривясь, вскидывает на меня удивленные глаза. — Да… глупо было надеяться, что ты будешь драться в каком-то определенном стиле…

— У меня был великий наставник, — возмущаюсь, полагая, что он осуждает мои приемы.

Но возмущение сменяется чувством вины, когда Джон качает головой и, перебарывая боль, поднимается на ноги.

— Не хотел тебя обидеть. Просто это было довольно неожиданно… — он выпрямляется, похрустывая суставами, и упирает руки в бока. Несмотря на то, что он оказался повержен, он по-прежнему выглядит внушительно: высокий, с широким размахом плеч и крепкими руками. Не всякий успевал пресечь мои удары… Пальцы у него действительно сильные. — Давай-ка еще раз.

— Снова? — сердце вздрагивает, я сглатываю, хмурясь. — Ты не похож на психа… Я не хочу делать тебе больно.

— Переживу, — хитро улыбаясь, бросает он и срывается с места.

Едва успеваю увернуться от удара в плечо. Ловлю его серьезный взгляд и чувствую, как внутри зажигается огонек. Только непонятно: озорства или злости…

Какое-то время мы оба умудряемся удерживаться на ногах, уворачиваемся от ударов друг друга, но в конце концов я снова сбиваю его с ног и он тяжело падает на спину. А потом все по новой…

Мне удается отвлечься от всех забот, успевших свалиться на плечи, и вспомнить то время, когда я целыми днями проводила в тренировочном дворе вместе со своим старшим братом. В то время как мои ровесницы бегали с парнями на озеро и катались на лошадях, я в кровь сбивала костяшки пальцев, ломая одно бревно за другим. Это приносило мне удовольствие. Странное удовольствие, которое смешивалось с яростью. Мама все время твердила, что я унаследовала эту жестокость от отца и что ее следует подавлять, быть похожей на подруг. Но единственный человек, на которого я хотела быть похожим, это мой отец.

Подруги уходили в поле собирать цветы, а я — маленькая и неопытная, но с горящими живей огня глазами — следовала за отцом охотиться на кабанов… Девочки шли учиться танцевать, а я предпочитала спрыгивать с утеса в воду вместе с братом и его сверстниками, которые были старше меня на пять лет. В девятилетнем возрасте я умудрилась нарваться на бивни кабана и после этого выжить. Сколько же недовольства пришлось тогда мне и отцу выслушать от мамы… Но зато мы с ним потом долго смеялись над этой ситуацией, а шрам на боку, оставленный клыком дикой свиньи, до сих пор напоминает о том страшном дне.

Неожиданные воспоминания ослабляют реакцию, и я оказываюсь сбита с ног, но быстро хватаю Джона за ворот и утягиваю за собой. Не удержавшись, он падает прямо на меня, выбивая из легких весь воздух. Сердце чуть к горлу не подлетает, частит, сбивается… Хватаю ртом воздух, чувствуя обжигающее вспотевшую кожу дыхание, и, когда мужчина приподнимается на руках, сталкиваюсь взглядом с его расширившимися от удивления глазами. Такие темные, что зрачок почти сливается с радужкой.

— Ты как? — выдыхает он, чуть не задыхаясь. Отчего-то медлит, не встает… Продолжает нависать, вынуждая чувствовать себя неуютно, так, будто я загнанный в угол зверь.

— В порядке… — шепчу, а внутри все так и кричит, что это не правда. Нет! Я совсем не в порядке. Сердце мечется, но почему-то кажется, что вовсе не от усталости и не из-за тяжелого боя. Лицо горит, словно обожженное внимательным взглядом, в груди трепещет огонь, извивается, обжигает изнутри. И так хочется отвести взгляд, спрятаться от этой близости, от этой изводящей душу внимательности… Отчего же не получается?

Джон тихо вздыхает, намеревается что-то сказать, но — о, святой Эрах! — его отвлекает звонок телефона. Спасительный звоночек точно палкой ему в голову ударяет — он быстро встает и сразу же протягивает мне руку. Поднявшись, поправляю кофту и волосы, а мужчина тем временем залипает в свою дощечку.

— Так и знал, — уныло выдает он, пряча телефон в карман штанов, а после, не глядя на меня, поднимает край футболки и вытирает им лицо.

Руку готова на отсечение дать, что лицо мое, как и шея и уши, вспыхивает сейчас с новой силой и меж лопаток пробегают мурашки лишь по одной причине: из-за твердых мускулов мужского живота, которых я за свои двадцать восемь лет не раз видела. Да у нас каждый второй мужчина в знойный день, особенно во время тренировок, снимал с себя верх. Но отчего-то только сейчас я испытала жуткое смущение, которое отродясь не испытывала.

— Что случилось? — с трудом выдавливаю из себя и откашливаюсь, прочищая горло.

Джон поправляет футболку, сжимает одной рукой запястье второй и начинает крутить кистью, то ли разминая, то ли в попытке избавиться от волнения. В этом простом действии чувствуется странная угроза.

— По номеру нашли машину, но она зарегистрирована на какого-то старика. С ним свяжутся, но я уверен, что его автомобиль всего-навсего угнали. Если ничего нового не выяснится, боюсь, мы снова окажемся в тупике.

После изнурительного боя мы медленно приходим в себя, и я снова замечаю, как усталость, все это время поджидая удачного момента, наваливается на него. Он упрям. Это видно по тому, как он держится: не сутулится, стоит ровно и твердо, взгляд уверенный, ясный. Но глаза… Глаза его понятней, чем слова. Не нужно слов, которые, как туман, скроют истину. Все видно по усталым глазам.

— Тупик — всего лишь стена, — улыбка наползает на лицо сама по себе. Я подхожу к нему ближе, вытирая со лба капли пота. — А ее всегда можно сломать.